Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

Все выглядело в точности, как в проекции на поляне. Он казался живым, здоровым и лучащимся бескрайней жизнью, но жизнь его, если таковое понятие применимо к богу, угасла. Вслед за ней запоздало мерк солнечный свет, лучи слабели и умирали в облаках, уже не в силах достичь земли, еще напоминая о жизни, но не оставляя надежды на ее возвращение. Так остывает тело покойника, так с наступлением холодов опадает листва. Бог умер, но одновременно перешагнул через смерть, ибо, находясь выше нее, должен был уйти во дворец повелителей и навсегда кануть в небытие.

— Позволь мне провести его, дядя, — попросила Ахари.

— Уходи, — ответил Ирилиард, не взглянув на нее. Люперо неспешно шел следом по поверхности небесного океана, но уже смотрел совсем в другую сторону. — Уходи, — повторил Ирилиард. — Потому что отныне мы не можем находиться рядом.

Ахари осталась стоять, провожая плот виноватым взглядом. И хотя цена ее непослушания оказалась выше, чем она рассчитывала, она не жалела о принятом решении. Может ли одна жизнь быть ценнее другой? Жизнь человека, бога, зверя — как их сравнить? Иной человек, высокий духом, бестрепетно отдаст жизнь ради брата. Но ради стаи птиц или волков?.. И сколько тогда стоит жизнь бога?

Внезапно Люперо завыл и побежал прочь. Ахари последовала за ним.

«Куда же ты?»

Адорант не ответил, он был слишком возбужден для разговоров. Они пролетали над миром со скоростью урагана. Лес под ними сменился равниной, горами, океаном. Они миновали континент и пронеслись над песками Имъядея, они достигли самой южной точки Яраила и только тогда стали спускаться.

Вараил держал веточку сирени, единственную выжившую часть умирающего куста, который чудом здесь рос. Он сидел подле Яг-Ра-Таха и подобно ему и людям на поляне в Теургском лесу всматривался в ночь, ожидая рассвета. Он видел затмение, но солнце и луна поспешно покинули небосвод, и ночь, эта бесконечная ночь, продолжилась. А затем он увидел красный луч, свет приближался, вскоре в нем можно было различить очертания женщины и волка. Огромный черный волк пробежал мимо Вараила и тот даже не проводил его взглядом. Все внимание юноши поглотила красная женщина, спускающаяся с небес на землю. Она улыбалась. Конечно, он узнал ее сразу, он почувствовал ее задолго до того, как сумел разглядеть, и то ли от счастья, то ли от яркого света, глаза его увлажнились. Неверным шагом он направился к ней, она же выронила меч и, подбежав, обняла друга легко и непринужденно так, словно после недельного праздного похода вернулась в Тронгарос. Вараил запоздало протянул цветы. Ему хотелось произнести тысячи слов, вместо этого он сказал:

— Ты жива.

— Только благодаря тебе, — она посмотрела на альманда за его спиной.

Люперо дважды обошел вокруг Яг-Ра-Таха, тщательно обнюхал его, попытался укусить за руку, затем горько завыл, обернулся калачиком вокруг холодных ног и положил голову на передние лапы. Ахари спохватилась и подняла меч, Вараил хотел помочь, но она резко отстранилась.

— Не касайся его. — Затем подошла к альманду. — Здесь ему самое место, — и вложила меч ему в руку.

Множество вопросов одолевали Вараила, но сейчас он был счастлив как никогда, и все ответы, какими бы они ни были, не казались существенными, важным было только то, что Азара жива.

— Расскажешь мне о своих приключениях? — попросила она.

— Только если ты расскажешь мне о своих, — парировал он. На миг в ее глазах он увидел грусть.

— Конечно, я тебе все расскажу.

Они шли по небу. Вараил вкратце поведал о своих похождениях, не вдаваясь в детали и не придавая рассказу эмоциональной окраски, а потом пришла очередь Ахари. Она была счастлива и весела, слушая, но о некоторых вещах при всем желании не могла говорить с улыбкой. Она ничего не утаила от друга последнего детства, и по мере развития истории, лицо ее мрачнело, и боковым зрением она видела, как мрачнел и Вараил. Но его печаль была вызвана не столько самим рассказом, сколько изменениями, которые он обнаруживал в подруге по мере повествования. Когда она умолкала, и сызмальства знакомый голос не ткал вуаль воспоминаний, он видел строгость бровей, холод губ и тяжесть взгляда — вещи, которых раньше в ней не наблюдал. И раньше, чем услышал, понял, что ошибся. Знание это обрушило на него печаль, потопившую прежнюю радость, и от этой внезапной перемены, от того, что след счастья так свеж и памятен, ему стало горше, чем живя с мыслью о ее смерти. Его подруга детства и любовь, та, кого он знал Азарой, умерла. Пусть она не утонула, но произошло это позже, однако все, что от нее осталось, это внешнее сходство со старой богиней нового солнца.

— Вараил, прости, что не взошла с тобой на корабль, — вдруг вспомнила она обещание, данное себе во сне.

— Конечно, — обронил он рассеянно.

А далеко внизу человек одной с ним версты тревожно смотрел в небо. Поняв снедающие его опасения, Граниш охнул.

— Что такое? — спросил, подходя к нему Амутар. Дъёрхтард процитировал:

— «Соберутся четверо, облачится плотью клинок и возвестит рог гласом Падшего о приходе красного солнца».

— Но рог не звучал, — неуверенно возразил Амутар. Все слушали тишину, опасаясь и ожидая громоподобного трубного звука, быть может, землетрясения или урагана. Ничего подобного не происходило.

— Рог Вологама прозвучал, — все обернулись и увидели Ераиль, о существовании которой совсем забыли. — Вы его не услышали, потому что звук разносился в Рошгеосе.

— Ты использовала гигантов себе в угоду, — догадался Амутар.

— Но какова была твоя цель? — спросил Дъёрхтард.

— Я только хотела вернуть своего бога. И я его вернула.

— Ты хотела воскресить Ахари? — уточнила Миридис. — Зачем?

— Я хотела воскресить Яг-Ра-Таха. Но отвечая на второй вопрос, — неужели вы до сих пор не поняли? У тальиндов сиреневая кровь и бледная кожа, мы общаемся мысленно, рошъяра не поклоняемся.

— Я догадывался, — кивнул Граниш.

— Многие догадывались, — согласилась Ераиль. — Но догадки и знания разные вещи.

— Что будешь делать теперь? — спросил бывший наемник. Она пожала плечами.

— Постараюсь избежать суда вашего трусливого праведника. Впрочем, — она обвела взглядом поднимающихся воинов. — Едва ли мне это удастся.

— Тебе не сбежать, — подтвердил Зефтеро, прежде ведущий серьезный разговор с Вирдео. — Я тебе не позволю. — Ераиль усмехнулась.

— Не нужно быть тальиндом, чтобы не боятся жреца без бога.

— Аланар мертв, — признал Вирдео. — И многие знания нашего ордена обесценены. Но мы продолжим сражаться за наш мир милостью богов и, если потребуется, вместе с богами за их собственный мир.

Белые песчинки опускались на Альмир-Азор-Агадор. Они укрывали мертвую землю, забытые могилы, воспоминания о древнем народе и постигшей его трагедии. Белые пылинки опускались на горячую выжженную землю и не таяли, потому что это был не снег. И ни одна песчинка не коснулась Яг-Ра-Таха, и ни одна пылинка не коснулась его меча. Глаза альманда зажглись синим пламенем. Он стал на колено, одну руку положил Люперо на холку, Аштагор оставил возле ног и, протянув горизонту ладонь, сказал: