Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

Сварнас повторил приказ, и снова огонь полыхнул в рядах тальиндов. Пожирая тела, живые и мертвые пламя растекалось по сухой траве и уже охватило десятую часть вражеской армии. В третий раз взвились в небо шары огня. Сварнас опустил глаза, чтобы уберечь от яркого света. Но взрыва не произошло, шары погасли еще в небе, не достигнув земли.

— Что случилось? — поинтересовался один из его подчиненных.

— Маг, — Сварнас забегал взглядом, словно загадочный колдун должен был появиться при его упоминании. Обернувшись, он увидел такое же недоумение на лицах, следующих за ним подопечных. — Что замерли! — выругался он. — Массированная атака, но без применения огня!

Все маги в армии Глефора сидели верхами. Это обстоятельство создавало определенные трудности при прочтении сложных заклинаний, но зато обеспечивало всадникам лучший обзор, увеличивало скорость и в то же время при отсутствии вражеских стрелков не подвергало их большой опасности.

Внезапно один из магов захрипел и сполз с коня. Его горло, пробитое синим кристаллом, фонтанировало кровью.

— Ко-шо-ва-ка-да-раф, — изменил приказ Сварнас. Он сжал зубы от злости на самого себя. Ему хотелось закончить бой как можно скорее, и ошибка его стоила жизни юному волшебнику.

Маги спешно водили руками и читали нараспев заклинание. Когда они закончили, поднялся горячий ветер и воронкой закружил вокруг каждого из них. Это волшебство призвано отражать легкие предметы, как-то: стрелы, ножи, небольшие камни, используемые против заклинателя. Лошади тряхнули мордами, но сохранили самообладание.

Сварнас хотел выжать из подопечных еще по одному заклинанию массового поражения, но тальиндов уже начали окружать Мараин с севера и Орвен с юга, и теперь подобное колдовство привело бы к гибели в равной степени обеих сторон.

«Возможно это и к лучшему, — подумал он, глядя в напряженные лица магов. — Сражение еще далеко от завершения».

— Целевые заклинания, — распорядился он. — Сохраняйте запас сил и держите защиту.

Стальными тисками рассветы сжимали тальиндов с трех сторон. О победе еще рано было говорить, но каждый выигранный аршин лишал подземных жителей простора и приближал их кончину. И хотя они сражались отчаянно, не падали духом и почти каждый из них забирал с собой в могилу человека, разрыв в численности армий лишь увеличивался, и если в начале боя на каждых двух тальиндов приходилось по три человека, теперь соотношение изменилось на один к трем.

Глефор не считал сраженных врагов, но по числу взятых жизней в этой битве с ним мог сравниться разве что Сварнас. Огромный шестопер короля, его щит, доспехи и красный плащ покрылись синеватой кровью, словно какой-то художник расписал их сиренями и лавандами. В сражениях с тальиндами Глефор всегда чувствовал необъяснимую грусть и непонимание. Они отступники, что отвергли богов и бежали под землю, а сейчас выбрались, чтобы отомстить всему миру за гонение. Так учила мать, так говорили иные людские умы. Но есть большая разница между философией в замке и на поле боя. Живя в четырех стенах, Глефор не задумывался о том, что движет тальиндами, полагая, как и большинство людей, что создания эти глупы настолько, что не дают отчета своим действиям. Но видя этот народ в бою, бесстрашный, устремленный, он уже не мог верить в бессмысленность его поведения. У тальиндов определенно была цель, выманившая их на поверхность, ради которой они шли сражаться и смиренно умирали. Они не грабили, не разоряли сел, не насиловали и не убивали крестьян. Они желали крупных городов, их силы и власти. Но так ли это? Впервые тальинды объявились четыре года назад близ Сребимира и без каких-либо слов попытались захватить город. Разбитые его покровителем серебряным всадником Мирадеоном, они отступили. С тех пор с ними произошло множество столкновений, но причина, поднявшая тальиндов на поверхность, не приоткрылась ни на пядь.

Битва достигла апогея, ее преломление должно было вот-вот произойти. С трех сторон рассветы сжимали кольцом врага, смыкали щиты и медленно, но неотвратимо его сдавливали. Противники еще вклинивались меж плотных рядов людей и рушили общий строй, но такие прорывы происходили все реже. На смену павших выходили живые, и позиционное преимущество людей только росло.

Тальинды предприняли еще одну отчаянную попытку высвобождения. Они раскололи первую шеренгу и прорвались во вторую, затем третью. Образовалась брешь в обороне Глефора, солдаты никак не могли ее залатать и гибли один за другим.

— Колдовство! — разносились голоса.

— Адарион! — вторили другие.

Глефор наконец соединился со своим защитником. Он дал знак Сварнасу следовать за ним и направился на звук криков, дабы лично навести порядок в строю.

По виду массивные и тяжеловесные иссиня-черные доспехи испещрили яркие красно-оранжевые бороздки. Черный металл полностью окутывал тело, топорщился зазубренными краями в местах изгибов кистей, локтей, коленей и плеч. Он не сглаживал, но подчеркивал стать высокой фигуры, повторял стройные изгибы. Острый нагрудник незаметно переходил в воротник и поднимался вычурным шлемом с длинными зубцами. В доспехе не было уязвимых места, в сочленениях деталей нельзя было просунуть иглы, а в узких прорезях для глаз были вправлены оранжевые камни, блестящие в слабом свете ложных лун.

Адарион, крепчайший металл в Яраиле, а может и под сенью всего Яргулварда. В мире еще можно было разыскать древнее оружие из адариона, но полный доспех не видел никто из ныне живущих людей. До сих пор. Лишь цверги умели обращаться с этим металлом. Замкнутых и безразличных к миру за пределами своих стен их невозможно было представить союзниками тальиндов.

Но еще удивительней были ее мечи: сотканные из пламени они шевелились черными языками, то замирая, то ударяясь в пляс. Хладные мечи искали тепла, они не замечали стали, не замедлялись и не останавливались, выпивали тепло из людских тел до последней капли, до последней искры.

Ераиль не защищалась, не избегала ударов, ибо не было в армии Глефора оружия способного и поцарапать адарионовый доспех. Стальные клинки бессильно кричали, отпрыгивали и, раскалываясь, погибали. Один за другим сраженные черными мечами умирали люди, их стеклянные глаза взирали в небеса, молчаливо молясь высшим силам остановить этот ужас.

— Король! — с издевкой в голосе поприветствовала она Глефора. Затем изобразила подобие реверанса и развела руки по сторонам. Люди попятились, никто больше не желал бессмысленной смерти. — Примите мои самые сердечные извинения, что не снимаю в присутствии Вашего Величества головного убора.

— Что нужно тальиндам?

— Лишь одно, — веселье мгновенно покинуло ее. Она подняла голову, и хотя Глефор не видел ее глаз, он почувствовал раскаленный взгляд. — Месть.