Павел Васильев - Из пыли времен (СИ)

И еще пророчество о Линд де Риан… Насколько глубоко ее Линии Жизни вплетены в Судьбу Мира? И если все не случайно, что ждет впереди? По своей ли воле она идет? А если остановится — будет ли это ее решение?

Брови Литы медленно сдвигались, лоб морщился, лицо мрачнело. Непослушный локон мерцал перед глазами призрачным светом Других Миров, пламенел раскаленным металлом, что отражаясь в глубине изумрудов, играл кровавыми всполохами.

Неужели ее воля оказалась настолько слаба и беспомощна, что Инниут играючи сдержала ее руку в угоду своим планам? Не дала выхватить меч, там, в Эренгате? Неужели ей не одолеть?.. В пророчестве говорится, что «Дитя Солнца способно противостоять тьме»… Противостоять, а не победить!.. А, ведь и правда, во сне Лита не чувствовала вкуса победы… Тогда для чего она сейчас едет в Регелстед?!

Зародилось сомнение, а не выбрал ли за нее кто-то и этот путь, что ведет в самое сердце Гольхеймурина? Мог ли Зверь не узнать ее?!

«Жизнь за жизнь! — стискивая зубы, твердила себе Лита. — Честная смерть, лучше бесчестной жизни!»

А честь требовала отмщения!

Отец говорил: «Плохой план, лучше, чем его отсутствие». Но совпадает ли ее план с планом Инниут? И что за игру затеял Холар?..

«Иногда судьбе нужно просто следовать, — подсказала память слова мамы. — И это решение никто не властен принять за тебя. Ты можешь воспротивиться, можешь отказаться — судьба все равно найдет тропинки — найдет кого-то другого. Но если твои Линии Жизни тесно сплетены с Судьбой Мира, от твоего выбора зависит очень и очень многое. И чтобы принять этот путь, нужно иметь гораздо более сильную волю, нежели для того, чтобы отмахнуться от него. Но, независимо от твоего решения, то, что должно произойти в Мире, обязательно произойдет. Это лишь вопрос времени — а как раз его у Богов в избытке, они могут позволить себе ждать…»

Мама верила, что каждому что-то уготовано, что Богиня ведет всех…

Лита упрямо тряхнула головой: «Что ж, я приму судьбу, и пускай она ведет меня… Пока нам по пути. Но Боги, впредь вам лучше не мешать мне! Я свершу свою месть, даже если у Судьбы другие планы!»

Даже если Дитя Солнца способно лишь «противостоять тьме»… Во сне Зверь все же умирал — и этого вполне достаточно!

Далекие, незапамятные времена, когда школа Мор де Аесир полнилась учениками, давно минули. Свободных комнат в крепости Атеом хватало с лихвой, и ученикам разрешалось выбирать по своему усмотрению.

По приглашению Кригара, Марен поселился напротив него, в восточном крыле.

Здесь же, по соседству, расположились два друга из Грансена: Арген и Одан, которых Боги решили не сталкивать на арене в день поступления. Эти двое вместе росли с детства. И хоть сам Арген часто подтрунивал над другом, посторонним делать этого не позволял. Одан, в общем-то, мог и сам за себя постоять, но подвешенный язык Аргена, зачастую помогал обоим выйти победителями задолго до начала схватки.

Оба юноши принадлежали к туни [досл. «верный», подданный] Дома Ваин, и не имели родовых гербов. Но школа Мор де Аесир могла это изменить. Как выпускникам, им откроется дорога в Темную Стражу, и они смогут примерить «черных волков» королевского Дома Летар.

Впрочем, туда-то юноши, как раз не стремились. Оба хотели носить — и носить с гордостью! — снежно-синие цвета Восходного Караула Дома Ваин. Подобная верность не могла не вызывать уважения.

Комнату напротив друзей занимал Твеир — он отсутствовал на вступительном испытании. Высокий и мускулистый, от Кригара юноша отличался лишь меньшей словоохотливостью. Его родной городок Феердайн находился на западном берегу реки Хегур, недалеко от Низких Ущелий, на границе земель Дома Летар и равнин Латтрана. В школе Перворожденный появился в один год с наследником Ваин.

После смерти отца Твеира, желание служить в Темной Страже боролось в нем с долгом главы семьи: позаботиться о матери и младшей сестренке. Но мать — мудрая женщина! — настояла: «Мужчина должен сражаться, чтобы женщины и дети жили!»

Каждый раз, когда Твеир упоминал о сестре (это, наверное, единственная тема, на которую он говорил с охотой), перед глазами Марена вставало лицо Деи — его собственной сестры, кровной дочери короля. В ее присутствии, пусть и молчаливом — даже, когда она и разговаривать еще не умела, — принц чувствовал умиротворение и покой. Тяжесть, что обычно давила на плечи, словно ответственность за судьбу всего Мира, уходила на второй план. Все становилось легко и понятно — ты здесь, и ты жив, а все вокруг подождет.

И сейчас в школе, вдали от нее, неподъемный груз вновь навалился всем своим весом.

Нет, это не угнетало, не делало слабым. Это больше походило на тяжелый взгляд, на сотни и тысячи взглядов «упертых» в спину. Словно от каждого принятого решения зависит не только твоя жизнь, но и жизни многих. Словно за тобой неустанно наблюдают.

Праотец говорил, что именно так себя чувствует Настоящий Король. И именно таким, по его словам, был Инген.

…Первый виток в Мор де Аесир для Марена пролетел незаметно.

С первых же дней, как и сказал главный наставник, Марен занимался отдельно. Вместе со всеми, но в стороне. Но при всем желании, учителя не могли не видеть, как легко принц осваивает любые приемы. Он повторял их так, будто знал наизусть, будто это естественные для него движения. Меч в ладони становился продолжением руки и, что называется, «парил» — легко и непринужденно.

Все это относилось и к двуручному мечу. Правда, дахондиру, логмесу или ваирлоту принц предпочитал хедмор. Он занимался с ним ежедневно, бывало и после заката. Клинок в руках принца оживал и «насвистывал» рассекаемым воздухом затейливые мелодии. Сталь сливалась в мерцающие полукружья, уследить за которыми не представлялось возможным.

С той же легкостью он орудовал и двумя короткими мечами, которые назывались «парными» — потому как использовались в паре со щитом или вторым мечом; и маскатом, который, по сути своей, являлся полуторным, но в руках юного принца выглядел, как настоящий «двуручник».

К маскату как раз Марен и питал наибольшую «привязанность». А то, что он проделывал с двумя такими мечами, повторить не смог бы никто, во всем Ардегралетте. Но никто и не видел этого — принц никогда не выходил на поединки на занятиях.

И все же ни у кого, из наблюдавших за принцем хоть краем глаза, не возникало сомнений в том, кто в школе Меча Богов является истинным Богом Меча.

Часто с принцем занимался Кригар, а порой — и друзья из Грансена. Но только после занятий, в свободное время: учителя строго следили за распоряжением главного наставника. И Марен ни в коем случае не потворствовал нарушению правил.