Павел Васильев - Из пыли времен (СИ)

— Из двух. Думаю, Старый Закон верен и применительно к Богам: Даура, как мать, не могла быть ни главой, ни наследницей. И значит, остается двое…

— Морет и Томалек, — закончил за него Марен. — Темные. Один правит в Ифре, а второго, если верить мифам, даже Боги страшатся.

Мастер Дайнер вновь кивнул и отыскал другую скрижаль, смахнул пыль с нижней половины:

— Это о Заре Мира. Здесь говорится: «Tigien e kalten rokad…[Пришедший из хладного мрака…]», — он довольно прищурился и отер остальную часть, палец указал выше. — Узнаешь?

На каменной табличке красовалась та самая руна — «сеан офано толеф».

— И все же, во многих рукописях Эриана называют Повелителем Золотого Пламени, — пожал плечами Марен. — А Акева — Владетелем Морских Глубин…

— И этот «камень» всегда разбивает мою теорию, — развел руками наставник. — Но заметь, королей мы не зовем «владыками», или «хозяевами», потому что они не владеют нами, а правят и повелевают!.. Да, и само слово «владетель», на мой взгляд, ближе к «распорядителю», нежели к «владыке«…И, как я уже говорил, так Старших титулуют лишь после изгнания Кровавых Богов. В древних рукописях этого нет! Подозреваю, что именно благодаря скрижалям и стал понятен «правильный» смысл руны «сеан офано толеф». Ведь именно ее по сей день называют Руной Айдомхара!

Принц нашел еще множество очень древних страниц, большая часть которых являлись обрывками какого-либо труда — куда девалось остальное оставалось только гадать. Многие из свитков рассказывали о столь далеких временах, когда о Кровавых Богах еще не слыхивали. Когда светило Золотое Солнце, а Перворожденные не боялись его света. О Черно-Белой войне — первой войне, «поглотившей весь мир», как утверждал неизвестный летописец, не упомянувший ничего, кроме названия… Заря Мира — так называлось то далекое прошлое.

Присутствовали среди свитков и легенды о Великом Воине. Но записанные разной рукой, они разительно отличались по содержанию. В одних говорилось, что Перворожденные восстали против Кровавых Богов, на помощь в борьбе с которыми и пришел Великий Воин. В других утверждалось, что Великий Воин и сам был одним из Кровавых Богов, что повернулся против собратьев и научил Перворожденных использовать Дар Морета. И именно поэтому они, Перворожденные, и попали под «гневную длань» Эриана, приговорившего всех «детей ночи» к ужасной смерти под лучами Золотого Солнца.

Нашлись даже такие, где утверждалось, что Перворожденные сами привели в мир «тьму». И что Древние драконы Элкером и Раэнсир, явились по зову Великого Воина и «обрушили на Кровавых Богов небесный огонь, обращая их в пепел, что застил небо».

Но даже эти мифы разнились. В одних говорилось, что Раэнсир потратил слишком много сил и поэтому уже не смог уйти. Он, как утверждалось, до сих пор спит под той горой, что в Ардегралетте называют Спящей. А в других — что Крылатый Змей добровольно остался и укрыл Мир своим «дыханием».

По-разному называли и Великого Воина. Где-то говорилось, что это воплощенный Айдомхар, где-то — будто он и вовсе был Смертным. Но сводилось все всегда к одному имени — Маерен Ар.

«Отец назвал тебя в его честь», — вспоминал принц слова короля.

Принц в очередной раз перебирал свитки, мельком просматривая содержимое — такое несметное количество, что на прочтение всех понадобится целая жизнь Смертного, — когда наткнулся на «Пророчество о Линд де Риан». Марен знал его едва ли не наизусть, но глаза все равно заскользили по строчкам:

«Когда отринут заклятые враги ненависть и жизнь в ней. И по своей Воле пойдут другим путем. Тогда дрогнут и изменятся Линии Жизни; и Первая Печать будет сорвана. И придет тогда дитя, в чьем сердце поселится черная первозданная тьма; и Вторая Печать будет сорвана. И встретит Эриан ребенка, рожденного столкновением двух миров, и признает в нем носителя «Крови Богов»; и Третья Печать будет сорвана…»

На этом рукопись обрывалась, и Марен, заглянув на пустой оборот, отложил в сторону: ничего нового — встречались и более полные версии…

Попадалось множество легенд о Великом Воине — излюбленном персонаже всех историй, что рассказывали отцы своим сыновьям перед сном. Все они перемежались с несметным количеством смутных упоминаний о сотворении Мира, о Драконьей охоте, о Прорывах Бесплотных, о Диких Родичах… Но ни в одном свитке принц не нашел ни единого слова о Зверях, или описания существ подобных им. Создавалось впечатление, что их никогда не существовало в мире.

Но ведь хотя бы мифы должны помнить!

— Нашел, что искал? — раздался за спиной знакомый голос.

Наставник не застал Марен врасплох. Принц прекрасно слышал, как открылась дверь, как шаги легли на каменный пол Зала Знаний.

Холодный воздух, бесцеремонно ворвавшись следом, переполошил спокойно чадящие огненные языки свечей и факелов, что тут же возмущенно зашумели.

Дайнер подошел ближе, неотрывно вглядываясь в юное лицо. В уголках глаз, прячущихся под нависающими бровями, расходились глубокие морщинки, четко отсекая скулы от широкого лба. Такие же складки прослеживались под короткой бородой вокруг тонких губ, при улыбке отчетливо обрамляющие «мужественный» подбородок.

Из одежды — как всегда, кожаный потертый жилет поверх шерстяной рубахи. На поясе, из-под полы темно-серого плаща, какой носили наставники Мор де Аесир, и больше походившего на мантию, выглядывала рукоять хедмора; навершие тускло блестело в полумраке.

Даже в свои более чем почтенные для Перворожденного годы, Дайнер двигался легко и уверенно: мягкая поступь, жесты точны и лаконичны.

— Нет, — принц взял очередной свиток, аккуратно развернул, но краем глаза наблюдал за мастером.

— Может, я помогу?

Как и все наставники, Дайнер не произносил обращение «мой принц» в разговоре с юношей, но в отличие от многих, делал это, скорее, по традиции, без подчеркнутой пренебрежительности. При этом слова всегда звучали уважительно, с кем бы ни разговаривал. В глазах и голосе, читалось, что ему можно доверять — принц всегда чувствовал это в собеседниках.

Наставник остановился у стола, пальцами коснулся рукописи, пробуя на ощупь древний пергамент, словно вспоминая давно забытые ощущения.

— Ищешь Зверей?

Принц поднял голову; мастер не смотрел на него, страницы шелестели под пальцами.

— Я знаю, что на самом деле произошло, — продолжал Дайнер, не обращая внимания на взгляд, прожигающий висок. — Когда ЭТО случилось с Ингеном, твоим отцом, король тоже приходил сюда. Изучал те же легенды, что и ты сейчас. Мы о многом разговаривали… Нам с королем есть, что вспомнить.

Марен вновь промолчал. Слова наставника не явились для него новостью. Праотец упоминал, что после того, как… «все случилось», он был здесь и ничего не нашел.