Павел Васильев - Из пыли времен (СИ)

Постоялый двор расположился на другой стороне площади, а сбоку виднелась конюшня. Навстречу выбежал мальчишка лет двенадцати. Схватил гнедого под уздцы и потянулся к Инесвенту, но тот отдернул голову, отступил, ударив копытом по мостовой.

Принц положил руку на вороную шею:

— Будь вежлив.

Инесвент вновь стукнул копытом, и нехотя шагнул вперед, приподнимая морду, разрешая мальчику взять поводья. Тот осторожно протянул ладонь; в глазах читалось неприкрытое любопытство, напополам с восхищением.

— Умный. И красивый, — мальчик беззастенчиво ощупывал Инесвента взглядом. — Сильные ноги, хорошее сложение… Быстрый, должно быть?

Вороному польстили его слова: он тряхнул шелковистой гривой.

— Ineso venet [Словно ветер], - улыбнулся принц, вынимая ногу из стремени. — Расседлай и накорми.

Мальчишка покивал и повел коней в денник. Красавец вороной явно вызвал у него больший интерес, чем его хозяин — Перворожденный.

Четырех мужчин на веранде Марен приметил еще, когда въехали в город.

Все четверо в одинаковых одеждах: кожаные жилеты, меховые воротники которых местами слиплись, засаленные рубахи, некогда бывшие белыми. На поясе каждого — короткий меч и… кинжал!

На воинов Ордена мужчины не тянули: те предпочитали кольчужные хауберки. Да, и на грязных, темно-бордовых плащах отсутствовало «золотое солнце». И все же, казалось сомнительным, что цвет выбран ими случайно.

К тому же, отекшие лица смотрели крайне враждебно.

Легкая поступь принца могла обмануть кого угодно, но внутри он весь подобрался, готовый к любому повороту событий. Он чувствовал, как напрягся Атен, завидев враждебные цвета.

Четыре пары глаз неотрывно следили за юношами, пока они приближались. Мужчины даже забыли отхлебывать из кружек, наполненных, судя по запаху, крепким медом.

— Om natt rugaden, — улыбнулся Марен, поднявшись на веранду.

Четыре лица криво осклабились, обнажив зубы, один хотел что-то запоздало ответить, но принц, не останавливаясь, прошел мимо.

— Истосковался по драке? — шепнул Атен, когда они переступили порог.

Принц промолчал. Окинул взглядом пустую таверну, и уверенной поступью двинулся к столику в дальнем углу.

Юная девушка, что протирала столы, обернулась, когда захлопнулась дверь, замерла, глядя на юношей. Глаза скользнули по лицам, задержались на двух сапфирах. Марен улыбнулся, на что девушка робко потупила взгляд, и, отирая руки о передник, быстро шмыгнула на кухню.

А когда юноши сели, появилась хозяйка.

— Om natt rugaden, — приветливо кивнула женщина. — Что вам принести?

На вид она недавно разменяла третий десяток. Платок сдерживал каштановые волосы, ореховые глаза блестели из-под пышных ресниц. Очерченные скулы, чуть круглые щеки, прямой нос. Чистое, словно только выстиранное, бледно-голубое платье. Завязки, такого же чистого белого передника, опоясывали талию, подчеркивая слегка полные бедра.

Перворожденного она встретила, как обычного посетителя, совершенно не подав виду, что хоть сколь-нибудь удивлена.

— Natt godeo, — вежливо отозвался Марен. — Воды, хлеба и мяса, какое есть.

— Прожарить или с кровью? — хитро приподняла бровь женщина, растягивая улыбку шире.

— Прожарить, — быстро ответил Атен.

— Инита, принеси кувшин воды гостям! — крикнула хозяйка через плечо и добавила: — Мясо придется подождать.

И едва она скрылась на кухне, как Инита — девушка, что протирала столы — принесла воду. Свежую, холодную, словно только растаявший лед. Поставила на стол кувшин, две кружки и вновь убежала — щеки пылали румянцем.

Входная дверь отворилась беззвучно, но воздух сразу потяжелел от запаха немытых тел. Краем глаза Марен видел, как четверо мужчин вразвалку пересекают зал, приближаются к их столу; принц неторопливо наполнял свою кружку.

— Мы решили, — прошипел мужчина, упершись кулаками в стол, — что нам не нравится, когда Бессмертные шастают по нашим землям.

На сбитых костяшках чернели корочки спекшейся крови.

Марен поднял на него равнодушный взгляд…

— С каких это пор они стали вашими?! — бесцеремонно оттеснила мужчину вернувшаяся хозяйка, поставив на стол корзинку с ароматным хлебом.

— С тех пор, как мы его защищаем! — огрызнулся он, зло уставившись на Марена. — От этих…

— Вы себя от вшей-то защитить не можете! — воскликнула женщина, толкнув его в плечо. — И несет, как от выгребной ямы! А ну, пошли вон!

Мужчина зарычал, глаза гневно сузились, замахнулся, и так и замер с занесенной рукой: клинок Марена дышал ему в шею холодной сияющей сталью.

Атен, как ни в чем не бывало, отломил хлеб, прикрыв веки, втянул теплый аромат, и осторожно, с наслаждением откусил — корочка захрустела на зубах. Даже если бы он не видел Марена в бою, Дигар очень красочно описывал свои схватки с Перворожденными — принц покрасит пол кровью раньше, чем хотя бы один вытащит меч.

Он ни когда не признался бы, но еще мальчишкой, и сам играл в «черного волка». Как же он расстраивался, когда подрос и понял, что его не примут в Темную Стражу. Даже, несмотря на то, что Дигар обучил многим приемам их техник боя. Большинство из которых, впрочем, мог применять только в «бою с тенью» — бывалому воину не хватало ни силы, ни скорости.

Сам же Атен использовал их более успешно. Но многие выпады напрягали мышцы до самого предела, едва не разрывая, а суставы болели после не один день. Да, так, что не только меч, но и ложку с трудом удерживали трясущиеся пальцы. Но зная технику боя противника, становилось возможным предугадывать удары, а следовательно, и парировать. «С Перворожденными, — учил Дигар, — главное, не идти «в лоб». И не спешить»…

— Намира, — сильный голос раскатился, словно гром, перекрыв злобное сопение мужчин, и похрустывание румяного хлеба.

Входной проем загородил, крупный воин, в котором и принц, и Атен узнали сеанара. На фоне струившегося с улицы света, тот казался исполином, закрывающим собой небо. Рубаха на предплечьях натянулась, облепляя вздувшиеся валуны, грудь мерно вздымалась, поскрипывая кожей жилета.

— Принеси мне светлого эля, — тем же спокойным громоподобным голосом велел он, не сводя глаз с четверых мужчин.

Доски пола застонали, едва он двинулся через зал. Спинка стула, подхваченного от соседнего стола, заунывно скрипнула в ладони, ножки захрустели под тяжестью, когда сеанар неспешно опустился, многозначительно облокотившись на столешницу, что чуть выгнулась дугой.

Стальной взгляд обвел всех четверых:

— Чтоб я вас больше не видел в городе. При следующей встрече — вздерну на стенах.

Лицо мужчины перекосилось от бессильной ненависти. Он зыркал глазами то на принца, то на сеанара, ноздри раздувались, словно рот, хватающей воздух, рыбы. Даже хмель не мог пересилить нерешительности, вызванной то ли холодным дыханием маската у горла, то ли могучей фигурой сеанара.