Оксана Демченко - Сын заката

В вечер прибытия гранда Факундо ужин у герцога был подготовлен малый, без торжеств и музыки. Валериан внял советам наставника: гости с дороги, им требуется отдых. Эо, усевшись на почетное место по правую руку от хозяина замка, пересчитал присутствующих: Валериан, его наставник, первый гранд с доверенным человеком, а еще граф Парма – полковник стоящего близ города войска. За едой говорили о границе, ведь сведения о появлении пустынных дикарей на склонах южных гор подтвердились, недобрые намерения эмира не вызывают сомнений. Факундо хмурился, выспрашивал подробности и не спешил высказать позицию Башни. Полковник пил больше, чем следует и мрачно косился на герцога, вызывая общее недоумение. Эо демонстрировал благодушие, хвалил блюда и делился невинными столичными сплетнями, касающимися любовных интриг и предпочтительных цветов плаща или кружева…

Бессмысленный ужин быстро завершился, все разошлись, и в коридорах замка водворилась тишина. Эо удалился к себе, осмотрел покои и счел их удобными. Истратил некоторое время на исполнение своих планов и проверку добытых заранее сплетен, обдумал разумность ускорения дела… Все же решил не спешить, действовать по исходному замыслу, то есть провести в крепости еще один день: следует убедиться, что начатое – удалось.

Полной надежности в отношении наиболее тонкого момента в плане не мог обеспечить никто: Оллэ и только он знал тайны доступной нэрриха медицины. Пойди спроси теперь, если не смог выведать прежде…

Эо провел день в хорошем настроении. Еще бы: к вечеру два служителя в багровых рясах – в том числе грубиян с порезом на горле – выглядели бледнее обычного, морщились… украдкой, неосознанно, терли подмышку или грудь. Но вряд ли они решились бы с подобной глупостью обратиться к медику. А даже если и так, пусть. Уже не важно.

Второй ужин, к немалому удивлению Эо, снова оказался малым и тихим. Герцог выглядел растерянным и даже подавленным, отмалчивался и часто косился на наставника, надувал губы, как обиженный ребенок – но исполнял малопонятные указания. Юноша ушел из-за стола первым, резко и невежливо, одним кивком, простившись с гостями. Эо провел еще некоторое время в людском обществе, напрягая слух и уделяя внимание звукам в коридорах и внутреннем дворе. Когда нэрриха разобрал конский топот и уверился: ожидания сбылись, он покинул залу, раскланявшись со знатью.

Эо тихо выждал в своих покоях, а, когда пришло время, выскользнул в коридор прямо в тонком шелковом белье, прихватив перемену одежды и иные необходимые вещи, собранные в небольшой тугой сверток.

Вещи Эо сбросил в парк из заранее выбранного окна. Далее до покоев гранда он прокрался невидимкой, прячась в тенях и пережидая караулы.

Босым, в тонкой рубахе, двигаться было легко, это даже пробуждало некий азарт. И навевало мысли о несбывшемся… Безмерно давно, когда люди еще не додумались до титулов и наследного разделения на знать и чернь, вожди севера знали настоящий смысл слова «берсерк» и понимали, почему такие воины идут в бой без доспеха, а часто и обнаженными. Нэрриха высших кругов опыта – седьмого и далее – в бою невидимы глазу обычных людей! Резкость их движений не выдерживает даже лучшая дубленая кожа, сшитая добротными жилами и толстыми нитками… На древней земле, позже ставшей страной с названием Армара, детей северного ветра полагали богами, а еще оборотнями, способными в бою стать медведем. Создать легенду о зверином облике людям показалось проще, чем поверить в способность нэрриха голой рукой вырвать сердце. Оллэ, многожды подлец, отказавший Эо в продлении обучения, имел на севере славу последнего берсерка. Говорят, след удара его руки был настоящей «лапой», когти пальцев мгновенно рвали мясо, дробили кости. Без наставлений Оллэ его нелюбимый ученик – сын штиля – пробовал постичь технику взлома ребер… но не преуспел. Пришлось признать, что секрет утрачен, и Эо сам для этого потрудился, исполнив полный ритуал похорон учителя, ненавистного и недосягаемого по таланту…

Вот и покои гранда Факундо.

В два движения Эо перерезал горло сторожам-сэрвэдам у двери. Без стука вошел, подозрительно щурясь и недоумевая все более: поздно, но гранд не отдыхает, хотя выглядит истощенным, сильно осунувшимся. Однако же в полном одеянии сидит в кресле и задумчиво глядит на пламя свечи, часто моргая опухшими, покрасневшими веками.

– Что вы пообещали эмиру? – спросил гранд, не оборачиваясь на звук открывшейся двери. – Увы мне, я поздно осознал весь ужас ваших сокрытых намерений… Не ведаю, что можно сделать теперь. Как успеть…

– Сделать? Ничего, – уточнил Эо. – Успеть? Теперь уже определенно – никак. Впрочем, не ваша забота, сегодня ночью вас зарежет еретик. Мужественно защищаясь, вы поразили врага, это я могу добавить к вашей… посмертной святости.

– Бедный южанин, мне жаль еще одну невинную душу, отяготившую вашу и без того задушенную совесть. Мои люди еще днем перехватили наемников, которые доставили полумертвого бедолагу в замок. Теперь я знаю многое, и наемники, и южанин охотно общаются с моими людьми. Кто теперь поверит в ваш дешевый балаган? – Факундо обернулся к нэрриха, в его манерах и чертах лица по-прежнему не читалось и намека на страх. – Я не стану препятствовать намерению устранить меня, если прежде смогу узнать: зачем вам все это?

– Еще рано делиться замыслами, они не сбылись в полной мере, – улыбнулся Эо. Извлек эсток, отбросив ножны.

Гранд шевельнул рукой. Под потолком распахнулись прицельные щели – и блеснули наконечники стрел. Из боковых дверей и даже из двух шкафов шагнули сэрвэды. Вторым рядом за их спинами встали багряные, едва ли не лучшие бойцы Башни… Нэрриха рассмеялся громче, слушая, как оживает коридор, как звук ползет по замку все шире, наполняя его суетой торопливых шагов и бряцаньем доспехов.

– Это почти ничего не изменит, – не огорчился сын штиля. – Хорошо, признаю: я нанят эмиром. Разве мои слова не отворят ворота войне, столь неприятной для вас лично? – Эо огляделся и крикнул: – Слышали все? Я наемник еретиков, я в найме у эмира, чтобы перерезать глотку гранду Факундо и объявить о начале войны.

Лучники и арбалетчики ударили одновременно и весьма точно. Эо насторожился, осознав серьезность угрозы. Всё новые сэрвэды, служители и гвардейцы замка теснились в дверях, щетиня сплошной, как им казалось, лес рапир и копий. Багряные вскинули руки, толкая единым слаженным движением шипастые шары, способные разбить череп с семи, а то и десяти шагов…

Сын штиля извернулся, сберегая голову. Прянул, оставляя за спиной азартный стук, визг впивающихся в стены наконечников и болтов… и хруст собственной шелковой рубахи, пробитой в нескольких местах, распоротой рывком тела нэрриха, вмиг ставшего слишком стремительным для любой одежды.