nastiel - Кровь и туман (СИ)

Пираты отвечают тем же. Они срывают маски, переставая скрывать свои личности. Север обращается в полноценного серого волка, Гло, теряя плащ, раскрывает за спиной широкие чёрные крылья и взмывает в воздух, Филира оголяет плечи, и я вижу, как её кожа превращается в твёрдую кору дерева.

– У нас реальные проблемы, – растерянно лепечет Бен.

– Что будем делать? – спрашивает Артур.

До сближения чуть меньше десятка метров.

– Бежим!

Ребят разворачиваются и пускаются со всех ног. Я остаюсь на месте. Нет, я не парализована. Не в этот, чёрт возьми, раз . Я чётко понимаю, что собираюсь делать, а медлю потому, что мне нужна лишь одна секунда. И когда до моей верной смерти от лап разъярённого оборотня остаётся именно она, я вытаскиваю из кармана куртки медальон, который до этого сжимала в кулаке.

Север успевает затормозить всеми лапами. Его морда оказывается точно напротив медальона, который я держу на приподнятой руке. Голубые глаза следуют за дугообразным маршрутом человека с кувшином в руке, навечно запертом в кругу.

– Его больше нет, – громко и ясно произношу я.

Отчётливо слышу, как кто-то за моей спиной чертыхается.

– Но он оставил вам сообщение.

Гло опускается обратно на землю позади Севера. Филира всё ещё несёт на себе броню, но выражение её лица смягчается.

– Он хотел, чтобы вы его получили. Для меня важно только это. И если, услышав его, вы всё равно захотите убить меня – я сопротивляться не буду.

– Романова, ты чего несёшь? – возмущению Бена, кажется, нет предела.

Я выставляю свободную руку в сторону, чётко обозначая, что подходить ко мне сейчас не надо. У ребят должна быть фора, чтобы, в случае чего, успеть убежать от пиратов.

Север снова становится человеком. Абсолютно голым. Я отвожу взгляд в сторону, на девочек. Гло приносит Северу свой плащ, который ранее сняла. Север укутывается в него, скрывая то, чем на людях лучше не светить.

– И как это сделать? – спрашивает он.

– Я не уверена, – говорю я. – но когда мы общались с ним через медальоны, нужно было надеть его на шею и сжать в кулаке.

Север осторожно кивает. Он не подходит ближе, и мне приходится самой сделать первый и единственный шаг. Я протягиваю медальон, Север принимает его. Надевает через голову, бережно размещает меж ключиц. Его лицо приобретает незнакомое мне выражение лица, но внутреннее чутьё подсказывает – так выглядит любовь.

Север сжимает медальон в кулаке и закрывает глаза. Я жду. Секунду спустя, Север хмурит брови, сводя их к переносице.

– Что? – спрашивает Филира, следящая за другом со стороны. – В чём дело, Север?

– Кирилл просит нас с ней, – Север открывает глаза, и его взгляд тут же впивается в меня, – прослушать сообщение вместе.

Единственным способом сделать это мне видится взять медальон в руки, зажав его между моей и ладонью Севера. Я не уверена, что сработает, но иначе никак – цепочка слишком короткая. Я высказываю предложение, и Север, помедлив, соглашается. За его протянутую ладонь я хватаюсь сразу – пока он не передумал.

Теперь у меня точно не будет шанса убежать.

“… знаю, что вы ненавидите друг друга так же сильно, как я вас обоих люблю, но, прошу, сделайте это ради меня…

Итак, надеюсь, вы слушаете это вместе. Что ж. Во-первых, мне стоит извиниться. Я врал вам: одной больше, другому меньше, и всё же в наших отношениях вечно присутствовало то, ради чего сейчас, одной ногой будучи в могиле, я ненавижу себя. Обманывать двух самых близких друзей – это грех, я уверен. И за него я ещё поплачусь, как и за прочие свои ошибки, но сейчас не об этом. Север, молю тебя, не пытайся отомстить стражам и Славе за мою смерть. Это моё решение, и ты об этом знаешь. Я бы никогда не дался стражам, кроме как по собственной воле. Слава… Моя милая Рося! Не проходило и ночи, чтобы я не жалел о своей лжи и предательстве в твою сторону. Ты всегда была на моей стороне.… Уверен, так будет и во время казни. Наверное, ты в этом не признаешься, но не забывай – я всегда умел читать тебя по глазам.

Простите меня. Север, Рося, я причинил вам столько боли! И если бы вы знали, как это было тяжело, возможно, поняли бы меня, но сейчас… Сейчас я снова вынужден играть на ваших чувствах ко мне: на тех, что есть, и тех, которые когда-то были. Две просьбы. Надеюсь, не откажете смертнику? Первое – защищайте друг друга. Я не хочу видеть ваши души по ту сторону ещё как минимум целую сотню лет. Второе… не менее невыполнимое – спасите мою сестрёнку. Спасите Вету. Сделайте то, на что у меня сделать смелости не хватило – встаньте против королевы. Она не всемогуща. У неё, как и у всех нас, есть слабые стороны”.

Кирилл делает паузу. Я знаю, что это не конец – чувствую сотнями мелкий вибраций под кожей. В ожидании открываю глаза, и, оказывается, Север уже сделал то же самое. Мы глядим друг на друга неотрывно. Я представляю, как он нападает на меня и душит, как я перестаю сопротивляться и наконец умираю.

Но вместо этого Север прикусывает нижнюю губу, обнажая клыки, и кивает мне.

Он любил Кирилла слишком сильно, чтобы оставить невыполненным его предсмертное желание, даже если оно заключается в том, чтобы стать мне не приятелем, но союзником.

“ Вы не представляете, насколько вы похожи. Полагаю, у меня всегда была слабость к сломленным, но не сломанным… Я люблю вас. Север: напоминай Гло и Филире, что они чудесные. Девочки частенько об этом забывают. Рося: когда найдёшь Вету, скажи, что я всегда буду рядом.

Удачи. И с Богом”.

Север всё ещё смотрит на меня. Я киваю в ответ. И тогда, переворачивая наши ладони так, что моя оказывается снизу, он убирает свою руку, оставляя медальон, и произносит:

– К чёрту.

Точка кипения. Глава 5

Вода не помогает. Не знаю, помогала ли она когда-либо вообще, или это было не более, чем самовнушение, но раньше казалось, будто вместе с утекающими в канализацию потоками уходили и неприятности предыдущего дня.

Надуман н о . Как и то, что мне наконец удалось взять ситуацию под контроль. Стоит только реальному шансу что-то сделать замаячить на горизонте, как меня парализует; вещи становятся хуже, темнота сгущается, а у меня против неё лишь последняя спичка в коробке, и та с надломом.

Кирилл, Валентин и Марья мертвы, как и ещё десяток тех, чьи имена мне не знакомы. Люди встают друг против друга, не осознавая, за что именно они борются. Ваня пропал после битвы перед штабом и до сих пор не выходит на связь. Влас потерял столько сил, что сейчас больше похож на свою копию, прогнанную через сканер и распечатанную заново, и всё же он работает с прибывшими членами Совета и союзниками над восстановлением призмы, делая вид, что каждый шаг и каждое действие не даётся ему с непосильным трудом. Лия вздрагивает каждый раз, когда кто-то начинает слишком громко говорить. К Лене вернулась страшная мигрень, из-за которой она не спит уже неясно какие по счёту сутки. Даня выкинул краски и все свои наброски после того, как взял кисть в руки и понял, что дрожь никуда не делась. Дмитрий пытается пережить потерю лучшего друга, полностью погрузившись в работу и, – иногда, когда мама не видит, – алкоголь. Тётя Аня пьёт вместе с ним, а потом идёт на улицу и пытается найти хоть кого-нибудь, на ком можно будет выплеснуть всё накопившееся.