Елена Хаецкая - За Синей рекой

Упрямая Фея обратилась к Гиацинте:

– Я уже говорила Дубраве, что длинные волосы тебе пошли бы больше, девушка с васильковыми глазами. Видишь ли, феям не бывает скучно. Я – это целый мир. Я ношу с собой время, как женщины носят мелкие вещицы в сумочке. Скучный месяц пролетает быстро, как час, а счастливый час может растягиваться у меня на месяц. Хочешь, я возьму тебя в другое время, и ты вернешься сюда с уже отросшими волосами? Правда, я обещала твоему брату не бедокурить, но мы его очень-очень попросим.

– Какому брату? – удивилась Гиацинта. – Мой брат умер за несколько месяцев до моего рождения!

– А это кто? – Фея показала на Дубраву.

– Это? Брат Дубрава.

– Вот видишь! – Фея тихонько засмеялась и взяла Гиацинту за руку.

Гиацинта почувствовала себя легкой. Такой легкой, будто наглоталась мыльных пузырей. Ни за какие блага мира она не согласилась бы теперь выпустить теплую ладонь феи. Все в Изоле восхищало Гиацинту: и ярко-медные волосы, копной падающие на плечи, и молочный оттенок кожи, и синее шелковое платье старинного покроя с очень низким вырезом на груди и спине, и стрекозиные крылья, растущие между лопаток, и босые ноги, очень маленькие и узкие…

– А мы нашли переливающийся обруч, – сказала Гиацинта. – Это не ваш?

– Вроде бы, нет, – ответила фея. – Скажи-ка мне, ты не влюблена?

– И да, и нет. – Гиацинта смеялась. Впервые за долгое время ей было весело. Голова у нее чесалась, словно под волосами ползали муравьи.

Смеялась и фея:

– Что значит «и да, и нет»?

– Я знаю, что меня любит один рыцарь, молодой и красивый. Но сама я его никогда не видела.

– Может быть, тебе называли хотя бы его имя?

– Людвиг. – Гиацинта выговорила это имя и вдруг почувствовала, что оно и в самом деле ей дорого.

– Людвиг? Ох, знавала я многих Людвигов, но последний был краше всех. Хоть куда молодец! Веселый кавалер, беспечный охотник, храбрец, каких мало, и друг, каких не сыщешь. Может быть, это он и есть?

– Не знаю. А что с ним стало, с тем Людвигом?

– Исчез, – ответила Изола с легким вздохом. – Когда погибло королевство, все мои старые друзья из числа людей превратились в собственные тени. Все, кроме Людвига. О нем с тех пор никто ничего не слыхал.

Фея протянула руку и провела по волосам Гиацинты.

– Вот так, кажется, достаточно. Пора нам с тобой возвращаться…

На поляне тем временем уже развели костер. Гловач с пылающими от волнения ушами настраивал лютню. Пан Борживой сидел рядом, подбоченившись, и приглаживал усы. Марион тайком шепталась с Людвигом, то и дело поглядывая: не возвращается ли фея? Одна только Мэгг Морриган спокойно хлопотала у костра.

Девица Гиацинта и Упрямая Фея Изола показались из леса как раз в тот момент, когда чай был готов и угощение разложено. При виде Гиацинты тряпичный Людвиг глухо вскрикнул и спрятал мордочку на груди у своей хозяйки. Никогда еще дочь Кровавого Барона не казалась такой красивой. Ее волосы, волшебным образом отросшие, были убраны в затейливую прическу и украшены золотистой сеточкой. Она шла тихо и плавно, словно боясь расплескать нечто внутри себя.

Штранден встал и выронил полено, которое держал в руке.

– Доннер унд веттер! – вскричал он. – Ха-ха! Да я, кажется, великий теоретик счастья! Вон идет живое эмпирическое доказательство моих теоретических предпосылок.

– Что? – не поняла Мэгг Морриган.

– А то, что эта кислая страхолюдина, оказывается, ужас как хороша! – ответствовал Штранден.

Мэгг Морриган мельком глянула на Гиацинту.

– Да, что-то с ней случилось, – согласилась лесная маркитантка.

– А что это у вас? – еще издалека закричала фея. – Неужели чай? И мед? А пряники есть?

– Вообще-то это древесный гриб, – сказала Мэгг Морриган. – По цвету похож на чай, а на вкус… гм… древесный. А вот остатки пряников мы съели.

– Жаль. – Фея расселась возле костра и с благодарностью приняла горячую кружку. – Как давно я не пила ничего человеческого! Все нектар да нектар. Знаете, почему мы, феи, время от времени встречаемся с людьми? Потому что если пить один нектар, то в конце концов вырастет хоботок.

Гловач счел момент подходящим для того, чтобы заиграть на лютне. Поначалу ему пришлось прилагать поистине титанические усилия, чтобы не сбиваться на «Венок из белых лилий», но потом дело пошло проще.

Фея с удовольствием слушала музыку, пила кружка за кружкой чайный напиток из древесного гриба и рассказывала всякие подробности о жизни при дворе короля Ольгерда. И хотя Марион не раз слышала от Людвига о короле и, казалось, знала о своем суженом все, но и для нее многое оказалось в новинку.

– Кстати, друзья мои, в последние двести лет с Ольгердом творится что-то очень неладное, – заметила фея. – Вы, наверное, уже наслышаны об этой гадине, об Огнедуме.

– Да, – кивнула Марион. – И мы намерены смести его с лица земли!

Фея Изола смотрела на раскрасневшуюся Марион лучистыми глазами.

– Какая храбрая девочка! – произнесла фея. – Надеюсь, все эти замечательные люди будут тебе помогать?

– Конечно! – заявила Марион.

– Я намерен внести уточнение, – вмешался Кандела. – Лично я ничего общего с этим сбродом не имею, а их затею – поднять мятеж против законного правительства…

– Гловач, заткни его! – приказал Борживой.

Гловач выхватил из-за пазухи нечистую тряпицу и, выказывая удивительную сноровку, затолкал ее Канделе в рот.

– Видите ли, прекрасная госпожа, – спокойно заговорил брат Дубрава, – все мы идем в город, где все люди любят друг друга, как братья и сестры…

– Где любящие сердца соединяются, – добавила Гиацинта.

– Где рыцарство в почете! – заявил пан Борживой.

– Где музыка говорит каждому сердцу, – проговорил Гловач. – Ля, ля…

– Где можно наслаждаться книгами, тишиной, обществом любимой женщины, – сказал Штранден.

– Где никто не помешает тебе развести огонь в очаге, шить и стряпать для любимого мужа… – вздохнула Мэгг Морриган. – И еще завести собаку…

– Очень хорошо! – лучезарно улыбнулась фея. – Имея такую путеводную звезду, вы не собьетесь с дороги. А что же ты ничего не сказал? – повернулась она к Зимородку. – Или ты не идешь в этот город?

– Я взялся проводить Марион до столицы Ольгерда, – ответил Зимородок. – Что мне делать в городе?

– Вижу я, здесь собрались люди, не похожие на других людей, – молвила фея Изола. – Но кажется, ты и от них отличаешься!

– Меньше всего я хотел бы отличаться от других людей, – сказал Зимородок. – Но так уж вышло.

– Кстати, – встряла Гиацинта, – все мы друг о друге все знаем. А ты так и не рассказал нам свою историю.

– В самом деле! – воскликнула фея и уселась поудобнее.

Марион завороженно смотрела на ее красивую сильную спину, на крылья. Их закругленные концы слегка подрагивали, тонкие жилы чуть напряглись.