Елена Хаецкая - За Синей рекой

– Мертв? – холодно осведомилась Мэгг Морриган.

– Во всяком случае, не жив, – отозвался Гловач, затаскивая тело в костер.

Снедаемая любопытством, Марион посмотрела на убитого и тихонько ахнула: теперь у него и вовсе не было лица.

Самый первый из нападавших, со стрелой в груди, уже начинал шевелиться, когда его бросили в костер. Ноги нежити, разрубленной паном Борживоем, притащил Штранден, а верхнюю часть туловища – сам Борживой.

– Меня сейчас стошнит, – произнесла Гиацинта. – Предупреждаю!

– Замечательно. Мы победили, – подал голос Зимородок. – Кстати, кто помнит: сколько их было?

– Пятеро, – отозвалась Марион.

– Один скрылся, – сказал брат Дубрава. – Не будет нам теперь покоя.

Все замолчали. Слышно было только, как безутешно завывает Кандела.

– Стукните его чем-нибудь, – раздраженно попросила Гиацинта. – Мне дурно…

Гловач взял дубину и направился к бывшему судебному исполнителю. Вскоре Кандела замолчал.

– Что ж, теперь всю ночь сидеть и бояться? – тоскливо спросила Марион.

– Скоро рассвет, – утешил ее брат Дубрава. – Можно будет спустить на воду плот.

– А что если они ждут нас у переправы? – предположил Штранден.

– Вряд ли, – ответил Зимородок. – Бойцы они неважные, к тому же их мало. Поэтому-то они сперва и разведывали, а потом попытались перебить нас сонными.

– Раз уж мы встали, то давайте завтракать, – предложила Мэгг Морриган. – Только отойдем отсюда. Лично я отказываюсь пить чай, разогретый на этой нелюди.

Они перебрались на другой холм, ближе к реке. Здесь наскоро вскипятили воду и перекусили остатками пряников.

Когда с чаепитием было покончено, Марион сказала Зимородку:

– Помнишь, мы обсуждали насчет воды.

– Что именно?

– Ну, что Огнедум отравил всю воду в королевстве, – пояснила Марион. – Людвиг только разок хлебнул – и готово дело, уже тень.

При имени «Людвиг» Гиацинта широко раскрыла глаза.

– Тень? – переспросила она. – Тот самый Людвиг?

– Нет-нет, это другой, – поспешно ответила Марион.

– А к чему ты это говоришь? – осведомился Гловач.

– Просто, может быть, отрава… – начала Марион. – Я хочу сказать, мы уже довольно близко. Может быть, уже опасно…

– Меня тошнит, – повторила девица Гиацинта.

Марион так и подскочила:

– Ну вот! Может, уже началось?

– Нет, – слабым голосом возразила Гиацинта. – Я бы почувствовала. Просто мне дурно.

– Конечно, какая-то опасность могла сохраниться до сих пор, – сказал Зимородок. – Но лес умеет сам врачевать свои раны. Я почти уверен, что за двести лет здешняя вода стала безвредной.

– Во всяком случае, относительно безвредной, – поправил его Штранден.

– Что значит «относительно»? – осведомилась Гиацинта, морща нос.

– Это значит, что тенями мы, во всяком случае, не станем, – пояснил философ. – Но я не исключаю побочных эффектов.

– А поточнее? – попросила Гиацинта.

– Ничего угрожающего жизни. Ну, например, вырастет чешуя, выпадут волосы…

– Ничего угрожающего? – прошептала Гиацинта.

– Уверяю вас. Я видел немало лысых, наслаждавшихся полным здравием.

– И на чем вы основываете подобные выводы? – спросил Зимородок.

– Насчет лысых? – прищурился Штранден.

– Не валяйте дурака, профессор, – развязно произнес Гловач. – Насчет того, что ничего не угрожает жизни.

– Мои выводы основаны на простых наблюдениях. Животные-литераторы, с творчеством которых мы имели удовольствие познакомиться, всосали свой дар вместе с отравленными водами Красной реки. Изменение забавное, нелепое, но вполне безопасное. Во всяком случае, для их жизни.

– Убедил, – сказал Гловач.

– Ну, знаете… чешуя… – зафыркала Гиацинта.

– К сожалению, здесь решаю не я, – развел руками Штранден.

Наконец взошло солнце.

– Где же все-таки этот пятый? – бормотал Зимородок. – Не нравится мне, что он затаился.

Однако нежить не появлялась.

Плот спустили на воду. Пан Борживой все время держался сзади с саблей наголо.

– Красавец! – Штранден горделиво кивнул на плот.

Мэгг Морриган поглядела на философа с улыбкой. Похоже, плот был первой вещью, которую тот мастерил своими руками.

– Вот он! – закричал Гловач.

Почти прозрачная белая тень взвилась в воздух за спиной у путешественников. Едва касаясь земли, нежить кидалась то вправо, то влево.

– Руби его, руби! – вне себя закричал Зимородок.

– Не говори! под! руку! – задыхаясь, крикнул в ответ пан Борживой.

Несколько раз он пытался достать противника саблей, но тот всегда успевал ускользнуть. Нелюдь промчался над плотом, осыпав своих противников целым градом острых штырей. Зимородок поспешно ставил на лук тетиву. Пан Борживой рядом с ним воинственно размахивал саблей. Штыри вонзались в древесину, пришили к плоту юбку Мэгг Морриган, пробили короб и оцарапали руку Марион.

Целиться в полупрозрачную фигуру, метавшуюся из стороны в сторону, было чрезвычайно трудно. Зимородок потратил впустую две стрелы и только третья пронзила нежить насквозь, и она упала в воду. Зимородок, не раздумывая, прыгнул следом, а Борживой закричал:

– Костер, живо!

Жечь мокрого врага оказалось довольно хлопотным делом. Пришлось немало повозиться. Гловач потом уверял, что натер себе кровавые мозоли, оглушая поленом все время оживающего противника.

Наконец все было позади. Тлеющий костер остался на берегу, а плот медленно пересекал полноводную реку, унося путешественников все дальше в глубь заколдованного королевства.

– Жаль расставаться с нашим плотом, – сказала Марион, оглядываясь на берег.

– Может быть, мы его еще увидим, – предположила Мэгг Морриган. – Будем возвращаться – и увидим.

– Возвращаться? – Гиацинта нарочито расхохоталась. – Да простит мне Весенняя Фея, не думаю, что кто-нибудь из нас вообще вернется назад!

– До сих пор мы не потеряли ни одного человека, – холодно заметил Зимородок. – Полагаю, и впредь…

Гиацинта громко вздохнула и отвернулась.

– А зачем нам возвращаться, – сказала Марион, – если мы будем жить-поживать в Королевстве Пяти Рек? Вы найдете там свой город, а я выйду замуж за Ольгерда и стану королевой. Может, когда-нибудь во время прогулки мы и приедем сюда… увидим наш старый плот… вспомним путешествие… все наши опасности и приключения…

– Не здесь ли находилась та поляна, куда по весне слетались феи? – Зимородок показал рукой куда-то вперед.

Марион прищурилась:

– Возможно. – И вдруг со счастливой, растерянной улыбкой схватилась за сердце: – Неужели мы сейчас их увидим? Настоящих фей?

– Может быть, – сказал Зимородок. – А что ты так разволновалась?

Девушку поддержал Гловач:

– Ничего удивительного. Феи – это всегда волнующе. Даже когда их встречаешь каждый день. Любая, самая маленькая, самая незначительная феечка удивительным образом изменяет мир вокруг себя. В очень слабой степени этим свойством обладает музыка. Я бы так сказал: фея – это музыка в обличии прекрасной женщины!