Антон Кучевский - Такая разная тьма

Да к черту. Я же не собираюсь тонуть в книжных страницах, как иногда делала это на протяжении последних двух месяцев в своем замке…

Хорошенько отдохнув, на следующее утро я направилась к месту встречи, где окончательно приобрела уверенность в созданной иллюзии. Наемники, даже их немногословный предводитель Сот, шарахались от меня, как демоны от Светлой Сферы. Или как беккенбергский конюх, что, согласитесь, тоже неплохо.

Кинув последний взгляд на отца, я пробасила, поглядывая на большие сундуки:

— Спасибо, Рих. Обернусь и при случае отдам.

Оси телег разве что не стонали под суровой нагрузкой. Золото, мать его. Надо было наложить какие-то руны на сами телеги, они ведь рассыплются по пути. Хотя… зная отца, предположу, что он так и сделал, с помощью верного ушастого друга. В обычном состоянии руны не видны, искать их без особого проявляющего порошка — затея глупая и бессмысленная.

— Куда же ты денешься, — меркантильно заметил отец, сквалыга и фабрикант. Его бы просто не поняли, скажи он по-другому. — Иди, спасай мир или что ты там спасаешь, Брег, а проценты я с тебя сдеру потом.

Но взгляд его красноречиво твердил: только попробуй возомнить, что ты мне что-то там должна.

«Уф. Тави, я, конечно, понимаю, что у тебя важная миссия и все такое, но эта штука мне явно не по зубам».

Голос Джада застиг меня внезапно, когда наемники, осмелев у лагерного костра, принялись болтать и хвастаться. Я прикрыла глаза и сделала вид, что сплю, иллюзия послушно повторила мои действия. Не думаю, что Сот станет меня будить, разве что если тревогу поднимут. Все же не рыбу везем, надо быть настороже.

«Какая еще штука?».

«В общем… Мехрес не уследил. У простака Ойгена, оказывается, был какой-то план — в один из вечеров он просто подпоил лысого и сбежал».

«И не вернулся?».

Так у меня вся команда разбежится. Нехорошо.

«В том-то и дело, что вернулся», мысленно вздохнул Джад. «И выглядит он сейчас куда забавнее, но я опасаюсь за последствия такого решения».

«Да какого, мать твою, решения?! Скажи уже прямо, крутишься и крутишься, как свинья на вертеле».

«Ойген принес себя в жертву морским богам. Вернее, одной богине — Мившарату».

Я грязно выругалась вслух. Сот посмотрел на меня с недоумением:

— Плохой сон приснился, командир?

— Ага… не то слово, — буркнула я и перевернулась на другой бок.

«Что она с ним сделала?».

«Так не объяснишь, нужно увидеть. Был у нас Ойген, а теперь вместо него — здоровенная рыбина о двух ногах».

«Страшное зрелище, наверное. А в остальном как — разум сохранил? Не бросается на людей?».

«В остальном — все тот же идиот, каким и был раньше», усмехнулся он. Мысленная усмешка ни на что не похожа, нужно чувствовать — словно кто-то едва заметно пощекотал тебя за ушами. «Даже жаль, что не поумнел».

«Думаю, теперь поумнеет», ответила я. «Как остальные? Ремонт как продвигается?».

«Разобрали всю корму, иначе эти самые штуки не установишь на нужное место. Ох, чую, заделаемся мы кораблестроителями. Приходили разбойники, требовали кучу золота. На второй раз и вправду принесли нам кучу золота. Тави, я чего задействовал Нить… там Ажоя рядом с тобой случайно нет?».

«В Телмьюне остался, работает над Танцором. А зачем тебе Ажой?».

«Ну… если ты не знаешь, как развеять превращение, может, жрец что-то подсказал бы. Тем более, что он адепт того хитрого извращенца — Лежизаля, который все же бог тайн».

«Развеять превращение божественного уровня? Думай, что говоришь. Тут не простая смена облика, а изменение глубинной сути, наделенное сопутствующей мощью. Даже если маги Коллегии соберутся вместе, вряд ли им что-то удастся сделать», хмыкнула я, предложив: «А зачем вам вообще превращать его обратно? Каждый сам несет ответственность за свою глупость, ты же знаешь устав».

«Есть определенная проблема», мрачно заметил Джад. «Как только он ступит на землю, то умрет».

Я мысленно перечислила едва ли не треть известных мне грязных эпитетов, не передавая их Стефенсону, досчитала до пяти, успокоилась, спросила: «Это относится только к суше?».

«Вероятно, да. Во всяком случае, он без вреда для себя может находиться на борту корабля, уже выяснили. Что с ним делать-то?».

Изобразив равнодушие, я ответила: «Не знаю, как ты, дорогой старпом, а я думаю, что, пока он находится в здравом уме, мы нашли постоянного вахтенного для высадок на берег. Ойген, конечно, дурак, но свой дурак, и если он вдруг начнет бить поклоны демонической морской змее, я не против. Лишь бы делу не мешало. А вернемся — найму с десяток мужиков покрепче, и пусть роют прудик. Он как вообще с пресной водой, проверял уже?».

«Плавал до Жемчужной, вроде жив еще. Он тебе ноги за это целовать будет. Правда, я их с Мехресом уже назначил по очереди драить гальюн, когда выйдем в море», хмыкнул старпом. Я отмахнулась: «Вот еще. Мне еще только всякие рыбы ноги не целовали. А наказание за проступок никогда не помешает, ты знаешь мои мысли по этому поводу. Ладно, заканчивайте работу и ожидайте меня в одном из условленных мест. Возможно, удастся приобрести у мардов что-то действительно смертоносное».

А если не удастся, то остается лишь классический самоубийственный абордаж.

За сим Нить оборвалась.

Казалось бы, зачем нужны условные знаки и условленные места, если есть отличная мысленная связь? Только вот если команду сгонят из бухты, а в другом месте Нить внезапно откажется работать, долго я их искать буду. Несколько раз уже сталкивалась с ситуацией, когда столь безупречное умение Искр вдруг выходило из строя. И до сих пор я не смогла вычислить закономерность — почему и при каких обстоятельствах это происходит.

Спать под личиной — дело особое. Если говоришь во сне или бродишь по окрестностям, пиши пропало. Разум каким-то образом снимает иллюзию, и миру предстаешь истинная ты. Благо, я подобным никогда не страдала, поэтому могу сотворить долговременную маскировку на себя и спокойно засыпать.

Говоря откровенно, страдала. Когда сплю в кровати — каждый раз оказываюсь или на полу, или частично сползаю. На втором этаже родительского особняка огромное двуспальное ложе, и то раз в месяц регулярно с него брякалась.

А вот в походе, на палубе, на чем-то твердом и неуютном сплю, словно ленивый кот. Не ворочаюсь, почти не шевелюсь даже.

Проснулась ни свет ни заря. Предрассветный туман все еще стелился по траве, а роса подернула зелено-голубые стебли. Часовой заметил, что я поднимаюсь, и приветственно кивнул. Пробурчав нечто среднее между «доброе утро» и «демоны тебя раздери», я подхватила тяжелую алебарду и степенно ушла в кусты. Подальше от лагеря.

Когда вернулась, словно по мановению руки просыпаться начали все. Как будто между ними витал невидимый дух, таскающий их за уши, щекочущий в носу и проделывающий все те штуки, что для спящего не слишком приятны. Сот даже звонко чихнул, отчего оставшиеся двое, бородатый Вилао и новичок, смуглый черноволосый Люсьен с островов, подпрыгнули на месте. Еще не разлепили сонные глаза, но руки уже тянутся к оружию, а из горла поднимается непроизвольный рык.