Антон Кучевский - Такая разная тьма

Возможно, кто-то возразит. Имеете право. Убийство — всегда момент спорный, и в жизни его как-нибудь половчее обойти не получится. В радужной сказке всегда найдутся моменты: убитый на людях, оказывается, был примерным семьянином, а дома расчленял хоббитов и проводил с помощью их крови темные ритуалы. А в жизни…

Есть моя правда. Та история, в которой у нас согласно какому-то из бредовых указов императора отняли корабль. Мы его выкрали, убив двух солдат. Затем взорвали тюрьму города Москалл, наверняка угробив еще какое-то количество невинных. И парочку виновных, чего уж там. И затем я, взбалмошная девчонка двадцати лет от роду, решила, что дорога преступлений прямо гладью накатана. А когда в первый раз увидела чужое брюхо, вспоротое моим мечом, едва удержалась чтоб не вывернуться наружу прямо там.

Есть чужая правда. Он ни в чем не был виноват, тот матрос. Просто охранял вверенный ему корабль. Я даже не знаю, выжил ли он — с современными средствами исцеления подобная рана редко бывает смертельной, однако не все судовые лекари так хороши, как тот же Граф. Но вот, попался на моем пути…

Так что любые мысли о том, что моя команда, и я вместе с ней — невинные ягнята, стараюсь отсекать заранее и беспрекословно. Мы — тоже тьма, хоть и непохожая на безумную вечную ночь Ниста, демоны б его побрали. Вместе мы совершили несколько действительно хороших поступков, однако заниматься подсчетами, скольких мы спасли от кровавой междоусобицы в королевстве Рид Ойлем, не стану.

Использовать вместо цифр человеческие жизни… плохой метод. Сама не пользуюсь и никому не советую.

Посему отец делает хоть и раздражающие, но очень правильные замечания.

— Почему сразу казну? Можем заняться чем-нибудь благородным — например, выискивать затонувшие корабли. Или вести хозяйство Беккенберга, к слову.

— Ты — и хозяйство? — насмешливо заметил он.

— Согласна, — защищаясь, вскинула когтистые руки я, — не слишком похоже на правду. Но мы два месяца этим и занимались! Не грабили честных граждан, не выходили в океан с целью попугать каботажников…

Отец процедил сквозь зубы:

— И за два месяца другие создали оружие, способное разнести ваш — да и любой другой — корабль в щепки. Сами начали пиратствовать, чего уж там.

— Сомневаюсь, что работы не велись еще раньше. Мы как-то по чистой случайности захватили чертежи того орудия. Никто в них не разобрался, однако, поскольку судно направлялось в Грайрув, мы почти полгода выделили на тайную проверку всех имперских верфей.

— И ты мне не сказала? — укоризненно спросил он. Я покачала головой:

— Тогда я не понимала, насколько разрушительным может быть оружие. Переслать тебе чертежи?

— Да, потом, — махнул рукой отец, встал, поправляя полы халата, подошел к небольшому бару у стены и достал пузатую бутыль темно-коричневого стекла. — Будешь?

— Не отказалась бы, — кивнула я, блекло улыбнувшись. — Немного, половину кубка. Мама куда пошла?

— Ой… как будто ты ее не знаешь. Каждый раз в первую очередь несется собирать тебе солидный узел с едой и знахарскими травами. Как будто конец света.

Бутылка звонко булькнула и наградила нас видом темно-красной струи, медленно наполняющей резной деревянный кубок. Деревянная посуда — хорошо, удобно и практично. А еще деревянные кубки могут неплохо впитывать винный букет, и, если держать отдельную посуду для каждого сорта, как делают особые гурманы, можно узнать много нового о вкусе простого, в общем-то, напитка.

Пожав плечами, я заметила:

— А я по пустякам и не приезжаю. Разве что если очень сильно захочу свидеться с вами. Возможно, так и не выросла.

И была награждена благодарным взглядом отца.

— Так как будем обстряпывать план? — спросил он, снова располагаясь поудобнее, но на сей раз трубку в руке заменил сосуд с вином. Пахнет «Арентийским». Нюх у меня так себе, просто знаю, что отец всегда любил именно это вино.

Про мать не упоминаю. Алкоголь для йрваев — смертельный яд. И какое счастье, что мне такой взбрык организма не передался по наследству.

Я предложила:

— Может, мне стоит отозвать пару ребят покрепче?

— Переборка рунного двигателя — дело, которым обычно занимается не двадцать человек, а добрых сорок опытных судостроителей, — сказал отец рассудительно. — Им понадобится каждый, и займет это никак не меньше месяца. Плюс дорога отсюда до Жумейжика, плюс вам еще прятаться надо все время… если пронюхает Тайная Канцелярия, пиши пропало. Нагонят весь имперский флот к укрытию.

— Месяц? — охнула я, зарываясь пальцами в волосы. Отец мягко заметил:

— Клади два, чтоб наверняка.

Нет, Ажой-то справится за это время. Но за два месяца они и второе судно сумеют построить! Я имею в виду Аргентау, конечно, а не свою команду.

Про жреца я, между прочим, не рассказывала никому. Представьте, приходит ваш взбалмошный ребенок домой и первым делом говорит: мама, папа, я тут познакомилась с одним интересным темным жрецом, некромантом, и мастером артефактов. Ваши действия? Желательно, что-нибудь еще кроме как «связать и оставить в подвале, пока не прояснится рассудок».

Вот и я не хочу выглядеть внезапно ополоумевшей.

Правда, стоило все же начинать заботиться о репутации немного раньше…

— Тогда возьму, что дают.

— Они не должны знать, кто ты, — предупредил отец. Я только фыркнула:

— Я маг, и, поговаривают, неплохой. Как-нибудь справлюсь.

Он обеспокоенно заметил:

— Боюсь, не все так просто. Если я покажусь на улицах с любой женщиной, кроме твоей матери, газетчики тут же настрочат статью — мол, бывший дипломат меняет вкусы на нормальные. Наконец-то, свершилось. И все бы ничего, Тэйме посмеется да и забудет, а вот наши знакомые из Тайной Канцелярии насторожатся.

— Есть такая штука — «закрытый экипаж» называется, — хмыкнула я, отхлебывая из кубка. — Очень помогает, собственно, не показываться на улицах.

— Раз уж тебе так охота это услышать — я не совсем уверен в своих людях.

Что ж, напрочь меняет дело.

— А толку тогда от таких людей? — насмешливо спросила я.

— Если бы речь шла о работниках, связанных контрактом, тогда другое дело. А эти иногда выполняют для меня поручения, которые требуют молчания, особого доверия и пренебрежительного отношения к имперским законам.

Прелестное двуличие.

— Давай договоримся, что я больше не слышу дурных слов о моей команде. Сам набираешь каких-то бандитов, а на меня все шишки.

Отец катнул желваки по скулам, затем глубоко вдохнул и расслабленно выдохнул воздух, бросив всего одно короткое слово:

— Идет.

— Так вот… я создам иллюзию. Ручного демона в ошейнике. С вот такими…

— Тави! — укоризненно воскликнул он. Я усмехнулась: