Антон Кучевский - Такая разная тьма

Еще я поняла, что Рю не зря пообещал мне отсутствие лишнего внимания со стороны жителей Хетжеба. Оно было, бесспорно. Но было настолько ненавязчивым, что я совершенно не чувствовала отчужденности, вызванной взглядами и перешептываниями. Марды свято блюли, насколько вообще возможно, уважение к любому существу. Выше оно или ниже, умнее или глупее… то, что творит существо — его личное дело. Конечно, до тех пор, пока его действия остаются в рамках Кодекса.

Я очень старалась. Нет, серьезно, я имперские и ойлемские законы никогда так тщательно не выполняла, как правила жизни подземников, демоны их раздери. Они не лучше и не мудрее, в них есть множество абсурдных и мелочных придирок, непривычных для любого деталей. Однако в том случае, если марды найдут предлог изгнать меня отсюда взашей, обратно попасть уже не получится.

И, как только «Храпящий» снова выйдет на водные просторы, сражаться нам будет нечем.

Коротко постучав в низенькую дверь, я дождалась, пока с той стороны отодвинется засов. Толстенький архивариус с коротко подрезанной седоватой бородой сначала невозмутимо уставился на мой живот, затем поднял глаза наверх, встретившись с моим взглядом. После короткой паузы произнес:

— Айт Ду. Руководитель архивного бюро Хетжеба. Чем могу?

— Тави, гостья Хетжеба. Не подскажете, у вас хранятся списки мастеров, которые больше не работают?

— Отчего не подсказать, подскажу, — сухо сказал он. — Если бы вы только потрудились объяснить, что означает «больше не работают». Умерли?

— Нет, не умерли, — стушевалась я. — Просто отошли от дел.

— Таких, скорее всего, немного. Пройдемте внутрь. Осторожно, притолока.

— Спасибо, я уже привыкла, — усмехнулась я, пригибаясь. Уже после первой шишки начинаешь задумываться, как бы избежать большего их числа.

Убранство архива также скромное, тем не менее, стены отделаны позолоченным орнаментом, а у одной из нескольких дверей висит нечто, напоминающее стилизованную фигуру марда из каменных пластин многоугольной формы. Как мозаика, только очень крупная.

— Элайза, займись, — приказал Айт молодой женщине, просматривающей какие-то бумаги за столом справа. Она подняла взгляд на меня, затем сняла с шеи пенсне на золотой цепочке и протерла его платочком, ловко вытащенным из-за пазухи. Водрузила на переносицу, разглядывая меня. Я коротко поклонилась, затем поинтересовалась у архивариуса:

— И все? Никаких допусков, оплат?

— А зачем? — пожал плечами он. — Раз уж насчет вас принято особое решение, пользуетесь теми же правами, что и любой местный. Для них доступ к архивной информации бесплатный и свободный, кроме особых категорий. Информация о жителях и их занятиях к таковым не относится.

— Понятно. Элайза, да?

— Вы расслышали верно.

— Что неудивительно, — рискнула я пошутить, коснувшись одного из тонких золотых колец в левом ухе. — Тави. Просто Тави, без титулов и церемоний.

— И не надейтесь, — усмехнулась она. — Титулы наземников для нас — просто пыль.

— Как и для меня. Суть запроса довольно проста — мне нужны рунные кузнецы. Или мастера по изготовлению рунного оружия. Кто-то, кто больше не творит, однако все еще жив, поскольку всех остальных я уже оббегала.

— С целью? — поинтересовалась Элайза, вставая с невысокого табурета.

— Обучение, — кратко ответила я.

За те, тянущиеся, как патока, десятки минут, в голову уже успела прийти мысль, что девушка где-то пропала. Наконец, она вернулась, неся с собой крохотную бумажку.

— Наши мастера работают до последнего вздоха. Или пока есть силы держать молот в руках, — словно извиняясь, заметила Элайза, отдав мне бумажку. На ней ровным почерком были написаны всего два имени — и напротив них адрес. — На вашем месте я бы поторопилась, поскольку со дня на день данный список может сократиться еще на одно имя.

— Это еще почему? — удивилась я.

— У господина Джеймса из рода Бьюкененов проблемы с сердцем. В возрасте трехсот лет удивительно лишь одно — что они не настигли уважаемого мастера раньше.

— А второй?

— Там… своя история, — пряча взгляд, ответила она.

Нехорошая, видать, история. Или чем-то порочащая благородные уклады общины подземников.

Я поблагодарила обоих и снова оказалась снаружи, под ярким сиянием Солнц Хетжеба. Нужно заметить — несмотря на то, что свет идет лишь от центра, темный камень стен и некоторых зданий отполирован и равномерно пускает не слишком яркие блики на все ярусы. Там, где улицы совсем закрыты от центрального светила, в дело вступают миниатюрные газовые лампы вдоль недостаточно освещенных кварталов.

Учитывая, что окна мардами не признаются, фонари могут гореть хоть всю ночь. Для кого? Тот еще вопрос, если все спят. К тому же, я не видела, как их наполняют газом, когда старый выгорит. Очередная новинка механики, видимо.

Есть идея.

Отчего бы не плюнуть и не пойти сразу по второму адресу?

Что бы там ни было «другое», какая «своя история» связана с тем мастером, я все равно узнаю только когда познакомлюсь с ним. Дряхлый старик, быть может, мудр и сведущ, но он со дня на день отбросит копыта. А состояние смерти, согласитесь, резко снижает качество обучения.

Еще одна улица, на сей раз уходящая от яруса вглубь горы. Здесь и вправду темно, а приземистые квадратные дома кажутся еще ниже. А еще слышен какой-то шорох. Слух у меня ничем не превосходит слух обычного человека, что бы я там ни говорила, тем не менее, шорох очень громкий и настораживающий.

Заглянув за угол, я увидела обычную серую крысу. Ее-то когти и цокотали по камню. Как вообще животное могло выжить в мире, где я пока что не видела ни единой помойной свалки? Разве что питаться тем же камнем, что окружает ее со всех сторон.

У них нет названия улиц. Совсем. Есть номер, просто номер, без буквенных обозначений. Цифры разделены промежутками. Первая обозначает номер яруса, вторая — улицу на нем, третья — номер дома. Обычно здания украшаются только цифрами собственного номера, однако нередко можно встретить и полную запись. Например, «3 12 49». Сорок девятый дом двенадцатой улицы третьего яруса.

Мастер — или, вернее, бывший мастер Иоахим живет в конце улицы, в доме под номером десять. Три — двадцать восемь — десять. Не знаю, дома ли он, однако проверить все равно никогда не мешает.

Костяшками пальцев стукнула в дверь, затем, не поверив, еще пару раз. Твою мать. Его дверь сделана из камня, только слегка отделанного «под дерево» — прожилки, даже пара сучков. Сначала я подумала, что это доски, плотно пригнанные друг к другу. Теперь вижу, что все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

И чем теперь в нее стучать?

Я пару раз пнула дверь ногой, потом сняла с пояса меч и стукнула навершием. Глухо. Изнутри не доносится ни звука, словно хозяин сего прекрасного жилища тоже решил исключить свое имя из списка, выданного мне любезно помощницей архивариуса. Несколько раз позвав хозяина по имени, я также не добилась успеха. А повышать голос нельзя, ибо недопустимая громкость речи в публичных местах.