Геннадий Борчанинов - Удача мертвеца (СИ)

— Эдди! Садись, выпей с нами! — улыбнулся мне капитан, поглядывая на дверь за моим плечом.

— Может, лучше сходим подышать на улицу?

— Неплохая идея, Эдди. Пойдём, — сказал он.

Как только мы вышли за дверь — Том схватил меня за ворот и потащил за угол. Я не стал сопротивляться.

— Ты тоже их видел? — прошипел он, снова озираясь по сторонам.

— Кого? — спросил я. — Том, что стряслось?

— Испанцы! Здесь, в городе! Я видел их барк!

— Ты перепил? Это британский город, откуда здесь испанцы?

Я почувствовал прикосновение холодной стали.

— Если ты работаешь на них — я тебя прямо здесь завалю. Нож в печени ещё никому шансов не оставлял. Выйди на набережную и посмотри на корабли.

Я выглянул из-за угла таверны. На рейде стояли несколько незнакомых судов и «Левиафан».

— Что не так? Всё в порядке, обычные торговые суда. Английские, французские.

— Левее! — прошипел капитан. — За тем фрегатом. Флаг французской вест-индской компании.

— Обычный барк, — протянул я и обомлел. Очертания его напоминали тот самый корабль, что обстрелял нас с Филиппом возле Бас-Тера. — Испанский.

— Теперь понял? Они следят за мной! — прошептал Том. Бешеный взгляд, на бороде висит ниточка слюны — он был бы похож на городского сумасшедшего, если бы я не знал, что это всё правда.

— Возвращаемся в таверну, собираем команду и отчаливаем по-тихому, — предложил я. — И нож убери.

— Это отребье не собрать до заката, чёрт побери! Надо было идти от Чарлстауна!

— Тогда дождёмся темноты. У меня есть идея.

Когда солнечный диск разлил по воде кровавые пятна, а полный штиль сменился порывами вечернего бриза — мы отправились обратно на корабль. Усталые, но счастливые, матросы медленно плелись по набережной, самых пьяных тащили на себе немногие трезвые. Кого-то побили, кто-то хвастался украденным барахлом, кто-то горланил песни на весь город. Но все, до единого, возвращались на корабль. Те, кому сегодня не повезло остаться на борту, с завистью смотрели на пьяных.

Мы с Томасом шли последними, подгоняя отставших и следя за хвостом. Определённо, за нами следили, я замечал тени в переулках и слышал шаги в темноте. Но мы старательно делали вид, что довольны происходящим — я пел песню про испанских леди, а Том подпевал на нужных моментах.

Я последним поднялся на борт «Левиафана» и обернулся посмотреть на пирс. Возле него на волнах качалась одинокая шлюпка, у которой стояли несколько человек.

— Подождём немного, — сказал я.

Капитан кивнул. Вахтенный шесть раз ударил в колокол. Сегодня все прибыли на судно вовремя.

Шлюпка отчалила от пирса, и я убедился, что это испанцы возвращаются к своему барку. Тот стоял на якоре примерно в двух кабельтовых от нас, спрятанный за другими судами. Когда испанская шлюпка скрылась из вида, я посмотрел на капитана. Пора.

Я быстро разделся догола прямо на палубе, взял плотницкий топор и прыгнул в воду. Топор потянул меня на дно, но мне это не помешало. Я поплыл вперёд, стараясь не выдать себя ни единым всплеском. Я обернулся — матросы, как и было приказано, занялись своими делами, имитируя бурную деятельность. Словно «Левиафан» готовится отчалить.

Волн здесь, в бухте, практически не было, и даже не чувствовалось, что эта тёплая, обласканная солнцем вода — часть большого и беспокойного Атлантического океана. Я медленно приближался к цели, огибая английские и французские корабли. Нельзя было, чтоб меня заметили хоть на одном из них, так что мне приходилось нырять и плыть под водой как можно дольше. Когда кончался воздух — я тихо всплывал, чтобы отдышаться, смотрел на спящие корабли и плыл дальше.

На барке горели огни. Я вдохнул побольше воздуха, нырнул и, разгоняя стайки тропических рыб, подплыл к испанскому кораблю. Днище его заросло острыми ракушками и водорослями, и мы могли бы не беспокоиться, он бы с таким днищем нас никогда не догнал, но не стоит уповать на одну лишь удачу. Я подплыл к рулю, взялся за баллер — ось, передающую повороты штурвала, и ударил по нему топором. В воде удар получился слабым, но на деревянной поверхности появилась небольшая зарубка. Немного терпения — и испанцы ещё долго не смогут покинуть бухту.

Я вслепую наносил удар за ударом, но безрезультатно, насквозь сырое дерево плохо поддавалось топору. Лёгкие горели, перед глазами уже плыли круги, но я упорно махал оружием. Наверху я услышал голоса, и внезапно сквозь толщу воды пробились лучи света. Кто-то свесился с фонарём с кормы.

Я оттолкнулся от руля и проплыл под кораблём, мечтая лишь о глотке свежего воздуха. Я ударился о киль, порезался ракушками, но всё-таки смог всплыть там, где меня никто не увидел. Взошла луна, и в её свете я увидел, что весь покрыт мелкими порезами и ссадинами. Вокруг меня расплывалось чёрное пятно крови. Испанцы наверху всполошились, но я пока оставался незамеченным. О чём я только думал, когда вызвался перерубить толстенную балку под водой одним топором, ночью?

Ещё одно погружение, и я снова поплыл к корме. Я смертельно устал, топор неумолимо тянул на дно, но я грёб изо всех сил, чтобы «Левиафан» мог ускользнуть от слежки. Я с размаху вогнал топор в перо руля, на котором тут же появилась длинная продольная трещина. Ещё несколько ударов — и я разломал его пополам. Я даже посмеялся над собой, что не догадался сделать так с самого начала.

Я проплыл под водой сколько смог и, наконец, вынырнул, с шумом втягивая воздух. С испанского барка раздались крики.

— El esta aqui! Aqui! Disparar! Rapido! — разобрать я сумел немного, но абсолютно точно понял, что по мне собрались стрелять.

Глубокий вдох, нырок, и я изо всех сил стараюсь уплыть подальше. Я плыл зигзагами, сбивая прицел испанцам. Раздались приглушённые выстрелы, похожие на удар доской о доску, и маленькие свинцовые шершни устремились вниз, в царство Посейдона, оставляя за собой крохотные буруны.

Я всплыл, чтоб глотнуть воздуха, и тут же нырнул обратно. Снова громыхнул залп, стреляли из мушкетов и пистолей, ясно как божий день. Я мысленно вознёс молитву, чтобы паписты не догадались стрельнуть картечью.

К счастью, я доплыл до английского фрегата и спрятался за ним, чтобы немного перевести дух. Пока не услышал характерный плеск спускаемой шлюпки. До «Левиафана» оставалось примерно полтора кабельтова, я абсолютно голый, почти безоружный, не имел никаких шансов против полной шлюпки испанцев. Человек в воде вообще почти беспомощен против человека в лодке.

Я решился на финальный заплыв и рванул к пиратскому шлюпу. Руки и ноги стали будто бы ватными, а в голове звенело так, что я решил больше никогда не повторять таких подвигов. Я обернулся и увидел, что шлюпка приближается ко мне с неумолимостью айсберга.