Геннадий Борчанинов - Удача мертвеца (СИ)

— Что нового? — спросил я.

Бармен посмотрел на меня так, словно я сказал что-то отвратительное.

— Можешь спросить у местных сплетниц, наверняка что-нибудь узнаешь, — проворчал он.

Я хмыкнул и пригубил чуть-чуть вина.

— Обычно все тавернщики в курсе происходящего, — сказал я, перекатывая между пальцев золотую гинею.

— Я не из таких, мне плевать, — ответил он.

— Как тебя зовут, приятель? — спросил я.

Бармен на секунду посмотрел мне в глаза, а я пригубил еще вина.

— Я тебе не приятель, — отрезал он. — Можешь звать меня Жак.

Я поднял бокал, показывая, что пью за его здоровье.

— Мне нужна команда, Жак. На честный торговый фрегат, ты понимаешь.

Бармен пожал плечами. Я положил гинею на стойку и подвинул к нему, монета скрылась в недрах его фартука.

— Поговори вон с теми ребятами, — сказал он, показывая на компанию в дальнем углу зала. — Недавно уволились с капера.

Я ещё раз поднял бокал, улыбнулся и отправился к ним.

— Добрый день, джентльмены, — сказал я, подсаживаясь к ним за стол.

Несколько мужчин повернулись ко мне. Все они выглядели бывалыми моряками, просаживающими последние пенни в перерыве между плаваниями.

— Самого крепкого пойла этим добрым месье! — я поднял руку, и хмурые физиономии немного смягчились.

— Чего тебе, капитан? — спросил меня один из них.

— Нет, нет, я просто хочу пропустить по кружечке рома с бывалыми морскими волками, — я широко улыбнулся. — Пару дней назад взял просто великолепный приз.

— И какой же? — спросили меня.

— Испанский патрульный фрегат «Марианна», — ответил я, чуть понизив голос. — И теперь хочу это отметить! Пятнадцать тысяч песо добычи, чёрт побери!

Нам принесли ром, и я незамедлительно поднял стакан. Мои собутыльники, разумеется, отказываться от халявы не стали. В зале я увидел нескольких членов моей команды, они тоже меня поддержали.

— За будущую добычу и за то, чтобы она не кончалась! — громко произнёс я.

Ром потёк по глотке обжигающим потоком. Я с грохотом поставил стакан обратно на стол, и его тут же наполнили снова. Я не особенно люблю пить. Но иногда это просто необходимо.

Кто-то из парней закурил трубку, откинувшись на стуле, другой разливал новую порцию по стаканам, а остальные продолжили неторопливую беседу.

— Знал я одного моряка, — сказал один, рослый шотландец. — А он знал капитана, один из матросов которого видел кракена.

— Брехня.

— Нет, не брехня. Тоже слышал такое, — возразил другой моряк, молодой креол.

Шотландец закурил трубку и продолжил.

— Они шли возле Ньюфаундленда, возвращались из колоний. А затем наткнулись на кракена.

— Удивительная история, — сказал я.

— Это ещё не всё! Кракен раздавил их каравеллу как скорлупку! Он оттуда один спасся, на обломке мачты, — продолжил шотландец, пуская кольца дыма под потолок.

— Да, слыхал такое, — поддакнул креол.

— Не хотел бы я в море такого встретить, — сказал я.

Нам принесли ещё рома и мы незамедлительно выпили за погибших моряков.

— Как он выглядит, этот ваш кракен? — спросил один из моих матросов, присоединившийся к нашей компании.

Оба моряка пожали плечами.

— Как большой кальмар.

— Гигантский.

— Удивительная история, — повторил я.

— Рассказал как знаю, — сказал шотландец.

Я снова поднял стакан.

— Пожалуй, мне пора, — сказал я. — Буду рад видеть вас на «Немезиде». Мы стоим у второго причала. Счастливо, парни.

Я чувствовал, как хмель ударил в голову, но всё равно заставил себя обойти ещё несколько таверн и покутить в каждой. Мне нужна была команда, и я надеялся, что завтра от добровольцев не будет отбоя.

На фрегат я вернулся только к утру, и несколько часов сна мне всё-таки удалось урвать. И ещё до завтрака на «Немезиду» уже пошли новобранцы.

Я принимал всех, кто способен отличить бак от кормы и способен держать оружие. Отказывал я только совсем юным мальчишкам, у которых ещё даже не начала расти борода, и глубоким старикам, которые едва ходили.

Каждый новый матрос подписывал соглашение со всей командой, в котором я прописал всё — долю добычи, выплаты за ранение, меру наказания. Кто не умел писать, а это практически все, ставили крестик и клялись на святой Библии. И только после этого они считались зачисленными в команду.

На «Мститель» тоже шли добровольцы, но такой очереди, как ко мне в команду, я ещё не видел.

Я стоял на шканцах, принимая новобранцев по одному. Каждый должен был немного рассказать о себе, ведь капитан должен знать свою команду. На баке сидели остальные матросы, присматриваясь к новичкам.

Примерно к полудню, когда очередь уже почти иссякла, на борт поднялся молодой черноволосый парень лет пятнадцати. Я стоял, устало привалившись к фальшборту.

— Как зовут? — спросил я, казалось, в тысячный раз.

— Ты меня вряд ли знаешь, зато я знаю тебя, — ответил парень. — Ты — Кровавый Эд, пират и убийца!

Парень выхватил пистолет из-за пояса и направил мне прямо в лицо. Я даже не успел среагировать. Корсары на баке мигом вскочили, обнажая сабли и пистолеты, но я поднял руку, останавливая их.

— А ты смелый, если пришёл сюда, — спокойно произнёс я. — Опусти пистолет, малыш.

— Заткнись! — закричал он, его голос сорвался на визг. — Ты убил моего отца, ублюдок! Прими смерть достойно!

Я закатил глаза, пытаясь хотя бы примерно подсчитать, скольких человек я оставил сиротами.

— Твой отец — один из многих, — сказал я. — Напомни, кем он был.

Подросток изменился в лице, рука с пистолетом задрожала.

— Мой отец был славным капитаном, человеком чести!

— Точнее.

— Он ходил на шлюпе «Сан-Кристобаль»! Ловил и вешал таких как ты! — голос паренька снова сорвался на фальцет.

Я посмотрел ему в глаза. Маленький испанец был полон ненависти.

— Да, помню его. Он ползал на коленях передо мной и просил пощады. Визжал как девчонка, когда я отрубал ему пальцы один за одним.

Разумеется, ничего такого не было. Я даже не помнил, что брал на абордаж этот шлюп.

— А когда я отрубил ему все пальцы, я привязал твоего папашу к рее и выбросил в море. Акулы отлично наелись в тот день, — продолжил я.

На лице парня отразилась целая буря эмоций: гнев, страх, отвращение. Пистолет ходил ходуном перед моим лицом.

— Сдохни! Сдохни! Сдохни! — выкрикнул он, и, наконец, выстрелил.

Пуля, конечно, прошла мимо. Любой, даже самый меткий стрелок, не попал бы, когда руки трясутся от гнева, а глаза застилают слёзы.

Едва рассеялся дым от выстрела, я бросился на него, мощным ударом в челюсть укладывая его на палубу.

Матросы смотрели на меня, и я видел в их взглядах странную смесь восторга и ужаса. Именно то, что мне нужно.

— Храбрый паренёк, — сказал я, указывая на обмякшее тело. — Отнесите его на берег.