Сергей Варлашин - Лууч (СИ)

На меня уставился, чей-то спокойный взгляд. Я, рассматривал сверх могучие деревья, а кто то рассматривал в этот момент меня. Не шевелясь, я плавно повел глазами на силуэт, где заметил ореховые глаза. Немигающий взгляд, потерял ко мне интерес и повернул голову вниз к траве, это был огромный олень, он наверно ни разу не видел человека, и я своими скромными размерами не представлял для него никакого интереса. Длинные витиеватые рога покачнулись и он легко, легко, пошел дальше, по своим оленьим делам. Высоко-высоко, голосили неизвестные, крупные и мелкие птицы. Я дышал тише, как только мог и ступал мягче обычного, крадучись по мягким мхам, одинокого боясь пошатнуть равновесие и гармонию, любыми небрежными звуками. Мне удавалось, как это редко бывало раньше, по-настоящему стать частью природы, слиться с ней и не нарушать ее не зыблемый покой. Чувство внутреннего умиротворения зашкаливало, даже сел от удовольствия там где стоял, настолько хорошо никуда не торопится, никого не искать, ни кого не спасать. Ну да я размечтался, встал, прошелся немного и обомлел от увиденного. Прямо передо мной росло то самое крупное дерево, с плотно-переплетенными стволами, под навесом плотных веток и листьев. Под ним, я когда то давно, впервые переночевал в этом мире, а прямо под ним, знакомые орехо подобные плоды, тускло оранжевого цвета в бордовую крапинку, по размеру и форме со знакомый мне с детства лимон. Вот откуда эти внезапно охватившие его чувства спокойствия и безмятежности, обнял знакомое дерево и сознание прояснилось.

Пробыл там некоторое время, словно очень давно путешествовал по дальним странам, а потом вдруг вернулся в родной дом, подумал, ведь это, пожалуй, одно из самых прекрасных чувств. Съел один плод, его оказалось более чем достаточно, чтобы насытится, несколько убрал за пазуху, для Головуса, а точнее для его жены и дочери. Прилег немного отдохнуть под его кронами, а заодно укрыться не на долго от прямых солнечных лучей и не заметил, как уснул под ним.

— Спит еще, не буди, все равно солнце пока не поднимется, не пойдем. — Узнал я голос Софикеса.

— Хорошо, нам нужно подкрепиться, пойду, поищу нам съестного. — Говорил Головус, удаляясь от костра.

— Я уже проснулся, если вообще засыпал. — Вставая, сказал я. — Головус, постой. У меня для тебя кое-что есть.

С этими словами я достал пару плодов великого пробуждающего древа и положил их перед собой, в свете костра. Утренние сумерки еще не развеялись, но уже начинало светать. Головус несказанно обрадовался и скорее подбежал ко мне, вертя в руках два с виду не примечательных плода.

— Луч, ты достал их! Не знаю, как и откуда, но ты их достал! — Возбужденно восклицал напарник, оторвав меня от земли и тряся в объятьях.

— Достал, достал, можно полегче? У меня была трудная ночь. — С жалобой в голосе пожаловался я ему на легкое недомогание от излишне сильных объятий.

— Ну, Луч, ну дружище, ну наконец то, столько времени я их искал, вместе с тобой и без тебя, вас двоих и еще помимо вас, как я рад что это случилось. — Не обращая внимания на мои жалобы, довольно продолжал трясти меня напарник.

— Ты где успел полы порвать? — Спросил Софикес, разглядывая лохмотья моего самохвата.

— Во сне. — Честно сказал я.

— А эти огромные орехи, тоже из сна? — добивался он признания.

— Ну да, или не совсем, скорее, из промежуточного состояния, между сновидением и явью. Ты знаешь Софикес, с этими вопросами тебе лучше пойти к КерукЭде, он в этом большой специалист, а я только учусь. — Легко ушел я от прямого ответа.

— Вы позволите? — Он наклонился над одним плодом с расчехленным складным ножом, пристально его осматривая.

— Теперь это собственность Головуса. — Пожал я плечами.

— Только если его свойства таинственным образом не исчезнут. — Предупредил напарник, пристально глядя на меня.

— Думаю, ничего страшного не случится, если ты отрежешь кусочек. — Мои слова были обращены больше к Головусу, чем к пытливому уму травника.

— Превосходно. — Продемонстрировал он нам аккуратно отрезанный маленький ломтик плода. — Признаю господа, от вас определенно есть польза.

— Конечно, есть. — Убирая плоды, заухмылялся Головус. — Сейчас назад пойдем и еще несколько потомственных семей крылатых мотыльков вырежем.

Софикес, мучительно скуксил свое лицо, но говорить ничего не стал. Все определенно были довольны достигнутыми результатами, я в том числе. Напряженно подумав, Софикес все равно сказал.

— Здесь нельзя пойти назад, можно идти только вперед. В этих местах не действует время, в привычном его понимании как процесса, сложно все объяснить без длинных формул, кип научных свитков и огромной меловой доски, но общую суть я вам скажу. Если мы попробуем вернуться назад, то провалимся в небытие. Небытие представляет собой прошлое в его настоящем моменте, мы можем там просто застрять и не выйти оттуда уже никогда, из положительных сторон только то что стареть мы уже не будем никогда. Я подозреваю это и произошло с моим учеником. — Прервал свой рассказ травник, что-то еще прикидывая в уме.

— Сомнительное удовольствие, не стареть. — Сказал Головус.

— Тоже сомневаюсь в практической пользе этого мероприятия. — Согласился я.

— В этом я с вами солидарен. — Сказал Софикес.

Достигнув консенсуса, наша троица приготовилась отправиться домой. Мое внутреннее знание верного направления на пути к цели, окончательно ушло в никуда, как только я проснулся у костра с плодами древа. Поэтому нам пришлось прибегнуть, к великолепному знанию местности травника.

— Раз мы не можем пойти назад, выводи нас другой дорогой благородный странник по имени Софикес. — Уведомил я травника о его основной функции проводника.

— Пойдем пустыми землями, там самая малая вероятность нарваться на неприятности. — Предложил без промедления наш путеводитель.

Возвращались мы по более долгим путям назад, зато ощутимо спокойнее и комфортнее чем когда шли сюда. Из всех неприятностей, от которых нас оградил своим смелым напутствием проводник, приключилось встретиться лишь с тремя медвежатами, от вида которых мы шарахнулись быстрее, чем какой либо другой опасности. Знакомится с их разгневанной или весьма доброй матерью желания ни у кого не возникло, и мы без труда, после тридцатиминутного спринта по молодому березовому лесу, ушли от любой возможности рандеву. Когда мы, продирались, через густые кустарники, вся наша одежда набрала массу налипших колючек, но это пустяковое злоключение не испортило никому настроения, кроме травника, пожалуй.

По заверению травника, возвращались мы как бы полукругом, против часовой стрелки, с большим запасом по кольцу радиуса, и в этих землях обязательно нам должны были попасться мелкие поселения. Об их существовании, он точно не знал, но всегда догадывался, нам бы и вправду не помешал здоровый сон в прогретом помещении. Первые признаки осени, как-никак проявили себя ночью, ранним утром и особенно сейчас под вечер. Я услышал красивое человеческое пение, пела девушка, протяжно, длинно, а потом присоединился сильный мужской голос, они еще недолго пели, пока их не накрыл хор из нескольких десятков человек. К этому времени мы вышли из леса и созерцали интересные одноэтажные, вытянутые строения, расположенные по подобию спирали. Из центра спирали и шло многоголосье, там была площадь, люди праздновали сбор урожая, это было видно по огромному количеству телег со всевозможными культурами, овощами и фруктами. У Головуса было такое смешливое выражение лица, что он помолодел, лет этак на десять, ностальгия по родным краям, у меня тоже такое бывает, однако все реже и реже.