Кира Соловьёва - Небесные корабли (СИ)

- Ладно, - удрученно зевнул тот. На самом деле он вымотался не меньше остальных, но ведь на Равнинах наверняка полно всяких интересных штуковин, надо только пойти и отыскать! - Уже сплю.

По примеру проклятого маг расстелил походное одеяло, улегся на него и сомкнул веки, притворившись, будто после этого действия мир перестал существовать. Мильт покосился на него с подозрением.

Зутту поручили охранять спящих от нападения нежити, если таковое произойдет, и канонир уселся у разведенного костра. Алебарду он любовно прижал к себе, время от времени крепче стискивая пальцы на светлом древке - чтобы убедиться, что во мраке имперской ночи оружие никуда не делось. Поскольку прежде маленький отряд передвигался по пещере, отсутствие двух лун и ярких огоньков звезд стало для корсара открытием. Причем отнюдь не чудесным - поди сориентируйся в кромешной темноте. Не будь рядом амайе, Зутт непременно бы заблудился и молил бы о помощи любого, кого угораздило бы с ним встретиться - даже агрессивно настроенную нечисть.

Но сейчас капитан спал, и Зутта посещали черные мысли. Он прикидывал, как нужно себя вести при разговоре с драконом - ведь Мильт настаивал именно на разговоре, спокойном и честном, с учетом всех подробностей и предложением щедрой оплаты. Крылатые ящеры почему-то любят золото, хотя никогда его не используют. Может, они бы с удовольствием вступили в торговлю с иными расами, если бы те не разбегались от огромной тени с криками: "Спасите!"? Или уже по-тихому приторговывают с кем-то непривередливым? С кем-то, кому без разницы, является его заказчик человеком или нет.

Канонир со стыдом обнаружил, что почти спит, и поднялся. В окружающей костер черноте ему померещились блеклые зеленые, словно выцветшая под солнцем трава, глаза с вертикальными зрачками. Или не померещились - спустя мгновение чья-то хрупкая ладонь легла на локоть мужчины, а затем сжала его так, что затрещали кости.

Дикая боль вынудила корсара закричать, но никто из товарищей не проснулся - все по-прежнему кутались в одеяла, что-то неразборчиво бормотали, похрапывали... то есть были совсем не такими, как обычно. Зутт отпихнул невидимого противника и попробовал растолкать капитана. Он схватил его за плечи и тряс добрых две минуты, но амайе, обмякнув, лишь беспомощно болтался в чужих руках. Канониру показалось, что он не дышит, и, устроив ухо на капитанской груди, он обомлел от ужаса: сердце Мильта безмолвствовало. Глухая, звенящая тишина ударила мужчину сильнее, чем это сделало бы пушечное ядро. И в тот же миг, словно давая ответ на вопрос, почему все вдруг оказались мертвыми, прозвучал мелодичный голос:

- Я их отпущу, если ты разобьешь мои цепи.

- Твои цепи?! - дрожащим голосом повторил Зутт.

Загадочный собеседник молчал довольно долго, прежде чем посоветовать:

- Следуй за светлячками.

Корсар послушно огляделся, но опасными тварями поблизости и не пахло. Только простые, нормальные светлячки кружились над голубоватыми стеблями диких цветов. До мужчины не сразу дошло, что следовать нужно за ними, а не за ядовитыми существами, обитающими в горах.

Он зашлепал по влажному склону вниз, к далекому морю. Ночью оно было тихим и накатывало на скалы едва слышно, словно ласкаясь. Светлячки с намеком зависли над неприметной тропой - почти отвесной и скользкой, словно спина колоссального слизняка. Зутт с трудом подавил желание поддаться ее природе и загреметь вниз, чтобы стать ужином для голодных ундин, и уткнулся носом в широкую, длинную, испещренную символами могильную плиту. Большинство из них канониру не удалось распознать, но вверху кто-то вырезал словосочетание на языке шэльрэ: "Faesealtre Eshshataeralne". Перевести ее на всеобщий, исходя из тех обрывочных знаний мужчины, было невозможно, но по спине почему-то пробежали мурашки.

- Эй, ты там? - окликнул он, в глубине души надеясь, что запертая за плитой тварь не отзовется.

"Тварь", в свою очередь, незамедлительно подтвердила:

- Там. Открывай.

Корсар вздохнул и налег на тяжеленную преграду. Та даже не шелохнулась, и пришлось использовать алебарду в качестве рычага. Древко треснуло и разлетелось на два остроконечных куска, а плита, осыпая Зутта каменной крошкой, съехала в сторону, а затем и вовсе рухнула в объятия темно-синей воды узенького, как щупальце, залива, "порадовав" мужчину еще и брызгами.

- Проклятье! - выругался он. - Ну, и что дальше делать?

- Войди, - пригласил пленник. - Но аккуратно. Мои стражи могут не обрадоваться.

- Твои стражи? - насторожился канонир, осматриваясь. - Что-то я их не вижу.

- А они видят. - Неизвестный как-то странно протянул последнее слово и добавил: - Тебя.

Зутту и раньше было не по себе, но теперь он немедленно ощутил тысячи плотоядных взглядов, направленных на беззащитного человека, рискнувшего посетить пещеру. И, словно намекая, что вокруг действительно хватает охочих до свежей плоти созданий, справа раздался одинокий вопросительный рык.

- Нет, - невесть кому запретил пленник. - Не сегодня. Он мне нужен.

- Где ты? - затравленно уточнил корсар. - Я ведь не могу спасти тебя вслепую.

- Вслепую? - удивился тот. И рассмеялся: - Ах да. Люди в темноте ничего не различают. Что ж, в таком случае... - впереди, от силы в двадцати шагах от канонира, звякнула цепь. - Хаал, освети ему дорогу.

Вспыхнуло сиреневое, невыносимо яркое после долгого мрака пламя. Зутт споткнулся и осознал, что стоит прямо под невысоким, худым и грязным существом, распятым на семи цепях. А рядом, опустив рогатую башку и почтительно наблюдая за гостем, сидит белый дракон.

- Разбей цепи, - повторил пленник. - Разбей, и твои друзья проснутся.

- Но, - нервно хохотнул корсар, - это же раклеры. Снять с кого-либо раклеры в силах только маги, а у меня...

- У тебя есть дар, - возразил распятый. - Слабый и слишком колючий, чтобы развить его в настоящее магическое искусство, но мне этого хватит.

Он был прав - стоило Зутту прикоснуться к черным браслетам на лодыжках пленника, как те дрогнули и рассыпались серым пеплом. Дракон, сперва неподвижный, помог канониру добраться до цепей на запястьях и шее пленника - и, едва заметив его лицо за спутанными прядями черных, как смола, волос, мужчина пошатнулся и осел на колени.

- Ты... - растерянно прошептал он.

- Я? - вежливо переспросил распятый. И, не дождавшись реакции, напомнил: - Чем быстрее ты снимешь чертову железку, тем быстрее твои товарищи вернутся в реальный мир. Я не думаю, что мог отправить их в красивые сны.

Зутт постарался ткнуть оставшийся раклер, не задев бледную кожу пленника. Отчасти это получилось, но парень тут же напрягся, сдвинул брови и сжал тонкие губы. Собственно, на них черты его лица и заканчивались - между тем и другим зияла страшная рваная рана, изнутри обугленная и покрытая то ли гнилью, то ли остатками пороха. Приглядевшись, канонир обнаружил и пулю - или, правильнее сказать, ядро. Вроде бы серебряное.