Елена Ершова - Поцелуй василиска

— Разве что в развратности и пороках. И не обвинить, а пожалеть, как пастырь жалеет заблудших овец.

— Мои пороки не имеют ничего общего с моим умом, силой и опытом.

— О, я не сомневаюсь. Но эти альтарские замашки… Я не обвиняю вас, милейший кузен, но министры шепчутся за вашей спиной, осуждают симпатию к Альтару и…

— И обвиняют в предательстве? — Генерал издал короткий смешок. — Бросьте, Макс. Я могу сколько угодно симпатизировать империи Солнца, но моя душа навечно отдана Фессалии, я умру на поле брани за нее.

— Умрете гораздо раньше, дорогой Дитер. Ваше состояние печалит меня.

— Завтра же буду на ногах.

— Могу я быть в этом уверен?

— Совершенно. Мой организм крайне устойчив к любым ядам. Вы видите? Уже встаю.

— Прелестно, прелестно, — удовлетворенно проговорил егерь. — Значит, завтра? И не забудьте явиться с женой.

— С той, которую вы мне навязали?

— Того требуют фессалийские законы. И потом, нельзя держать взаперти такое сокровище.

Я снова поежилась и замерла, забыв дышать.

— Буду… с герцогиней, — скрипуче пообещал генерал.

Снова шаги, на этот раз за спиной.

— Фрау! Что вы опять делаете здесь? — Пылая праведным гневом, ко мне приближался адъютант Ганс.

Я заметалась, выискивая пути к отступлению, но бежать было некуда. Я привалилась спиной к дверям.

— Отойдите, — велел Ганс. — Дайте пройти.

— У его сиятельства гости, — попыталась возразить я.

— Гости? Что за чушь! Герцог никого не приглашал.

— Они явились без приглашения.

— Какая наглость!

Шаги прогрохотали за дверью. Я не успела отпрянуть, и распахнувшаяся створка толкнула меня в плечо. От удара я ахнула и выставила руки, пытаясь удержать равновесие, но меня сейчас же подхватили за талию.

— Осторожно, цветочек, — тихонько засмеялись на ухо. — Подслушивали разговор? Нехорошо.

Я уперлась в широкую грудь ладонями и вывернулась из объятий егеря:

— Простите…

Он поймал мою руку и тронул губами, в глазах зажглись лукавые огоньки:

— Прелестница! Фея! Богиня! Вы ведь почтите своим присутствием королевский бал, не правда ли?

— Обязательно, — пробормотала я.

— Вот и чудесно.

Полоснув холодным взглядом по адъютанту, вытянувшемуся истуканом возле стены, егерь гордо прошествовал мимо. Следом из комнаты вывалился изрядно помятый генерал, бледный как смерть, пропахший вином и дымом.

— Мэрион, — не глядя на меня, сквозь зубы выцедил он, — вы все слышали, не так ли?

— Вы имеете в виду упоминание о королевском бале? — с вызовом проговорила я, решив, что, отнекиваясь, только разозлю василиска.

— Именно, — сухо ответил генерал. — Пусть Марта приготовит наряд. Завтра вы должны блистать.

Пошатнувшись, он оперся о стену, но удержался на ногах и, отпихнув адъютанта, прошел мимо.

— А этот егерь действительно встряхнул его сиятельство, — с удивлением отметила я. — Вот так диво.

— Кто? — переспросил Ганс, переводя на меня шальной взгляд.

— Егерь Макс, кузен нашего герцога. Не знаю его полное имя. — Я пожала плечами, и по лицу адъютанта разлилась язвительная улыбка.

— С удовольствием вас просвещу. Полное имя кузена нашего герцога — Максимилиан Четвертый Сарториус, король Фессалии и сопредельных земель. — Он картинно поклонился и, поймав выражение моего лица, добавил: — Вам оказана честь быть приглашенной на королевский бал лично его величеством. Оправдайте доверие, госпожа.

Косулю я выпустила тем же вечером перед ужином. Погладив по спине, шепнула на ушко:

— Беги, малышка! Ты свободна! И больше не попадайся, ладно?

Она качнула головой, словно поняла, и, легко перемахнув изгородь, скрылась в густых мейердорфских лесах. Вернувшись в замок, с досадой обнаружила, что ужинать мне снова предстоит в полном одиночестве.

— А ведь если бы я принесла еду в спальню, его надутое сиятельство вытащил бы меня оттуда за волосы, — бурчала я, угрюмо жуя жаркое. — Невоспитанный мужлан. Пьянь. И адъютант у него такой же, два сапога пара.

Я злилась, но это сказывалось волнение перед завтрашним днем. И надо же было так опростоволоситься! Еще и перед самим королем.

— Но я ведь могла ошибиться, правда, Жюли? — жаловалась служанке. — Без свиты и без короны поди пойми, кто перед тобой, король или егерь.

— Совершенно с вами согласна, — хихикала та в кулачок. — Его величество любит быть ближе к народу и часто разъезжает по стране инкогнито.

— И он действительно кузен Дитера?

— По отцу, герцогу Мейердорфскому. Так говорит Ганс.

Я приподняла брови:

— И много ты общаешься с Гансом?

Жюли зарумянилась и отвела взгляд.

— Не так много, как хотелось бы, фрау, — быстро проговорила она и, распахнув платяной шкаф, вытащила изумрудное платье. — Ах, смотрите! Вам не кажется, что этот наряд идеально подойдет для бальных танцев?

— Слишком вызывающе, дорогая, — поморщилась я, критически осмотрев глубокое декольте и открытую спину. — Попробуем найти что-то более приличное? В конце концов, я замужняя фрау.

— Тогда, может, это? — Жюли показала золотое, расшитое кружевом и жемчугом.

— Теплее, — улыбнулась я. — Но предпочла бы спокойный оливковый.

— Разве вы не хотите блеснуть на балу Роз? — приподняла брови девушка.

Я вздохнула:

— Сказать по правде, я бы предпочла спрятаться за колонной, ведь я совсем не умею танцевать…

— Как?! — воскликнула Жюли, будто ей признались в чем-то постыдном.

Ее возмущение было настолько искренним, что я тоже покраснела до корней волос и с ходу придумала оправдание:

— Это после болезни… Время от времени все путается в моей голове, и я боюсь, что не вспомню ни одного танцевального па. Все-таки королевский бал — это не сельская дискотека.

Жюли дико вытаращила глаза, но потом понимающе кивнула:

— Ах, бедная госпожа. Мне хотелось бы, чтобы на балу Роз вы затмили всех своей красотой. Поэтому позвольте вам помочь?

— Но как? — Я в растерянности опустилась на пуфик и взлохматила распущенные волосы. — Разве ты умеешь?

— Я, конечно, не благородная фройлен, — сдержанно проговорила Жюли, — но тоже женщина и кое-что понимаю в танцах. Может, вы не помните, но я помню очень хорошо: когда мы были совсем детьми и ваши родители были живы, барон Адлер часто устраивал балы, а ваша матушка учила танцевать вас, заодно училась и я…

Служанка вздохнула и закручинилась. Я тоже ощутила тоску по минувшему, наверное, это отзывалась память настоящей Мэрион.

— Но осталась всего одна ночь, — простонала я.

— Этого достаточно, чтобы разучить хотя бы один танец.

Я радостно подскочила и схватила Жюли за руку:

— Ты моя спасительница! Идем же. Прямо сейчас.