Елена Ершова - Поцелуй василиска

Служанка засмеялась и слегка пожала мою ладонь:

— Сделаю все, что в моих силах, госпожа.

Мы прошли в просторную залу с отделкой из красного дерева, с изразцов скалились черные драконы, зажженные лампы искрились мягким золотом, и блики веером ложились на паркет.

— Вы помните, госпожа, с чего начинается бал? — спросила Жюли, поворачиваясь ко мне лицом.

Ее глаза сияли, словно она сама была Золушкой, которая вот-вот сменит платье горничной на бальное и укатит во дворец в карете из тыквы.

— С вальса? — наугад ляпнула я.

Жюли всплеснула руками:

— Как можно! Бал начинается с полонеза. Возглавлять его будут его величество с ее величеством, а ходить нужно вот так…

Жюли принялась отсчитывать размеренный такт и, выпрямив спину, стала вышагивать по кругу:

— Видите? Это называется променад. Присоединяйтесь, госпожа.

Я несмело тронулась следом за Жюли и совершенно смутилась, увидев, как она прыскает со смеху.

— Фрау, вы должны держать осанку и не делать таких больших шагов. Вы ведь дама и должны порхать, как птичка, а не вышагивать, как солдат по плацу.

— Что ты знаешь о солдатах, — пыхтя, пробурчала я.

Дойдя до конца залы, Жюли повернула налево:

— Сейчас все пары выстроятся в две колонны, а потом пойдут навстречу друг другу. Когда пары встречаются, то кавалеры левой линии пропускают между собой и своими дамами дам другой линии, а кавалеры правой линии пропускают между собой и своими дамами дам левой линии.

— Какая линия каких дам пропускает? — не поняла я. — Жюли, я совсем запуталась.

— Ничего, госпожа, вы привыкнете, — пообещала служанка. — Вот так, шаг на носок и снова на носок, теперь на стопу. Раз-два-три! А теперь кавалер предлагает даме руку… Танцуйте же, фрау! Танцуйте!

Жюли рассмеялась и, забыв про меня, закружилась по комнате, порхая, как бабочка, и красиво покачивая юбкой. Я подхватила ее смех и бросилась за ней, забыв и о показанных шагах, и о танцевальных фигурах.

— Расступитесь, дамы и господа! — кричала Жюли. — На бал Майской Розы прибыла прекраснейшая из герцогинь!

— И мрачнейший из герцогов! — подхватила я, представляя, как явлюсь на бал с генералом.

— Нежнейший оранжерейный цветок!

— И опаснейший из василисков!

— Светлая нимфа!

— И угрюмый сыч!

Мы смеялись и кружились, взявшись за руки, Жюли в строгом платье горничной и я в ночной сорочке и с распущенными волосами. Лампы сияли, как солнца, ноги легко скользили по натертому паркету, я не замечала усталости.

— Да здравствует герцог Мейердорфский! — кричала я. — Генерал грубиянов и предводитель палачей!

— И его прекрасная жена фрау Мэрион! Королева бала и…

Внезапно ойкнув, Жюли запнулась на полуслове и отпрянула. Я повернулась к дверям и застыла. На пороге стоял генерал.

— Продолжайте, — замогильным голосом проговорил он.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — пискнула служанка, подобрала юбки и опрометью бросилась к выходу.

Генерал не стал ее задерживать, но, едва я попыталась последовать за ней, запер двери и перегородил проход.

— Пустите, — с возмущением велела я и остановилась перед герцогом, без страха глядя в черную бездну его очков.

— Уже хотите покинуть бальную залу, фрау? — приподнял он бровь. — Так скоро? Но мы даже не перешли к вальсу.

— Не желаю танцевать с вами, — сказала я и сложила руки на груди.

— Но желаю я.

Генерал шагнул навстречу, я отступила и зашарила взглядом по комнате.

— Нет свободных канделябров? — с едва уловимой усмешкой осведомился генерал. — Какая жалость.

— Я найду чем запустить в вас, — пообещала я и сбросила домашнюю туфлю.

Генерал снова усмехнулся, и в глубине очков зажглись золотистые искры. Подойдя ближе, он наклонился и, подняв туфельку, небрежно помахал ею.

— Этим вы никого не сразите, — сказал он. — Особенно на балу Майской Розы.

— Не очень-то и хотелось. — Я протянула руку: — Отдайте туфлю.

— Нет-нет. — Генерал покачал головой и спрятал обувку за спину. — Только в обмен на обещание танцевать со мной.

— С вами? — Я всплеснула руками. — Сначала проспитесь.

— Уже, — совершенно серьезно ответил генерал. — Большой плюс проклятия в том, что меня не берут никакие известные яды.

— Да ну? А сегодня утром вы не могли связать и двух слов.

— Я и без того немногословен.

— И упали с кресла.

— Искал закатившуюся запонку.

— Дважды.

— У меня два рукава. — Генерал поднял руки и демонстративно покрутил ими.

— Но вы в халате, — возразила я.

— А вы в ночной сорочке. Это не повод отказывать супругу. К тому же накануне королевского бала. А вы, как я успел заметить, не слишком искусны в танцах. Не хотелось бы краснеть из-за вас перед его величеством и послами.

Я вспыхнула и, выхватив туфлю, поспешно надела на ногу.

— Вы несносны, — вздохнула и сдалась. — Хорошо. Но только один круг.

Генерал подошел и взял меня за руку. Я вздрогнула, но его пальцы лишь слегка пожали мою ладонь.

— Где вы успели поцарапаться? — спросил он.

— Помогала садовнику обрезать розы, — ответила я и попыталась выдернуть руку, но генерал не позволил и сжал мои пальцы чуть сильнее.

— Бруно настолько стар, что не справляется со своими обязанностями?

— Он справляется прекрасно, — возразила я, глядя, как двигаются красиво очерченные губы, стараясь не поднимать взгляд выше, к очкам. — Но мне отчаянно скучно в вашем замке. Меня заперли, как канарейку в клетке.

— Разве вы не жили точно так же в своем поместье? — Губы слегка изогнулись в ироничной улыбке. — Баронесса Кёне ни разу не вывела вас в свет. Чем вы занимались, Мэрион?

Действительно, чем? Не ходила же по ночным клубам и не болтала с друзьями по скайпу. Если Мэрион не кружилась на балах, то ей только и оставалось, что гулять по саду с Жюли и…

— Я читала, ваша светлость, — с ходу нашелся ответ.

— Вот как. — Изгиб губ остался в том же насмешливом положении, ладонь генерала обжигала, от него еще слегка пахло опиумным дымом. — О чем же, пичужка?

— Главным образом стихи и сказки. — И процитировала наизусть несколько строк.

— Никогда не слыхал, — произнес генерал. — Что за баллада?

— «Лорелея», ваша светлость. В ней рассказывается о речной деве, которая своими песнями заманивает мореплавателей на скалы.

— Коварное чудовище.

— Скорее одинокое и несчастное существо, которому не хватает человеческого тепла.

Показалось или рука генерала дрогнула? Я опасливо взглянула в его лицо, но увидела лишь собственное отражение в черных стеклах.

— Ваши познания в поэзии впечатляют, — сухо проговорил он, поправляя новенький, обернутый вокруг головы ремешок. — Но вам не дали воспитания, положенного придворной даме. На балу нужно танцевать и вести светские беседы, а не упражняться в декламации.