Елена Ершова - Поцелуй василиска

— Спасибо, милая, милая Жюли! — с улыбкой ответила я, слезы высохли, и на сердце потеплело от этих слов.

Вся жизнь в один миг пролетела перед глазами: вот я студентка, опаздывающая на экзамен, вот болезненная баронесса, отданная на откуп чудовищу. Где мой настоящий дом?

«Он там, где сердце», — шепнул кто-то в уши, кулон нагрелся и обдал меня теплой волной. Я вздохнула, откинувшись на подголовник. Кем бы я ни была раньше, та жизнь ушла, и мое сердце по-настоящему забилось здесь, в Фессалии. Лишь рядом с Дитером я расцвела, а значит, мой дом здесь. Я буду бороться за свою любовь и счастье.

— Я обещаю, Дитер, — прошептала я в пустоту и, встряхнувшись, уже спокойнее сказала служанке: — Ты права, нам повезло уже в том, что удалось уехать из этого змеиного гнезда, который все называют королевским дворцом.

— Совершенно с вами согласна, — хихикнула Жюли. — Гретхен тоже так говорит.

— Гретхен? — переспросила я. — Кто это?

— Горничная ее королевского величества. Мы с Гансом познакомились со многими слугами, а Гретхен наиболее близка к королеве Анне Луизе.

— Вот как, — протянула я, и мысли замелькали, как в калейдоскопе. — Жюли, ты могла бы время от времени видеться с ней? Ненавязчиво выспрашивать последние сплетни, а заодно узнавать, чем занимается, куда ходит, с кем общается и кому пишет Анна Луиза.

— О госпожа! — Жюли сразу поняла, куда я клоню. — Вы хотите установить за королевой слежку?

— Хочу, — холодно усмехнулась я. — Пусть мы уехали из королевского дворца, но оставили там глаза и уши. Его величество желает, чтобы виновный в убийстве посла понес наказание? Что ж, я предоставлю ему эту возможность.

А про себя подумала: «Вот только вы вряд ли обрадуетесь, ваше величество, когда узнаете, что собственная жена наставляет вам рога с кентарийским вождем и провоцирует войну. Хотите поиграть в кошки-мышки? Я принимаю ваш вызов!»

Ужинала вместе с Ю Шэн-Ли. Подавали лапшу, рыбу в кисло-сладком соусе и овощи. Блюда оказались острыми на мой вкус, но все равно вкусными, и я поблагодарила гостеприимного хозяина и повара.

— С завтрашнего дня мы разнообразим меню фессалийской кухней, — пообещал альтарец. — Еще я попробую попасть к королю, уже подал прошение принять меня, но пока не получил ответа.

— Он и не встретится с вами, я уверена, — в возмущении проговорила я. — Вы ведь станете просить его помиловать Дитера.

— Король и сам понимает, что без генерала его армия развалится, а страну просто разорвут на части завоеватели, — возразил Ю Шэн-Ли. — Империи Солнца это было бы на руку.

Я отложила вилку и выпрямилась, но поймала печальную улыбку альтарца.

— О нет-нет, госпожа! Я служу императору, но также являюсь другом Ди. Его жизнь — слишком большая цена за освобождение колоний, и я клянусь вам сделать все, чтобы вытащить его.

— Но если король понимает, что без Дитера стране может грозить крах, почему не снимет обвинения? — Я закусила губу и качнула головой, снова вспомнив исполосованные плечи генерала.

— Должно быть, он преследует свои цели, — предположил Ю Шэн-Ли. — Дитер слишком опасен, и у него слишком крутой нрав, чтобы позволять ему разгуливать на свободе. Некоторые считают, что василиска нужно посадить на цепь и в случае малейшего неповиновения пороть кнутом. Только тогда, госпожа, дикий зверь будет послушным, как ручной котенок. — Тут альтарец задумчиво постучал вилкой о тарелку, накручивая на нее длинную лапшу, и заметил: — Но вот появились вы, Мэрион. И вы приручили зверя без кнута.

Мы оба знали, что эти слова были правдой. И хуже всего то, что об этом знала королевская чета.

На новом месте я долго не могла уснуть, ворочалась в постели, взбивая мягкие подушки, и думала о Дитере. О его сильных руках, о сладких поцелуях, о нежных словах, которые он говорил мне в ту ночь, когда мы стали единым целым, когда я отдала себя всю, растворилась в нем. Теперь же было пусто и зябко, и мысль о том, что я лежу в мягкой постели, а мой муж — в подземелье на соломе, сводила с ума.

— Дитер, — шептала я, сжимая в кулаке лунный кулон. — Я люблю тебя…

Кулон пульсировал теплом, и мне казалось, что генерал тоже отвечает мне, шепча на ухо:

— И я люблю тебя, птичка…

Потом провалилась в сон.

Утро одарило меня новыми силами, ароматом зеленого чая и возвращением Ганса. Я было обрадовалась, но адъютант оказался угрюм и немногословен.

— Все ли в порядке с замком? — заволновалась я, глядя в его молодое, но слишком серьезное лицо.

— В замке да, — отрывисто сообщил Ганс. — С конюхом нет.

— Это с каким? — удивилась я, вспомнив окаменевшего Игора, и вздрогнула, когда адъютант ответил:

— Якоб покинул замок незадолго до моего прибытия.

— Покинул? Почему?

— Слуги говорят, он поехал во дворец. — Ганс совсем помрачнел и глянул исподлобья. — А до этого болтал, что якобы подслушал разговор его сиятельства со мной, где герцог нелестно отзывался о короне, высмеивал его величество и грозился показать подлым кентарийским свиньям… — тут адъютант запнулся и наморщил лоб, — грозился показать раков.

— Показать, где раки зимуют, — машинально поправила я и затеребила подаренный браслет. — Но это наглая ложь!

— Отчасти правда, — уныло вздохнул Ганс. — Его сиятельство не всегда сдержан в словах, особенно под опиумом, и тогда у него на языке то же, что и на уме.

— Но ведь Дитер никогда не грозился убить посла, — нахмурилась я. — Это несусветная глупость.

— Глупость, — угрюмо кивнул Ганс. — Но эти лживые показания могут сыграть против его сиятельства. Зато Якоб хвалился перед всеми слугами, что, как только с его сиятельством будет покончено, он сам получит титул герцога и будет верно служить королеве.

Опять королева! Конечно, с Анны Луизы станется подкупить Якоба красивыми обещаниями в обмен на клевету.

— Поехали во дворец, Ганс! — лихорадочно вскричала я. — Надо перехватить его, рассказать его величеству, он должен…

Я запнулась, тяжело дыша и прижимая ладонь к ходящей ходуном груди. Что изменят слова какого-то баронета, что изменят мои слова? Его величество властен казнить и миловать, и если он заинтересован в Дитере как в своем генерале, то помучает и отпустит. Если же нет, если поддастся на уговоры Анны Луизы, то я ничем не смогу помочь своему мужу, разве что… Замотав головой, я зажмурилась. Мысль о том, чтобы отдаться королю, вызывала в душе волну протеста. Но под бушующими волнами возмущения проклевывалась шальная мысль: «А если это будет последний шанс освободить Дитера? Ты сделаешь это?»

Я со стоном опустилась в кресло, почувствовав, как ослабли колени.

— Не знаю, — прошептала я. — Не знаю, Дитер.

— О чем изволит говорить госпожа? — послышался напевный голос Ю Шэн-Ли.