Елена Ершова - Поцелуй василиска

Я не сразу поняла, куда ведет лунный камень. Обогнув кресло и комод, я предстала перед совершенно чистой стеной, украшенной лишь портретом ее величества. Но свечение не только не угасало, но становилось ярче, и я даже испугалась, что если кто-то зайдет, то обязательно увидит сияние, исходящее из моей руки. Где тут может спрятаться шкатулка? Не за портретом же…

Догадка кольнула меня в висок. Я вскинула голову и с колотящимся сердцем провела ладонью по золоченой раме. А почему бы и нет? Ведь в старинных замках обязательно есть потайные ходы и скрытые ниши, надо только знать, как их открыть.

Я поддела раму пальцами, провела снизу, но ничего не нащупала, кроме гладко отшлифованного дерева. Должен быть какой-то секретный рычажок, углубление, кнопка, что угодно! Прощупав раму внизу, я начала ощупывать ее справа и чуть не вскрикнула, когда мои пальцы коснулись чего-то металлического и острого. Раздался щелчок.

— Вот что животворящий дух-хранитель делает! — с усмешкой произнесла я и отодвинула раму.

Портрет качнулся на петлях, точно дверь, приоткрывающая чужую тайну. Собственно говоря, ниша, представшая моим глазам, таковой и была.

Моему взору предстали пять или шесть полок, заваленных книгами и свитками, заставленных пузырьками, наполненными то густой маслянистой жидкостью, то сухим порошком. Я сняла с полки ближайший и увидела, что пузырек заткнут плотной пробкой с вырезанным на ней символом — причудливой мешаниной кругов и черточек. На другом, с янтарной жидкостью, были изображены треугольники и круги. На третьем, с сухой пылью, одни черточки. На четвертом, совершенно черном, будто внутри была смола, красовались треугольники и квадраты. Я не имела понятия, что это значило, но мой лунный кулон встревоженно пульсировал на груди и даже немного гудел, как трансформаторная подстанция. Возможно, так отзывался на концентрацию магии, да я и сама чувствовала ее: магией тут было пропитано все, от книг до пузырьков, от нее в мареве дрожал воздух, и я ощущала неприятное покалывание, а волосы приподнимались на висках, будто от статического электричества.

— Вот так так! — прошептала я. — Да вы, ваше величество, настоящая ведьма!

Вернув пузырьки на место, я увидела то, что искала: резную деревянную шкатулку. Дрожа от волнения и прислушиваясь к звукам за спиной, я осторожно придвинула ее к себе и вложила ключик в замочную скважину. Он легко повернулся, и крышка откинулась.

Наверное, здесь королева держала свои самые красивые украшения. Я с удивлением вытащила сверкающую диадему, браслет, инкрустированный изумрудами и жемчугом, броши, серьги, подвески и перстни. Но мне нужен был только один — перстень с кентарийским гранатом.

Лунный камень вспыхнул снова, обдав меня теплом. Блики заиграли на алых гранях, точно на меня из шкатулки брызнуло кровью. Я едва не выронила ее, в ушах зашумело, и я осторожно вытащила изящный перстень с гранатом, ограненным в виде сердцевины крохотного цветка. Внутри по ободку колечка вилась непонятная надпись, отдаленно напоминающая скандинавские руны.

— То, что нужно, или нет? — шепнула я.

Лунный камень подмигнул молочным светом, успокаивая: «Оно…»

Поспешно сунув перстень за пазуху, я заперла шкатулку, поставила на место и аккуратно прикрыла раму. Снова раздался щелчок, это крепления входили в невидимые пазы. Королева высокомерно глянула на меня с портрета, а я показала ей кукиш.

Выглянув из будуара, я первым делом увидела, что королева все так же нежится в ванне, а Гретхен порхает над ней, умасливая кожу благовониями. Сколько меня здесь не было? Не так уж долго, минутная стрелка едва переползла вторую треть часа. Заметив меня, Гретхен приподняла брови, а я ответно кивнула и кинула ей ключик. Наверное, от волнения или моей неловкости, но девушка не сумела его поймать, и, издав негромкое «бульк!», ключик упал на дно ванны.

— Ах! — встрепенулась королева и открыла глаза. — Что это было?

— Простите, ваше величество! — пробормотала Гретхен. — Мыло уронила…

Она наклонилась и зашарила рукой в ванне, делая вид, что ловит обмылок. Королева поджала губы и подтянула колени, из-под полуприкрытых ресниц наблюдая за служанкой. Потянулась, повела круглыми плечами, провела ладонью по груди и вдруг выпрямилась.

— Цепочка! — вскрикнула она. — Где она?!

У меня от страха скрутило живот. Украденный перстень ожег кожу даже сквозь одежду, и я прижала ладони к груди, усмиряя понесшееся вскачь сердце.

— Высеку! — бушевала королева. — Сгною в темнице! Скормлю крысам! Голову с плеч!

Ее крик перешел в режущий слух визг. Взметнулась рука, отвешивая Гретхен подзатыльник, отчего девушка едва не нырнула головой в пену, но сейчас же выпрямилась и заговорила:

— Виновата, ваше величество! Оборвалась цепочка, я слишком усердно терла… Вот!

Она протянула ладонь, дрожа всем телом и ожидая очередной оплеухи. Та не заставила себя ждать, но Гретхен стоически выдержала подзатыльник, только сжала бледные губы.

— Криворукая дрянь! — брюзгливо провизжала королева, забирая цепочку с драгоценным ключиком. — Ничего доверить нельзя! Поручи веник — переломишь, поручи кастрюлю — расплещешь. Не удивлюсь, если ты и мужское достоинство не удержишь, ни на что не годная бестолочь!

Фыркнув, Анна Луиза вылезла из ванны, и Гретхен, бормоча извинения, тут же принялась растирать ее махровым полотенцем. Королева сладко зевнула во весь рот и прикрыла его ладошкой.

— Я устала, — томно произнесла она. — Уложи меня и приберись тут хорошенько, вытри пол, загаси свечи и не забудь приготовить мне на завтра оливковое платье. Я видела, как чудесно этот цвет гармонировал с неброскими украшениями той рыжей потаскушки, на которой женился мой упрямец. Простенько, но со вкусом. Завтра я хочу предстать в таком же виде, пусть знают, что королева близка к своему народу. — Анна Луиза переливчато рассмеялась. — И смотри, ни под каким предлогом не пускай фон Баттенберга! Слышишь? Мальчишка, конечно, будет пылким любовником, но я слишком устала сегодня и хочу его помучить, пусть, если пожелает, сидит под дверьми и ждет, как подобает хорошенькому ручному песику. — Она снова рассмеялась, потом поймала мой взгляд и нахмурилась. — И еще. Чтобы твоей замарашки духу здесь не было! Еще раз увижу — высеку.

— Я поняла вас, ваше величество! — покладисто ответила Гретхен и сделала реверанс.

Вернувшись в спальню Гретхен, я первым делом бросилась к ней с извинениями за то, что втянула ее в столь рискованную затею. Та кротко улыбалась и отнекивалась, постелила себе на полу, а мне уступила кровать, и теперь уже отнекиваться пришлось мне. Так бы мы и препирались, соревнуясь в обоюдной вежливости, пока нас не прервал стук в окно.