Елена Ершова - Поцелуй василиска

— Как красиво, Ганс! — закричала я, наблюдая, как лунный свет серебрит перепончатые крылья виверны. — Вот это созвездие Розы, я знаю. А что там за странный овал?

Я указала на черное пятно, окаймленное россыпью звезд, словно рамой.

— Это Зеркало, госпожа! — прокричал на ухо Ганс. — Говорят, раз в несколько тысяч лет оно показывает миры, лежащие по ту сторону.

— По ту сторону? — переспросила я и даже обернулась на адъютанта. Его лицо было по-прежнему серьезным, как и взгляд. — А что, есть и другие?

— Конечно, есть! — кивнул адъютант. — Однажды Небесный Дракон сделал зеркало, которое собрался подарить Розе. Но не смог донести его с одного края света на другой. Зеркало разбилось и разлетелось на миллион осколков. И каждый осколок отразил еще миллион осколков, и те отразили великое множество. Мудрецы говорят, так возникла целая сеть миров, похожих друг на друга, как две капли воды. Где-то за границей нашего мира лежит другая Фессалия. И другая Кентария. И пустынная Канто. И холодная Тарья. И раз в тысячу лет открывается проход из зазеркалья, и духи чужих миров могут заглядывать в наш мир, а духи из нашего — посещать чужие.

«Так вот как я здесь оказалась, — подумала я и зачарованно глянула на пустой овал, в котором клубилась беспросветная мгла. — И вот почему наши миры так похожи».

Крошка Цахес заложил вираж и понесся над городом, едва не задевая крыльями жестяные флюгеры. Они поворачивались, будто указывая правильную дорогу. Я схватилась за поводья и потянула.

— Правильно, — одобрил Ганс. — Возьмите здесь левее.

Я послушно потянула за левый ремешок, и виверна повернула влево, хлестнув хвостом по черепичной крыше, гулко прогрохотало эхо и покатилось следом, затихая в отдалении.

— Теперь чуть ниже, на себя, — направлял Ганс. — Так, хорошо. Идем на снижение.

Внизу вскипала пена сливовых садов, высеребренная луной. Изогнутые драконы на крышах разинули пасти, встречая долгожданных постояльцев. Сделав круг над садом, вместе с Гансом мы направили Крошку Цахеса на выстриженную лужайку. Земля ударила снизу, подбросила меня на седле, и в последний момент я потеряла управление, но Ганс с готовностью перехватил поводья и крикнул:

— Отлично, фрау! У вас несомненный талант.

Он помог мне соскочить с виверны, и я, пьянея от восторга, обняла Крошку Цахеса за толстую шею.

— Будь с нами его сиятельство, — подал голос Ганс, — то наверняка заметил бы, что это второе чудовище, которое вы смогли приручить без кнута.

День, когда вернулся Ю Шэн-Ли, был окрашен солнечным золотом, пах цветущими сливами и обещал скорую встречу с Дитером, а значит, стал самым счастливым.

Альтарец тоже выглядел довольным, хотя имел уставший вид, его одежда взмокла и запылилась, волосы выбивались из гладкой прически.

— Зелье из пыльцы дерева гиш, госпожа, — с поклоном протянул он мне маленький пузырек из зеленого стекла.

Я приняла его с осторожностью, схватилась за тугую пробку, но Ю Шэн-Ли цокнул языком и предупреждающе выставил ладонь:

— Ни в коем случае! Не так быстро. Даже запах может вызвать кратковременные галлюцинации или слабость. Лучше на время задержать дыхание, но не теперь, не теперь. Магия зелья к тому же быстро выветривается.

Я послушно остановила руку и замерла, рассматривая орнамент на пробке: причудливое сочетание кругов, треугольников и квадратов.

— Шэн! — срывающимся голосом проговорила я. — Что это за знаки?

— Это древние письмена, госпожа. — Глаза Ю Шэн-Ли превратились в темные прорези. — Язык наших прародителей-драконов, он един и для Альтара, и для Фессалии, и для Кентарии, и для других стран. Но пользоваться древним языком могут только мудрецы или маги.

— Маги, — повторила я и вспомнила потайной шкафчик в будуаре ее величества. Там воздух был наэлектризован магией, от колбочек и склянок шел едва ощутимый, но дурманящий аромат. — Я видела уже подобные знаки. Точно такие же, Шэн.

— Где же?

— В королевском дворце, — сказала я и пытливо заглянула в лицу Ю Шэн-Ли.

Альтарец выдержал взгляд, ничем не показывая свое удивление, пощипал подбородок и наконец ответил:

— В жилах королей течет кровь потомков Небесного Дракона, кто-то из них вполне может обладать тайными знаниями. Вы уверены, что видели именно эти знаки, госпожа?

— Совершенно, — кивнула я. — Я заметила их на прозрачной колбочке с темным смолистым веществом. — Я взболтнула пузырек и, сощурившись, глянула на свет. За плотным зеленым стеклом плескалось что-то густое, темное. — Зелье подчинения, значит…

Возможно, Анна Луиза подливает это и супругу? А если она воспользуется им и подольет Дитеру? Меня бросило в жар. Я спрятала колбочку.

— Странно, что вы не знаете древнего языка, госпожа, — нараспев протянул Ю Шэн-Ли. — Когда я передал монахам ваши волосы, они долго рассматривали их, жгли на жертвенном огне и вдыхали запах. Они спросили, откуда вы пришли в наш мир. Что это значит, госпожа?

Теперь по телу побежали мурашки. Я отвела взгляд и растерянно передернула плечами:

— Не понимаю…

— Ваше тело родилось в Фессалии, — продолжил Ю Шэн-Ли. — Но ваша душа пришла издалека. В этом уверены монахи-отшельники, а они никогда не ошибаются. Возможно, вы посланы нам Небесным Драконом.

— Я не знаю, — прошептала я и, чтобы перевести разговор в другое русло, достала перстень. — Шэн, ты знаешь, что написано здесь?

Альтарец взял украшение, повертел перед глазами, шепча незнакомые слова, потом медленно произнес:

— Это кентарийские иероглифы. Здесь написано:

«Возлюбленная А.Л., да будут едины сердца и королевства. Навеки ваш слуга и господин, Э.».

— Слуга и господин, значит! — вспыхнула я праведным гневом.

— Откуда у вас этот перстень? — спросил Ю Шэн-Ли.

— Это совершенно не важно, — фыркнула я, забирая трофей. — Зато я знаю, как спасти моего Дитера.

Ю Шэн-Ли вопросительно поднял брови, но я, отвечая на невысказанный вопрос, лишь замотала головой:

— Это моя война, Шэн. Ты очень мне помог, но дальше я все сделаю сама. Пусть птицелов расставляет силки, он не знает, что в его ловушку попадется не трепетная канарейка, а орлица.

В этот же вечер я написала его величеству послание.

«Я к Вам пишу… Чего же боле? Это письмо — как знак моего расположения к Вам, как смирение перед судьбой и робкая надежда, что Ваше предложение еще в силе. Поэтому если Вы храните ко мне хоть каплю жалости, не оставьте меня… Ваша подданная, герцогиня М. фон М.».

В конце размашисто подписала листок, хорошенько надушила и приложилось напомаженными губами. Конверт запечатала и вручила Гансу, упросив его полететь поскорее.

Но я и не думала, что ответ придет настолько быстро. Через каких-то полчаса адъютант вручил мне ответное послание, запечатанное королевским перстнем, которое состояло всего из двух слов: «В полночь жду!»