Яцек Пекара - Пламя и крест. Том 1.

– Я так понимаю, Арнольд, что ты прибыл в Трир не только для того, чтобы посидеть со старым другом за бутылочкой вина. Так скажи, чем я могу тебе услужить?

– Ты читаешь мои мысли, Ульрих, ибо и в самом деле есть проблема, которую я могу решить только с твоей помощью.

– Ха, приятно слышать, что старый провинциал может на что-то пригодиться такому светскому человеку, как ты!

Куттель наполнил кубки. Ловефелл попробовал и причмокнул от удовольствия.

– Красная альгамбра. Моя любимая.

– Восьмидесятого года, Арнольд. Некоторые говорят, самый лучший год.

Некоторое время они сидели в молчании, наслаждаясь вкусом напитка.

– Вернёмся к твоей проблеме... – нарушил тишину Куттель.

– Не найдёшь ли ты в Академии места для парня, который приехал со мной? Ты мог бы оказать мне любезность и принять его на пробу, пока сам не убедишься, что он соответствует требованиям столь славного учебного заведения?

– И столь прекрасно управляемого замечательными преподавателями, – закончил за него Куттель, усмехаясь себе под нос.

– Прямо с языка снял!

– Каждый год в течение недели мы открываем набор в Академию. Ты не представляешь, Арнольд, какие толпы ждут у ворот. Но всё это в подавляющем большинстве мусор. – Он махнул рукой. – А нам нужны мальчики с горячими сердцами и холодными умами. А твой именно таков?

– Смею так полагать, – ответил Ловефелл. – Хотя, сам знаешь, Ульрих, как бывает. Человек напоминает загородный дом...

– А почему? – Заинтересовался Куттель.

– Нужно в нём прожить хотя бы год, прежде чем ты узнаешь, что сделал хорошее приобретение. Каков он летом и каков зимой, не протекает ли во время грозы, не займётся ли он немедленно огнём, когда уронишь искру... И так далее, и так далее.

– И то верно, – согласился начальник Академии. – Многие мальчики не выдерживает первого года, ибо именно тогда мы давим на них сильнее всего.

– Мордимер выдержит, – заверил Ловефелл. – Он спас мне жизнь, Ульрих, а мало кто в мире может о себе такое сказать. Кроме того, он на моих глазах убил трёх бандитов, ну, – он засмеялся, – это не считая тех двух, которых он зарезал до того.

– Мы не приветствуем здесь людей, которые находят недостойную радость в лишении жизни других существ, – нахмурился Куттель.

– Ты меня неправильно понял. Он сделал то, что нужно было сделать. Я не вижу в этом бессмысленной жажды разрушения и того, чтобы он находил удовольствие в убийстве.

– Это хорошо, – кивнул головой начальник Академии. – Но я думаю, это не всё, что ты хочешь мне рассказать, правда?

Ловефелл рассмеялся.

– Ничто не ускользнёт от твоего чуткого взгляда, – сказал он. – Представь себе, парень обладает сверхъестественной силой. Он видит мёртвых и может спонтанно попадать в иномирье.

– Хо-хо.

– Вот тебе и хо-хо, – согласился инквизитор. – Нечасто нам попадается такой бриллиантик, не правда ли?

– Это не облегчит его обучения, – заметил Ульрих, поморщив губы.

– Я безгранично верю в ваши способности, мастер Куттель, – подмигнул ему Ловефелл.

– Попробовать не помешает, но не думай, что парень получит особые привилегии...

– Во-первых, я бы не осмелился просить о подобном, а во-вторых, не думаю, что наделение особыми привилегиями пошло бы ему на пользу. Устрой ему трудную учёбу, Ульрих. Как только ты сможешь.

– Ну, посмотрим, тростник он или дерево.

– Если он дерево, то годится только на дрова. – Ловефелл пожал плечами. – Ну, не в буквальном смысле этого слова, конечно! – Добавил он, смеясь.

Ловефелл знал, что Инквизиториум не оставляет без внимания даже тех, кто был не в состоянии пройти изнурительное обучение. Если не сработали все возможные способы, и ученика пришлось отчислить из Академии, то они старались найти ему место, более соответствующее его склонностям, соответственно оснастив его и ненавязчиво следя, как он справляется. И таким образом неудавшиеся инквизиторы становились торговцами, солдатами, ремесленниками, медиками или юристами. И чаще всего они всегда помнили, кому они обязаны успехом в жизни, и были в восторге, получая возможность погасить долг перед Инквизиториумом. Конечно, это не касалось юношей, которых отчислили за непослушание, строптивость или обычные преступления. Этих просто выставляли за ворота и не интересовались более их судьбой. Но подобные достойные сожаления случаи случались не слишком часто.

Ловефелл провёл половину ночи в беседе с Куттелем, который поделился с ним всевозможными анекдотами из жизни Академии, а также рассказал о подготовке молодых инквизиторов и о трудных испытаниях, которым подвергают их тела и разумы, чтобы после окончания обучения они смогли достойно сражаться со всеми угрожающими святой вере. Ловефелл знал, что, несмотря на искренние усилия начальника Академии, часть этих ребят встанет на неправедный путь. В лучшем случае, они забудут о назначенной им миссии, накапливая материальные блага, будут принимать взятки, прислуживать сильным мира сего в обмен на поддержку или деньги. В худшем случае, они отступят от заповедей Божьей службы и из защитников Иисуса станут Его врагами. Этих ренегатов ожидал Амшилас. Именно в Монастырь отправляли всех, кто решил заключить союз с сатаной. Там терпеливые следователи тщательно их изучали, искали причины и пытались найти средства, способные других инквизиторов спасти от подобных ошибок. А сами заблудшие обретали, наконец, покой среди восторженно-болезненного пламени костра и умирали, полные Божьей любви. Но этого типа чёрные овцы попадались крайне редко, и о каждом случае подобной слабости искренне сожалели.

Утром следующего дня Ловефелл велел позвать парня к себе в комнату.

– Начальник Академии Инквизиториума решил оказать мне услугу и с испытательным сроком принять тебя в число учеников. Так что настало время прощаться, Мордимер, – сказал он. – И знай, что я с удовольствием буду вспоминать путешествие в твоей компании.

– Спасибо вам, господин. – Черноволосый низко склонил голову.

– Учись хорошо, но помни, что не раз и не два придёт момент, когда ты захочешь очутиться как можно дальше от стен Академии. Тогда сожми зубы и скажи себе, что если ты выдержишь, то будешь принадлежать к самому элитному братству на свете. К людям, которых Господь создал по своему образу и подобию.

– Я запомню, господин.

– Обычный человек подобен одинокому дереву, Мордимер. Искривлённому бурями и изъеденному паразитами. Инквизиторы напоминают лес с кронами деревьев, гордо протянутых к небу. Но инквизитором становятся не для того, чтобы носить чёрный плащ со знаком сломанного креста. Не становятся им также и для того, чтобы получить власть над жизнью и смертью людей. Инквизитор действует из чистой потребности сердца, целью которого является нести в мир Божью любовь. Понимаешь, мальчик?