Виталий Сертаков - Мастер Лабиринта [СИ]

Я рисовал мир за миг до гибели. За миг до пришествия Рыбы. Таким, каким она его видела.

Крохотные прямые строения - это живое. Или там внутри живое. Оно менялось под кончиком моей кисти, выстраивало само себя. Я исправлял картину - а картина исправляла меня. Небольшие, едва ощутимые изменения. Даже за мгновение до уничтожения, здесь было место для радости. Для оранжевого, для охры, для нитей фиолетового и белёсых хрупких снежинок.

Жирный чёрный мазок перечеркнул долину и изуродовал горизонт, когда меня схватили за запястье и дёрнули руку в сторону.

- Ты что делаешь?! - Встряхнул мою руку монах, и брызги с кисточки разлетелись оспой.

Нос монаха, крупный и ярко-розовый от сетки сосудов, гневно раздувался.

- Рисую.

- Рисовать имеют права только мастера. Ты что, мастер?! Отвечай мне, ты что...?! Ты вообще, кто такой и что здесь делаешь?!

Я выдернул запястье из его хватки и вскочил.

- Вы тут с распечатки срисовываете! Это мастерство, да?

- Олег, умолкни. - Май. Монаху:

- Герр, он со мной. Это мой ученик.

- Что твой ученик в мастерской делает?! Выведи отсюда посторонних, немедленно! Всех - посторонних!

- Герр, это мой ученик из... - Попытался объяснить Май.

- Май, я уберу пятно. - Прежде чем он договорил «мой ученик из Экосферы». - Пятно, которого бы не было, если бы меня за руки не хватали.

- Герр, я исправлю всё. - Пообещал вместо меня Ракхен.

- Когда? В рабочее время? - Монах заметил, что большинство копировальщиков отвлеклись от обязанностей и прислушиваются. Понижая голос:

- Уплатишь штраф. - Процедил он. - Как положено. Потом перерисуешь. Тут не только твой труд, к твоему сведению.

- Штраф? - Голос Мая дёрнулся и сел.

- Да. По квоте. Возвращайся к работе. Убери этого... ученика. Чтоб я больше его не видел. И женщину заодно выведи.

Вод пошёл прочь, широкими шагами человека в гневе, но выполнившего свой долг.

- Май, - я попробовал привлечь его внимание. - Это же мелочи.

Для меня - мелочи. Май на уроки приходит в одном и том же пиджаке. Рубашки меняет, а костюм у него один. Омерзительный светло-коричневый и потёртый на локтях.

- К тому же теперь пейзаж намного лучше. - Нашёл я другой плюс.

- Зелёным?! Ты сделал его зелёным! - Взорвался Май. - Ты соображаешь, хоть иногда?! Хоть для разнообразия, голову ты включаешь?

Рисунок с камнем стал правильнее. Всё, что я добавил, гармонировало с общим цветом. Издали даже сложно отличить мой фрагмент: коричневое, густо-красное, белое. Сложно отличить издали - мне.

- Зачем ты это делаешь? Зачем ты всегда это делаешь, когда я пытаюсь тебе помочь?!

Я отступил от Мая на шаг. И ещё. Пока не прижался сзади к мягкому и тёплому.

Показалось, что это спрут меня догнал, и теперь обнимает со спины гибкими руками-глазами.

- По-моему, это хорошо. - Хрипловатый голос позади. Это женские ладони у меня на плечах, а не щупальца спрута. - Смело.

- Можно я его уведу ненадолго? - Спросила девушка.

Я ждал, что Май возразит - но он кивнул. Развернулся и пошёл догонять герра. Хочет переубедить. Как будто я не помогу ему выплатить этот штраф. Как будто я не знаю, что он откажется от моей помощи.

Мария Дейке обошла меня и поманила за собой - в тот угол зала, где рисунок с инопланетным пейзажем заканчивался. Видимо, чтобы я больше ничего не испортил.

Насколько серьёзна для Мая сумма? Наверное - очень. Я должен что-то предпринять. Может быть, Андрея попросить, чтобы он поговорил с этим герром? Не хочу, чтобы Май хотя бы полдня переживал.

Дейке прислонилась плечом к стене, перенеся вес на одну ногу, а вторую поставив на закруглённый, словно маленькое копытце, носок алой туфли. Скучающая ленивая поза. Она стояла и разглядывала меня. А я разглядывал её.

Красива, словно дорогой автомобиль. Девидофф похожа на породистую лошадь. Но лошадью рождаются - а автомобилем становятся. Собирают из запчастей. Наносят слои краски. Меняют обивку салона и шины на зиму.

Мария Дейке была искусно красива. Знала это, и пользовалась этим.

- Ты слышал, что я говорила о конкурсе? Ты тоже можешь участвовать.

Этот автомобиль побывал в аварии. Едва различимая тёмная полоса, как тень, которой не должно быть, изгибаясь, вела вниз от правого глаза, через угол рта и к подбородку.

Знакомое выражение темно-карих глаз: цель. Как у девушек Андрея, может, поэтому она мне кажется знакомой? У них всех есть цель, и есть страх - пропустить единственную в жизни возможность. Только Дейке не стремиться запрыгнуть на шею к моему брату.

- Что вам нужно от меня? - Спросил я устало.

- Ты же хочешь уехать из города? - Вкрадчиво. - Увидеть другие места, и...

- Я принадлежу корпорации. - Оборвал я.

Мария нахмурилась в замешательстве:

- Какой?

- Экосфере. Контракт по рождению. Так что я не бедный городской мальчик, и не внезапно талантливый монах. Я не знаю, что вам надо... Но это не ко мне.

- Мастер мог бы выкупить твой контракт. - Произнесла она неуверенно.

Затем кивнула своим мыслям. Локон упал ей на лицо, скрыв правый глаз, и Дейке его не убрала. Тверже:

- Но ты хочешь уехать?

Конечно, я хочу. Не столько уехать - сколько избавиться от клейма на руках, и от обязательств в моём идентификаторе.

- Мастер может увести тебя, - продолжила Дейке, - если ты достаточно смел, чтобы нарушать каноны, и достаточно талантлив - чтобы это прощалось.

Я не шёл ничему вопреки, наоборот. Подчинялся импульсу. Да и мало пользы от меня будет её Мастеру, когда я окончательно ослепну.

- Мы уезжаем через неделю, сразу после завершения конкурса. - Искушала женщина. - Выиграй - и место кампоньонажи твоё, а с контрактом мы разберёмся.

Вдруг это мой шанс? Шанс остаться слепым вдалеке от Атхены. В чужом незнакомом городе и без связей. Но чем слепота здесь - лучше? Хуже только. Эти самые связи меня посадят в четыре стены со шрифтом Бройля, выбитым на каждой.

- Конкурс уже начался. - Дейке чуть наклонилась ко мне. - Первый отборочный этап. Завтра последний день, но ты успеешь. Нужна хорошая большая картина. Наброски не подойдут, Мастер любит завершённость и судит только по ней.

У меня есть картина. Я закончил позавчера. На ней - образ, который мучит меня с зимы: мчащаяся сквозь лес девушка - лет четырнадцати, или даже младше. Она тонкая и белая - от холода, от страха, из-за естественной светлости кожи. На ней только футболка - разорванная по центру тела, так что виден тощий живот и рёбра. Кровь на рёбрах. Старые джинсы тоже изорваны. Одна штанина чёрная от пропитавшей её крови. Девушка мчится сквозь лес, и голые осенние ветки царапают её лицо, шею, руки. Всю обнажённую светлую кожу, оставляя тонкие полоски. По шее у неё течёт кровь - из раны сбоку головы. Эта рана самая опасная. Потому, что с неё капает. На старую землю, на старую траву. И там, где она пробегает - остаётся след крови. След, по которому её легко найдёт преследователь. Я не вижу его - только тень, похожую на лесного кабана. Девушка видит. Она оглянулась - и глаза её широко распахнуты в ужасе, а рот приоткрыт.