Виталий Сертаков - Мастер Лабиринта [СИ]

- Наверное, того же, что и другие ваши ученики. - Сказал я, потому, что Мастер Седек ждал. Зал ждал. Мария Дейке ждала. - Стать лучшим.

Седек отключил микрофон на своём лацкане.

Наклонился немного ко мне.

- Если бы тебя попросили ответить искренне, что бы ты сказал? - Спросил он негромко, с низкой завораживающей интонацией:

Я не собирался отвечать. Но почему-то сказал, загипнотизированный чёрным глубоким взглядом мужчины:

- Я хочу быть свободным.

Седек медленно кивнул:

- Зачем?

- Чтобы рисовать.

- Зачем?

Глупый вопрос. Потому, что я хочу. Потому, что у меня получается. Потому, что я должен.

- Что-то страшное грядёт.

Мастер Седек медленно откинулся на спинку кресла.

Хотел спросить ещё что-то, но его бестактно перебили:

- Вы же уже отдали это место.

Май пробрался через зал и неприглашенным встал к нам на кафедру. Что он вообще здесь делает? Но здорово, что он тут.

Я шагнул к нему, улыбаясь его ужасному коричневому костюму, косе цвета спелой пшеницы, и даже возмущённому тону. Пока не заметил парня, шагающего за Маем следом.

- Вы же уже подтвердили его участие. - Сказал Май.

Седек перевёл взгляд с парня на меня. С меня на парня. Сплёл пальцы, устроив их домиком под подбородком.

Май привёл мальчишку, о котором говорил Дейке. И Мастер его уже принял. Одно место действительно оставалось. А я - я опоздал. Но я Лирнов, и сейчас он прогонит этого парня.

И Май будет до конца моей жизни меня ненавидеть. Но, Атхена, Седек же сказал, что берёт меня! Куда мне деться, если нет?

- Вы только что огласили, что я участвую. - Мой голос прозвучал словно издалека. Будто и не мой вовсе. Холодный и ровный. - Вы нарушите своё слово, своё дэ. И моё тоже.

Седек улыбнулся тонко из-под пальцев и не ответил. Хотя мне самому стало жутко оттого, чем я угрожаю.

Протеже Мая выглядел немного смущённым, но больше - скучающим. Среднего роста, крепко сбитый. Зеленоглазый шатен с широким лицом и острым подбородком. Очень обычное лицо. Двигался он необычно: лениво и плавно, как кот, сохраняющий силы перед броском.

Он отвернулся от Седека к моей картине.

- Это ты нарисовал? - Задал самый очевидный из вопросов парень. - Это круто.

Я кивнул. Это круто, если бы ещё Май видел. Если бы он хотя бы глянул на полотно.

- Я не буду. - Вдруг произнёс парень громко.

- Что? - Май.

- Ладно вам, - лениво отмахнулся зеленоглазый. - Вы сами знаете: это не мой уровень. Я не буду участвовать.

- Не глупи. - Отмахнулся Май. - Когда...

- Ты подписал договор. - Спокойно напомнил Мастер Седек.

- Вы же хотите его. - Кивнул парень на меня. - Так я не против, если...

- У тебя не будет другого шанса. - Попытался вразумить парня Май. - Никогда.

Зеленоглазый пожал неопределённо плечами.

Седек перевёл тяжёлый, как будто окутывающий тьмой, взгляд на меня:

- Ты хочешь участвовать?

Я хотел извиниться. Поклониться ему, поклониться залу, попросить прощения у Марии - и уйти. Лишь бы прекратить этот разговор, лишь бы на меня не смотрели, лишь бы Май на меня так не смотрел. Но вместо этого услышал, как говорю:

- Да.

- Ты хочешь участвовать? - Тёмный взгляд обратился к зеленоглазому парню.

Долгая тяжёлая пауза. Он сглотнул перед ответом:

- Да.

Седек опустил руки на подлокотники.

- Вас должно было быть четверо. Будет пятеро. - Вынес он вердикт.

У меня сжалось всё внутри. Затем отпустило. Я смог вдохнуть и смог выдохнуть. Вытер украдкой вспотевшие ладони о брюки.

Мастер кивнул неопределённо вперёд:

- Идите. Посмотрите другие работы. - Вежливое «аудиенция закончилась». - Герр Ракхен, к вам один вопрос...

Ноги плохо слушались. Спускаясь с кафедры, я споткнулся, и полетел бы лицом вперёд, если бы зеленоглазый парень меня не удержал.

- Спасибо. - Выдохнул я.

- Да не за что. Я Константин. Пишу стихи. - Парень протянул ладонь для рукопожатия, как будто мы равные. - Так ты сын Лирнова? Того Лирнова? Какой он?

- Обычный. - Я легко тронул его пальцы - Я Олег. Почему ты хотел отказаться?

- У меня дурное предчувствие. Не смейся. - Я и не думал. - Пойдём, познакомимся с другими.

3.2. Первый урок.

Перед уроком мы с Константином перекусили сладостями в столовой. Ещё раньше я немного подремал, а поэт сочинял, валяясь на соседней кровати. Я уснул - он сочинял. Проснулся - сочинял.

Приём всё длился, но струнный квартет сменило неразборчивое пение, а автомобили гостей один за другим разъезжались с урчащим довольным звуком.

- Видел когда-нибудь такое? - Остановился Константин у входа в класс.

Поэт провёл пальцами по резьбе на дверном косяке. Треугольники, внутри которых другие треугольники, пересекающиеся с большими тонкими треугольниками. Схема повторялась на репродукциях, развешанные на стенах, на гардинах, даже на ложках в столовой.

По-моему ничего особенного, просто навязчивое украшение.

- Эй, ты же ломаешь! - Испугался я, когда Константин клацнул отставшей от косяка деревянной полоской. «Резьба» оказалась приклеенной.

Поэт пожал плечами и первым вошёл в класс-аквариум.

Одна из стен класса была стеклянной, другая - белым экран. Вместо парт, на горько-розовом ковре, в шахматном порядке разложены разноцветные подушки, а в углу по размеру и назначению сложены инструменты. Музыкальных устройств в ней хватило бы на городской оркестр: от барабанов до синтезатора. Три готовых мольберта манили чистотой бумаги, ещё дальше - мокрый таз с глиной, и штуковины, которые я видел впервые в жизни.

- Проходи в зал. - За моей спиной стояла Агата со стопкой папок в обнимку.

Я сел рядом с Константином, а он - рядом с Фред, что-то ей негромко сказав. Фредерика переоделась и теперь ещё больше походила на сладкое сливочное мороженное: свободные белые брюки и белая блузка, газовый белый шарф скрывает татуировки.

Кроме меня, Константина и Фредерики, в зале было ещё двое учеников: смуглая девушка в синем сари и Ксавье Дитер. Что он вообще тут делает? Он же... старый. Ему уже больше двадцати лет, и его работы наштампованными расходятся по городу: картинки для полиэтиленовых пакетов и скатертей. В основном море и морские мотивы.

Я видел его на приёме. Дитер, под руку женой, разряженной в сверкающее платье, прогуливался от картины к картине и недовольно кривясь. Он высокий и темноволосый, и худой как щепка. Вблизи оказалось, что у Дитера запавшие щёки и круги под глазами. Серый спортивный костюм на нём висел, а у рта залегли тонкие сухие морщинки. Может, он болен чем-то?

Ксавье поймал мой взгляд, нахмурился и отвернулся.

Агата сгрузила папки на единственную тумбу и замахала на нас руками:

- Рассредоточиться. Вы не должны друг другу мешать. Никоим образом. Как можно дальше. - Когда она говорила, кончик ее заостренного носа забавно двигался. Как у большой мыши.