Владимир Пекальчук - Предай их всех [СИ]

Королевский дворец Кхейла не заинтересовал, ведь цель — башня гильдии лояльных короне магов на соседней площади.

Здесь атакующие повстречали два десятка магов — и убили их без промедления. Норлаш видел бросаемые огненные шары и молнии и даже ощущал магию, напитываемую изо всех возможных сил, однако все это — и заклинания, и силы — не произвело на демонических воинов никакого впечатления. Маги погибли нелепо и бесполезно, ничего не добившись.

Малантус не удержался, выбрался из кареты и принялся мародерствовать, обшаривая трупы и их куски на предмет волшебных предметов, и вскоре разжился весьма неплохими, даже по меркам Норлаша, побрякушками. Чернокнижник наблюдал за учеником со снисходительной усмешкой: как ребенок, право слово.

Р'Энкор толкнул дверь харчевни и вошел в полутемное помещение, пропахшее не самыми приятными для тонкого обоняния запахами. Пригоревшее масло — особенная мерзость, но людишкам этот аромат почему-то нравится. Ну да неважно, он сюда пришел ненадолго.

Из посетителей — трое мужчин, более или менее опрятных по людским меркам, сидят за дальним столом и что-то едят, переговариваясь короткими фразами, что-то о ремесле своем судачат. Еще хозяин да служанка, дочь его, судя по возрасту и некоторой схожести черт — вот и все присутствующие. Маловато, ну да ладно, авось получится и тут.

Как только маленькие, заплывшие жирком глазки хозяина зацепились за дорогой, дворянского покроя плащ вошедшего, Р'Энкор небрежным жестом уронил на пол несколько серебряных монет общей стоимостью где-то в половину ойрана.

— Самой лучшей еды мне, самого лучшего вина — и поживее, — надменно возвестил он, глядя подчеркнуто мимо хозяина.

Жест этот, с бросанием монет на пол, Р'Энкор подглядел у кого-то из людских же вельмож в одном придорожном трактире лет пятнадцать тому назад, и он ему сразу же очень понравился своей предельной понятностью и эффективностью. Хозяин харчевни, бормоча раболепные заискивающие фразы, моментально оказался подле гостя, ползая вокруг него на коленях и собирая монетки с грязного пола, и Р'Энкор ощутил странное чувство гармонии с окружающей обстановкой. Вот он стоит, с гордо поднятой головой и презрительным выражением лица, вот человечишка, аки тварь или червь, пресмыкается у его ног. Именно так все и должно быть, все на своих местах.

Он перешагнул через хозяина, прошел, нарочно позвякивая саблями, к середине зала и уселся за центральный стол, так, чтобы светильник хорошо его освещал. Вокруг него сразу же засуетились служанки — появилась и вторая, очень похожая на первую, но в два раза старше, видимо, мать ее и жена хозяина — на столе сразу же оказались тарелки с разной снедью и закусками. Полминуты не прошло, как хозяин, уже собравший деньги с пола, резво, невзирая на вес и возраст, прискакал откуда-то с темной, покрытой пылью бутылкой, на ходу вытирая ее о свой камзол.

Р'Энкор расселся на деревянном стуле так горделиво и вольготно, как не всякий король на троне сидит, и изящным движением сбросил с головы капюшон.

…О, как он предвкушал это мгновение! У служанок разом затряслись мелкой дрожью руки, хозяин испуганно икнул, а трое едоков, которые с появлением «знатного господина» стали говорить в три раза тише и только завистливыми взглядами провожали подбираемые с пола монетки, просто ахнули.

— Клянусь срамным удом Нергала, — проговорил один из них, — да это же дроу!

Р'Энкор медленно, с ленцой, повернул к нему лицо и надменно осведомился:

— Ты там что-то о моей персоне прохрюкал, боров смердящий?

Тут он, конечно, немного кривил душой, потому как все трое — жилистые и крепкие, но если сравнить с подтянутым и стройным эльфом, то эпитет пусть и не совсем точен, но наполовину все же уместен, а главное — весьма оскорбителен.

Вскочили, сжимая кулаки, все трое.

— Ты что себе позволяешь, тварь подземная?! — вскричал самый старший.

— Что мне хочется, то и позволяю, — еще заносчивей ответил Р'Энкор, — и у жалкого слизняка вроде тебя спрашивать позволения уж точно не намерен. Так что жуйте свои помои молча, дерьмоглоты, а лучше — вообще выметайтесь отсюда, вы оскорбляете мой взор, мой слух и мой нос своим существованием!

Вот тут от негодования завопили все трое, самый молодой сжал в руке вилку, словно кинжал, а потом сквозь этот хор прорвался самый мощный голос старшего.

— Ты, выблядок подземной шлюхи, приперся в нашу страну, в наш город, жрешь нашу еду в нашей харчевне — да еще смеешь так нас поносить, мразь?! Мы тебе сейчас живенько покажем, где твое место — в сточной канаве, а лучше — на ближайшем дереве!

Р'Энкор тем временем придирчиво осмотрел собственную вилку: вроде чистая, но перестраховаться стоит. Стащил с руки перчатку, короткое, режущее слух слово — и прямо из ладони поднимается небольшой язык пламени. Он слегка прокалил вилку в огне, сжал кулак так, что только меж пальцев дымок заструился, взглянул на троицу и ухмыльнулся волчьей ухмылкой.

— Попытайтесь, ничтожества. Смелее, ну!

Непринужденная демонстрация магии произвела отрезвляющий эффект.

— Ну погоди, колдун чернодушный, сейчас ты иначе запоешь, — пообещал один из людей, а затем все трое бочком проскользнули к двери и покинули харчевню.

Р'Энкор наколол на вилку кусок вареного в вине мяса, отправил в рот и прожевал.

— Неплохо, неплохо, — одобрил он, взглянув на хозяина, который испуганно полуприсел у себя за прилавком и, должно быть, соображал, что же дальше будет.

Вскоре снаружи загрохотали подкованные сапоги. Дверь с шумом отворилась и в харчевню ворвался отряд городской стражи, которых привели давешние людишки.

— Вот он, господин капитан, вот он! — завопили все трое и одновременно показали на спокойно ужинающего дроу пальцами.

— Именем короля! — рявкнул капитан, краснолицый и тоже растолстевший слегка на казенном пайке.

— Именем его, — подтвердил Р'Энкор и поднялся со стула, демонстрируя поблескивающий золотом медальон: — чего застыл, сучий потрох? Память короткая? Забыл, как надо кланяться королевскому придворному вельможе?

Капитан, пытаясь совладать с выпученными от удивления глазами, немедленно согнулся в поклоне, бормоча слова почтительного извинения, и попытался, не разгибаясь, задом выйти туда же, откуда пришел, вытолкав собственной филейной частью весь свой отряд. Его шок Р'Энкору вполне понятен: пылая праведным гневом, он спешил разобраться с бесчинствующим в самом сердце Талсидонии и вверенного ему участка проклятым дроу, а напоролся на королевского придворного, и теперь в его узколобой черепушке мечутся обычный страх перед власть имущим и полное непонимание того, как подземный эльф заполучил королевский медальон.