Робин Хобб - Судьба Убийцы

Веки Винделиара судорожно трепетали, тело дрожало в экстазе. Струйка слизистой жидкости продолжала течь, густая, комковатая и отвратительная. И по мере того, как он глотал снова и снова, удары его магии по мне становились все интенсивнее. Я пыталась стать как можно меньше и плотнее, - и тело мое, и разум. Когда жидкости осталось где-то около четверти, Двалия посчитала, что дала ему достаточно.

Я закрыла глаза и старалась ничего не чувствовать, ничего не слышать, не ощущать запахи и ничего не испытывать, любое неосторожное действие могло дать ему шанс ворваться в мой мозг. Какое-то время я была ничем. Бессмысленная и без бытия, я едва существовала.

Я не могла сказать, сколько времени прошло. Но, наконец, я ощутила, что его присутствие уменьшилось или сосредоточилось в другом месте, и открыла свои чувства. Я ощущала запах покрытой дегтем деревянной палубы и морских водорослей, слышала отдаленные крики морских птиц. И голос Двалии, такой же неизменно-брюзжащий:

- Когда капитан возвратится, он увидит в нас величественных и почтенных особ. Мы - люди, на которых он захочет произвести впечатление. Он будет долго умолять меня о расположении. Вся его команда будет видеть нас такими. Он возьмет эти медяки, будто это золотые монеты. Он захочет отправиться в плавание на Клеррес как можно быстрее и предложит нам эту поездку с максимальным комфортом. Ты можешь сделать это?

У меня перед глазами все расплывалось, но я видела блаженную улыбку Винделиара.

- Я могу сделать это, - сказал он мечтательно. - Я могу сделать что угодно хоть сейчас.

И я испугалась, что он сможет.

Мой страх коснулся его. Он повернулся ко мне, и его улыбка была такой невыносимо яркой, будто приходилось смотреть на солнце.

- Брат, - он расплылся в улыбке, довольный собой, будто говорил с малышом, спрятавшимся за стулом. - Теперь я вижу тебя! - я уменьшалась и уменьшалась, отступая в скорлупу, все более твердую и неприступную, но он легко следовал за мной. - Не думаю, что ты сможешь скрыться от меня теперь! - мягко дразнил он меня. И я не могла. Слой за слоем он узнавал меня, мои тайны, отделяя их от меня, как кожу от волдыря, становясь все ближе и ближе к сосредоточию меня. Он знал теперь о том, как мы с Шун сбежали, он знал о моем дне с отцом в городе, знал о кровавой собаке и знал о ссоре с моим наставником.

Это было так давно, когда Волк-Отец говорил со мной, но внезапно я поняла - что он сказал бы мне:

Загнали в угол? Борись!

Я отбросила свою защиту в сторону.

- Нет! - прорычала я. - Это ты, ты не сможешь скрыться от меня!

Физически я вскочила на ноги, но это нельзя было назвать нападением на него. Как описать это? Он отважился подойти ко мне слишком близко. Он подавлял меня, но внезапно я окутала его. Не знаю - что и как я сделала. Совершала ли я подобное однажды? Помню ли я, как отец делал это с моей сестрой? Я окутала его своим сознанием и поймала в ловушку. Он был слишком удивлен, чтобы бороться. Вряд ли он когда-либо предполагал, что кто-то может сделать это с ним. Я сильно надавила на него, словно на вареное яйцо в руке. И его скорлупа раскололась - она не была крепкой. Сомневаюсь, что он пытался когда-нибудь охранять свой ум от вторжения.

И я познала его. То знание не пришло ко мне в какой-либо последовательности; оно просто стало моим. Я знала, что он родился с головой странной формы, и этого было достаточно, чтобы отделить его от других. Он едва ли был Белым на их взгляд, просто ущербным и бесполезным ребенком, отданным Двалии, одним из нескольких орущих младенцев с изъянами, родившихся в то время.

И в знании, что я получила о нем, я узнала также о Двалии. Поскольку она воспитала его с младенчества.

Когда-то ее уважали, - служанку высокопоставленной Белой. Она видела, как ее госпожу отослали в мир, чтобы вершить великие дела. Но когда женщина потерпела неудачу и пала, удача Двалии погибла вместе с нею. Опозоренная и отправленная на унизительную работу, Двалия стала прислугой акушерок и целителей Клерреса. Делом Клерреса было размножение Белых для сбора урожая их вещих снов, и Двалия надеялась, что ей доверят многообещающего Белого с самой чистой родословной. Но ей больше не доверяли. Отданных ей дефектных близнецов, от которых она должна была избавиться, она сохранила и кормила молоком свиньи, надеясь, что их несовершенные тела могли скрывать сильные умы.

Ежедневно она напоминала им, что они обязаны ей своей жизнью. Лишенная доступа к прекрасным детям, отданным другим, она имела в своем распоряжении только этих дефектных детей. И она их вырастила. Винделиар помнил специальные диеты, усыпляющие травы, времена, когда ему не разрешали спать, и времена, когда ему давали вызывающие сон смеси в течение многих недель, чтобы вынудить его видеть пророческие сны. Но когда Винделиар и его сестра Оддесса выросли, они не показали выдающихся способностей.

Все это и многое, еще более печальное, я узнала мгновенно. Винделиар не мог видеть вещие сны для нее, кроме одного жалкого сна, который он разделил со мной. Оддесса видела сны, но эти картинки были бесформенны и бесполезны. Но Двалия была беспощадна в усилиях, которые прикладывала, чтобы вынудить подопечных выдавать нужные ей сны. Он знал, что она начала служить Феллоуди в качестве ассистента при вивисекции и пытках, поскольку в обязанности Винделиара входило наводить порядок после них. Но он не знал, почему Симфи пришла к ней с редким эликсиром, сделанным из слюны морской змеи. Это, как она сказала, приводило к мучительной смерти, но давало интенсивные пророческие сны любому, кто принял его. Это Виндерлиар подслушал.

В первый раз, когда Двалия дала его Виндерлиару, она приковала его цепью к столу. Это обожгло его язык и рот настолько, что по сей день он не чувствовал вкус еды. Однако боль сопровождалась сильным экстазом и расширением его сознания таким образом, что он смог соединять свои мысли с мыслями других. Когда некоторые заключенные по соседству начали падать, корчиться и кричать, Двалия поняла, что они почувствовали его боль. И после тщательного исследования она обнаружила, что он мог заставить других верить мыслям, которые внушал им. Представители Белых были редко уязвимы для его манипуляций. В течение многих лет, развивая свои способности под ее тайной опекой, он полагал, что Двалия тоже была неуязвима для него, и никогда не смел опробовать свою способность на ней. Ему никогда не разрешали говорить об эликсире. Двалия уверила других, что он был необыкновенным и мог найти тончайшие пути, где остальные верили и повиновались ему.

Так много я узнала, когда рухнули наши стены. Мое вторжение в его сознание ошеломило его. Я взвесила свою силу против его силы, пока он пытался понять - что сейчас произошло. Тогда я использовала наследственную магию Видящих почти инстинктивно.