Робин Хобб - Судьба Убийцы

Мы ждали. Никто не принес прохладительных напитков, которых потребовала Двалия.

Мы ждали. …Мы ждали.

Ближе к вечеру солнце вломилось через замутненные окна прямоугольниками рассеянного света на ровном полу. Дверь отворилась. Появилась Денеис, та самая женщина, которая нас впустила.

- Вас увидят в Судебной палате. Сейчас.

- Судебная палата? Это совсем не то, о чем я тебя просила!

Денеис развернулась и вышла, не дожидаясь, пока мы за ней последуем. Двалия резко повернулась ко мне и жестко стиснула плечо.

- Ничего не говори, - напомнила она мне. Она толкнула меня вперед. Темп, который она установила, не дал мне оглянуться назад. Мы проследовали за Денеис обратно в переднюю залу, а затем по другому коридору. Этот был шире и смотрелся элегантнее, мы шли намного дольше, а мой мочевой пузырь ныл при каждом шаге.

В самом конце коридора были две двери с четырьмя блестящими символами, врезанными в них. Они поблескивали даже при приглушенном освещении холла. Возможно, они и означали что-то, но для меня они были просто символами синего, зеленого, желтого и красного цветов. Денеис толкнула латунную ручку, и двери широко распахнулись.

Это помещение ярко освещалось белым солнечным светом, падающим из четырех отверстий в перекрытии, так что я прищурилась от внезапного блеска. Двалия проталкивала меня сквозь и мимо присутствующих, стоявших молча и неподвижно. Я чуть не упала, поскользнувшись на полированном белом полу. Когда она остановила меня, я подняла глаза и увидела четыре трона из резной слоновой кости, стоявших на приподнятом помосте. Один трон сверкал рубинами, другой - изумрудами. Я не знала, что за желтые и голубые драгоценные камни были на двух других. Могло ли быть так много драгоценностей в мире? На мгновение этот вопрос отвлек меня от сидящих на тронах.

Двое мужчин. Две женщины. Одна женщина была молодой и красивой с бледной кожей и волосами цвета белого золота. Ее накрашенные губы были красными, а брови и ресницы подчеркнуты черным. Это была красота потрясающая, но неуютная. Ее бледные руки были обнажены, а торс полностью заключен в алый шелк, настолько плотно облегающий, что она могла попросту быть голой, окрашенной в красное. На ней была черная юбка, спускавшаяся до колен. Она была обута в алые сандалии, удерживаемые шнуровкой вокруг голеней. Мне показалось, что такую одежду больно носить.

Женщина, сидящая рядом, была величественной. Ее белые прямые волосы свободно спадали, ничем не перевязанные. У нее были очень блеклые голубые глаза и розовые губы. Одета он была в бледно-голубое платье, столь же простое, насколько вычурным было алое одеяние другой женщины. Жемчужины, облегавшие шею, свисавшие из ушей и охватывавшие запястья, были одного размера и тепло мерцали.

Мужчины располагались по краям дуги, образованной тронами, каждый со своей стороны. Один из них был загримирован, как марионетка, с белой кожей и напудренными прилизанными волосами. Глаза же были темными, и этого он скрыть не мог. На нем были темно-зеленые гамаши и камзол, кроме того он носил богатый плащ цвета весеннего папоротника. Выражение его темных глаз было отстраненным и задумчивым.

На другом конце дуги расположился человек осанистый. Он был бледен, а волосы, скорее белые, нежели соломенные, но одеяние его было восхитительно-желтого цвета. Лютики, одуванчики и нарциссы не могли соперничать со всеми оттенками желтого его предметов одежды. Он сложил руки на животе, на каждом пальце, даже на больших, было золотое или серебряное кольцо. В ушах его были толстые золотые кольца, а плоское золотое ожерелье из-под подбородка пластинами ниспадало на ключицы.

Я в замешательстве уставилась на них. Безвкусные троны и их надуманное разделение по цвету делали их почти смешными. По обе стороны помоста стояли два громадных стражника с копьями. Они безучастно смотрели на собравшихся людей. Я осознала, что зеленый человек уставился на меня. В тот же миг Двалия, сильно надавив мне на плечо, заставила подкоситься мои ноги. Я упала на одно колено, затем подтянула другую ногу. Я посмотрела вбок и увидела Винделиара, уже стоявшего на коленях. За ним я увидела бледных людей, стоящих вдоль стены. Их одеждой были свободные туники и штаны светлых оттенков. Почти блондины, глаза почти бесцветные. Как у посланницы-бабочки, которую сожгли мы с отцом.

Двалия оставалась в глубоком поклоне, пока одна из женщин на возвышении не заговорила. Ее голос выдавал ее возраст. Она, казалось, была полна отвращения.

- Выпрямись, лингстра Двалия. Твой поклон больше оскорбляет, чем демонстрирует уважение. Ты возвратилась, не отправив нам ни единого сообщения за многие месяцы. Так что логично, что ты пришла к нам в Судебную палату! Где те, кого мы отправили вместе с тобой? Лурики и лошади, которые ушли? Встань прямо и объяснись.

Мои свисавшие на лоб волосы прикрывали также и глаза. Сквозь них я видела заговорившую Двалию.

- Уважаемые, будет ли позволено мне изложить всю эту историю с самого начала? Ибо я прошла длинный и сложный путь. Были потери, невосполнимые потери, но эти жизни не растрачены впустую, ими было уплачено именно за то, что вы послали меня отыскать. Я привела вам Нежданного Сына.

Она ухватила меня за ворот и, как щенка, которого поднимают за холку, рывком поставила на ноги. Я удивленно уставилась на Четырех. Они выглядели пораженными. Красная женщина казалась заинтригованной, старуха разгневанной. Загримированный белым мужчина выглядел испуганным. Человек в желтом наклонился вперед и уставился на меня, его глаза блестели, будто я была преподнесенным ему деликатесом. Он меня напугал.

- Хмм ... позволено ли тебе?

Старуха произнесла это с такой интонацией, словно Двалия высморкалась и предъявила ей результат. Очевидные скепсис и пренебрежение. Она медленно покачала головой и, обратившись к раскрашенному человеку, сказала:

- Я говорила тебе, что опасно позволять ей вывести тех луриков в мир. Она потеряла их всех и притащила нам этого оборвыша, как будто это какое-то сокровище. Жалкое оправдание ее провала!

- Пусть она говорит, Капра, - сказала красивая женщина. Ее голос был напряжен от гнева, но я не могла утверждать, был ли этот гнев направлен на Двалию или же на женщину, сидящую рядом.

Старуха обвела взглядом людей, стоявших в зале. Они алчно следили за происходящим на их глазах крушением Двалии. Капра подняла худую руку. Жемчужные браслеты болтались на запястье, когда указательным пальцем она обвела зал.

- Вы все свободны. Прочь.

Я все еще задыхалась в хватке Двалии, пока зрители медленно покидали залу. Послышался глухой стук закрывшейся двери. Капра хмуро посмотрела на кого-то.