Робин Хобб - Судьба Убийцы

Она не торопилась, но и не останавливалась. На втором этаже мне показали комнату, где пятеро бледных детей учились писать, им помогали писари в зеленой форме. Подле каждого ребенка сидел писарь и помогал ему управляться со стилусом. Бледные дети выглядели очень маленькими, года три, не больше. Но если они похожи на меня, значит, они куда старше, чем кажутся.

Мы пересекли длинный, плавно закругленный коридор и поднялись по великолепной мраморной лестнице на третий этаж.

- Сюда мы приглашаем тех, кто хочет разделить нашу мудрость, – с этими словами она открыла дверь в помещение, отделанное панелями из дорогого дерева и устланное коврами. В центре был великолепный стол, окруженный резными стульями. На столе стоял графин, наполненный какой-то жидкостью, и стаканы из тонкого стекла.

В следующем помещении шестеро молодых Белых сидели за столом. Позади них в ожидании стояли Служители.

- Прошлой ночью они видели сны, – негромко сказала Капра. – Они запишут все, что увидели. Затем писари сделают копии, каждую копию отсортируют по виду и поместят вместе с похожими. Возможно, они видели свечи. Или желудь, ныряющий в бурный поток. Или сон, в котором хватаешь пчелу, и тут же вокруг появляется сотня жалящих пчел, - Тут она понизила тон. – Или сон о Нежданном Сыне, – она обернулась и посмотрела на меня, раздвинув в улыбке плоские губы. – Или о Разрушителе. За прошлый год количество снов о Разрушителе значительно возросло. Это как бы говорит нам: случилось нечто такое, чего мы не ожидали. Из-за какого-то события увеличилась вероятность того, что Разрушитель существует и придет к нам, - она снова растянула губы. – Ты когда-нибудь видела сны о Разрушителе?

Я не отважилась хранить полное молчание:

- Я часто вижу в кошмарах, как мой дом разрушают Двалия и ее лурики. Вы об этом?

- Нет.

Судя по тону, я добавила ей еще одно свидетельство не в свою пользу. Она вывела меня из комнаты. Миновав длинный коридор, мы поднялись по лестнице на следующий этаж. Цвет дерева настенных панелей здесь был более насыщенным. Массивные деревянные балки поддерживали потолок, расписанный причудливыми цветами.

- Это сердце нашей цитадели, – бесстрастно объявила Капра, подведя меня к двери и открывая ее.

Огромная палата была полна старыми свитками и книгами. Полки расчертили каждую стену и уходили под потолок. Все помещение насквозь не просматривалось, потому что от стен и почти до самого центра высились строгие ряды шкафов, заставленных свитками и фолиантами. На не занятом шкафами месте располагалась как минимум дюжина длинных столов, за которыми сидели писари – как видно, в недостаточной степени обладающие чертами Белых или же напрочь их лишенные. Вооруженные стилусами и чернильницами, они сравнивали свитки и прочие бумаги и что-то деловито записывали.

- Здесь изучаются сны. Мы знаем, сколько раз в сновидениях встречались свечи. Знаем, как долго продолжались сны о змеях, владеющих мечами. Сны о Нежданном Сыне, Разрушителе и белых лошадях, морских раковинах и чайных чашках, марионетках, и волках, и синих оленях, – она широко улыбнулась мне. – Некоторые свитки написаны очень давно. Здесь собрано невообразимое количество информации, есть свитки, созданные десятки лет назад – ибо воистину катастрофическое событие порождает сновидения за годы до того, как настанет его час. Мы знали о Кровавой Чуме задолго до первой жертвы. А еще раньше? Гора, взрывающаяся огнем, землетрясения, обрушившие города Элдерлингов, гигантские волны, уничтожившие их могущество и господство над миром. О да, мы знали, что так будет. Будь Элдерлинги немного полезнее, возможно, и они бы узнали. Но они предпочли драконов человеческой природе. Сами виноваты.

Очень сильное мстительное удовлетворение прозвучало в ее словах и голосе, и все это было рассказано так, будто должно было меня по-особому ранить. Затем Капра наклонилась и тихо сказала мне на ухо:

- Но не все сны находятся здесь. Мои хранятся в моей башне. Известные только мне. Прошлой ночью мне приснилось, что я вырвала с корнем маленький белый цветок, да только корень был весь из ножей и языков пламени, – она улыбнулась. – С моей стороны мудрее было бы просто срезать его, – она склонила голову набок. – Ты не согласна?

Она резко выпрямилась и сказала:

– Идем, – и быстро вышла из палаты.

Я заковыляла за ней, проклиная свои сандалии и ремни, которые врезались в ноги. Следующее помещение было таким же, как предыдущее. Свитки, книжники за работой, Служители низших рангов, нагруженные документами и фолиантами, снующие туда-сюда. И третье помещение. Это было выше моих сил, поэтому я села на пол и развязала ремни на ногах, затем поднялась, держа в руках сандалии и мою сломанную свечу.

– Как пожелаешь, - надменно произнесла Капра. – Возможно, со временем ты приспособишься к ношению обуви и другим благам цивилизации, – она пожала плечами. – Или будешь продана в рабство в такой дом, где рабам обувь не полагается.

Я ощутимо падала в ее глазах, но внутри меня шла борьба. Признаться ли ей, что я сновидец, чтобы получить место среди ее учеников? Выставить себя глупой и неотесанной в надежде стать прислугой и получить шанс на побег? И куда бежать? Между мной и домом пролёг океан. Не будет ли благоразумней получше устроиться здесь?

Другой план зрел в моей голове, и я хранила его глубоко сокрытым, пока мы плыли сюда на корабле. Я поместила его в самую глубину моих мыслей, подальше от чужаков. Пусть Винделиара не видно, но неизвестно, где он может быть, и нет ли поблизости таких же, как он. Уж лучше думать о том, как стать полезной, как найти здесь себе местечко. Улыбаться. Показывать всем, что ты хочешь остаться здесь навсегда, стать частью паутины, которую они ткут.

Словно почувствовав, что моя решимость ослабла, она повела меня вниз через длинный коридор и бесконечный пролет широкой винтовой лестницы. Затем мы повернули и вышли на открытый двор. Он был огромен, и хотя за оградой лежала бесплодная земля острова, здесь давали тень большие деревья, струились фонтаны и ручеек бежал по руслу, обрамленному камнем. Вдоль стены чудесного сада стояли маленькие домики. Перед каждой дверью росли цветы, а одно дерево радовало маленькими оранжевыми плодами среди блестящей листвы на аккуратно постриженной кроне. Шпалерник виноградной лозы, росший на плодородной почве вдоль стены, был усыпан пурпурными ягодами, впрочем, его плети не достигали края высокой стены. Даже если бы Риддл встал на плечи моему отцу, он не смог бы заглянуть за стену. Я заметила, что по верху стены медленно ходил стражник. Его лицо было бронзовым от загара, а длинные волосы золотились. Держа наготове небольшой лук, он поглядывал вниз на сад, но улыбки было не видно.