Робин Хобб - Судьба Убийцы

Я ощутила волну чьих-то чувств. Так бывало, когда Неттл и мой отец сливались умами или когда его мысли скакали во весь опор, а он забывал их сдерживать.

Не вреди ей! Не вреди ей!

Двалия отпустила мой воротник и со странным звуком откатилась от меня. Я не пыталась шевелиться, а просто дышала, снова наполняя легкие воздухом. Я выронила мясо. Рот был полон крови, повернув голову и приоткрыв его, я почувствовала, как струйка стекла из уголка губ.

Не умирай. Пожалуйста, не умирай и не оставляй меня одного, - шепнула мне мысль Винделиара.

Ах, вот что. Когда я вылила на него свою боль, то открыла путь его мыслям. Опасно. Собрав остатки воли в кулак, я отрезала его от своего разума. Слезы обожгли мне глаза. Это были слезы ярости. Икра Двалии оказалась в пределах досягаемости моих зубов. Интересно, смогла бы я откусить кусок мяса от ее ноги.

Не стоит, волчонок. Палка все еще при ней. Отползай. Незаметно. Она из тех, на кого не стоит нападать, если не уверен, что сможешь убить.

Я попыталась отползти ужом, но рука не слушалась меня. Она бесполезно повисла. Я была сломлена. Я зажмурилась от боли, и маленькие черные точки поплыли перед глазами. Двалия сначала встала на четвереньки, а потом с кряхтением поднялась и пошла прочь, не взглянув на меня. С другой стороны костра она села на свой мешок и снова начала рассматривать свои скомканные бумаги и маленький свиток, который нашла в костяной трубке. Она медленно поворачивала листы, потом внезапно наклонилась ниже, разложила их рядом у себя на коленях, переводя взгляд с одного на другой.

Калсидиец медленно сел. Он дотронулся до затылка, посмотрел на руку и потер друг о друга влажные пальцы. Он наблюдал, как я приподнялась, и, глядя на мою обвисшую руку, покачал головой.

- Она сломана, - прошептала я. Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы кому-нибудь было не все равно, что мне очень больно.

- Страшнее смерти, - спокойно сказал он, подобрался ближе, положил пальцы мне на плечо и надавил. Я вскрикнула и отдернулась.

- Не сломана, - констатировал он. - Но я не знаю, как это называется по-вашему.

Он сжал одну руку в кулак и стиснул его другой рукой, а потом выдернул кулак.

- Выскочило, - сказал он и потянулся ко мне, отчего я сжалась, но он лишь помахал в сторону плеча: - Выскочило.

- Рука не двигается, - меня охватила паника, я не могла вдохнуть.

- Ложись. Не двигайся. Расслабься. Иногда оно встает на место само.

Он посмотрел на Двалию.

- Она - оса, - сказал калсидиец. Я уставилась на него, он болезненно улыбнулся. - Калсидийская поговорка. Если пчела жалит, то умирает. Она расплачивается за то, что причинила тебе боль. А оса может жалить снова и снова. Боль, которую она приносит, ей ничего не стоит.

Он пожал плечами:

- Вот они и жалят. Ничего другого они не знают.

Двалия неожиданно вскочила на ноги.

- Я знаю, где мы находимся! - она снова посмотрела на маленький свиток. - Руны сходятся. В этом нет никакого смысла, но должно сходиться!

Она уставилась вдаль, потом ее глаза сузились, а выражение лица изменилось, когда она что-то поняла.

- Он соврал нам. Он соврал мне! - взревела Двалия. Она пугала меня, когда злилась, но в гневе была еще страшнее. - Он соврал мне! Рыночная площадь, сказал Прилкоп, на людной дороге. Он считал себя очень умным. Он обманом заставил меня привести нас сюда. Он обманул меня!

Последние слова она прокричала, лицо изменилось до неузнаваемости, превратившись в застывшую маску.

- Прилкоп! - у нее изо рта брызнула слюна. - Вечно снисходительный. Такой спокойный и гордый. И Любимый, он был такой тихий, а потом болтал и болтал! Болтал свое вранье! Ну что ж, он у меня поорал. Разве я не вырвала правду из них обоих?

- Очевидно, нет, - пробормотала Алария, уставившись между огнем и своими ногами. Сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме меня, мог ее расслышать, однако Реппин, словно услышала ее слова, резко вздернула голову и попыталась сесть прямо.

- Ты так только думала. Ты решила, что вырвала правду из его плоти. Но разве он не оказался сильнее тебя? Прилкоп умнее. Он обманул тебя, чтобы ты завела нас сюда. И вот мы здесь, посреди дикого леса. Голодаем. Умираем!

Двалия бесстрастно и пристально посмотрела на нее, потом скомкала пожелтевшую карту в руках, встала и швырнула ее в мешок, на котором сидела. Небольшой найденный ею свиток она свернула, вложила обратно в костяную трубку и махнула ею в сторону Реппин.

- Не все, Реппин. Не все мы умрем здесь, - она гордо улыбнулась. - Я разгадала его. Прилкоп соврал мне, но не сбил с истинного Пути!

Она порылась в своих пожитках, вытащила маленький мешочек, развязала его и достала изящную перчатку. Волк-Отец зарычал внутри меня. Я глядела на нее и чувствовала тошноту, но не понимала почему. Двалия медленно и аккуратно надела перчатку, расправив ее на каждом пальце. Она уже использовала ее раньше, когда втянула нас в Скилл-колонну.

- Принесите вещи и приведите пленницу. За мной, - сказала она, вставая.

Пленница. Мое новое прозвище словно окатило меня волной грязи. Двалия даже не обернулась проверить, подчинились ли ей остальные. Она с видом полного превосходства прошагала к колоннам и принялась изучать нанесенные на них отметки.

- Куда они ведут? - неуверенно поинтересовалась Алария.

- Тебе не стоит об этом волноваться.

Калсидиец последовал за Двалией, он единственный послушался ее. Я отодвинулась от огня. Мои руки были свободны, а ноги развязаны. Их слегка покалывало от онемения, в то время как боль в плече казалась нестерпимой. Могла ли я встать и убежать? Я оттолкнулась здоровой рукой от земли и подвинула ноющее от боли тело чуть ближе к спасительной темноте. Если бы мне удалось медленно отползти во мрак, я могла бы улизнуть.

Реппин, пошатываясь, поднялась на ноги и пыталась одной рукой поднять с земли мой плащ.

- Не уверена, что смогу нести мешок, - сказала она, словно оправдывалась. Никто не ответил.

Калсидиец, не обращая внимания на хмурый вид Двалии, встал рядом с ней, рассматривая колонну. Он протянул руку и коснулся вырезанных рун.

- Я ее узнаю, - сказал он и странно улыбнулся. - Я стоял над ней на коленях, смотреть больше было не на что. Мне было шесть, и мы дежурили над телом моего деда в Палате Опрокинутых Дверей в крепости герцога Калсиды. То, что тело моего деда выставили там, было большой честью. На следующий день его сожгли на костре рядом с гаванью.

Двалия метнула на него взгляд и улыбнулась:

- Это было в Калсиде, да?

Он кивнул.

- В полудне езды от поместья моей семьи. Говорят, что крепость герцога построена на месте древней битвы. Там было четыре колонны, их все повалили и сравняли с полом покоев. Говорят, тебе повезет, если сможешь отколоть от нее осколок и носить его как талисман. Я попытался, но камень был твердый, как железо.