Робин Хобб - Судьба Убийцы

На дальней стороне перешейка огромные белые ворота замка медленно распахнулись. Еще до того, как створы остановились, изнутри хлынула целая толпа и, заполнив перешеек, устремилась в нашу сторону. Она походила на торопливое стадо, некоторые бежали по обочине, стараясь обогнать остальных. Как только процессия дотянулась до конца перешейка, стража открыла ворота с нашей стороны. Солдаты отпихивали тех, кто в этот момент хотел проскочить внутрь, кричали, что надо освободить место для тех, кто покинул замок. Две толпы столкнулись, словно две волны, с обеих сторон раздавались гневные вопли.

– Что все это значит? – спросила Спарк.

– Значит, что Шут добрался туда и что-то сделал, – предположил я. При мысли о пропавшем Серебре мне стало дурно.

Словно бы в ответ на мои слова людские голоса слились в горестный вопль. Лес указующих рук поднялся в направлении одной из высоких тонких башен. Из ее окон летели вниз, разворачиваясь, длинные черные знамена. Выпрямившись под собственным весом, они повисли неподвижно, несмотря на морской бриз.

– Это Симфи, – выкрикнул кто-то. – Это ее башня. Она мертва! О, небеса, Симфи мертва! Одна из Четырех мертва!

После этого вся толпа забурлила разом. В безумной какофонии выкриков, стенаний и рыданий я пытался уловить хоть какие-то сведения.

– … не было, с тех пор, как мой отец был ребенком! – воскликнул какой-то мужчина, а женщина заголосила:

– Не может этого быть! Она же так молода и прекрасна!

– Прекрасна, да, но не молода. Она правила в своей северной башне больше восьмидесяти лет!

– Как она умерла?

– Когда нас пропустят внутрь?

Многие плакали. Один человек заявил, что приходил за предсказаниями ежегодно и целых три раза говорил с самой Симфи. По его словам, она была столь же добра, сколь красива, и я видел, как его начинают воспринимать, словно счастливца, которому было дано прикоснуться к истинному величию. Или который утверждал, что так оно и было.

На том конце перешейка сквозь открытые ворота замка прошла одинокая фигура. Это был высокий белокожий человек, одетый в светло-голубую длинную мантию. Он неторопливо шел по тропе, которая уже начала подсыхать на жарком солнце. Его походка была изящна, и это напомнило мне о Шуте в бытность его лордом Голденом. Жалобное стенание толпы сменилось сначала выкриками, требующими внимания, а потом приглушенным гулом. До меня донеслись чьи-то слова:

- Не это ли лингстра Вемег, который служит Коултри, одному из Четырех?

Человек достиг входных ворот, и стража – солдаты и привратники – расступились, чтобы людям было лучше видно. Он выкрикнул что-то, но никто его не расслышал. Толпа, наконец, замолчала, и тогда он громко сказал:

– Расходитесь, или у вас будут неприятности. Сегодня никого не пустят. У нас траур. Завтра, на послеобеденном отливе, те, у кого есть пропуск, будут допущены внутрь.

Он повернулся спиной и зашагал обратно.

– Симфи действительно умерла? Что с ней случилось? – закричала ему вдогонку какая-то женщина. Он и ухом не повел, продолжая удаляться. Солдаты и копейщики снова выстроились в свой заслон.

Люди блуждали в толпе, обсуждая что-то друг с другом. Мы не сходили с места, надеясь, что до бунта не дойдет. Но в настроении толпы теперь преобладали печаль и скорбь, а не недовольство. Как шелуха, сдуваемая ветром, толпа постепенно рассосалась. Обрывки услышанных бесед говорили о том, что люди расстроены, но не допускают сомнений в том, что завтра их пропустят.

Я боролся с нарастающей внутри паникой.

- О, Шут, что ты там натворил? – пробормотал я, глядя на опустевший перешеек.

– Что нам теперь делать? – спросил Пер, когда мы неспешно последовали за уходящими пилигримами.

Я ничего не ответил, поглощенный мыслями о Шуте, который, вероятно, был сейчас за стенами замка. Он убил Симфи? Означает ли это, что он не нашел Пчелку и просто взялся мстить? Или что его обнаружили, и он был вынужден убить? Схвачен ли он? Или прячется?

– Сегодня мы не попадем в замок, – подытожил Лант. – Вернемся на Совершенный и подождем, пока сюда вновь не начнут пускать людей?

– Стоп! – вдруг воскликнул Пер. – Сюда. Идите-ка сюда.

Он отвел нас в сторону от многолюдной дороги, на кромку возле самого прибоя, жестом попросил наклониться поближе к себе и возбужденным шепотом сообщил:

– Мы туда попасть не можем. Зато Мотли может!

Мы удивленно посмотрели на него. Ворона сидела у него на плече. Пер подставил ей запястье, и она пересела туда. Приблизив ее к своему лицу, он умоляюще заговорил:

– Янтарь нам рассказывала, что в стенах темниц на верхушке башен есть проемы в форме цветов и всякого такого. Можешь слетать туда и заглянуть внутрь? Сможешь увидеть Пчелку? Или Янтарь? – его голос начал дрожать, он стиснул губы. Мотли наставила на него один свой яркий глаз, а затем, не проронив ни слова, взлетела вверх.

– Она летит прямо туда, – воскликнула Спарк.

Но, проследив за ней, мы видели, как ворона миновала замок и скрылась где-то позади.

Пер шмыгнул носом и сказал:

– Может, она хочет облететь вокруг, чтобы выбрать, куда ей лучше сесть.

– Может, – отозвался я.

Мы стояли и ждали. Я глядел в морскую даль, пока не заслезились глаза.

Глава тридцать первая. Человек-бабочка.

Ваше рвение быть полезным и бережливым достойно похвалы. Вы хорошо управляете Ивовым Лесом в отсутствие моего отца. Именно в отсутствие; я уверена, что он вернется.

Но что касается изменений, которые вы предлагаете, – не могу на них согласиться. Пожалуйста, не освобождайте комнату моей сестры Пчелки. Ее имущество необходимо привести в порядок и при необходимости почистить, а затем расставить по своим местам. Не убирайте его в кладовку. Я желаю, чтобы вещи оставались там, где они должны быть. Я считаю, что ее горничная Коушен точно знает, как все было. Ничего не выбрасывайте. Пусть двери будут закрыты и заперты. Таково мое желание.

Что касается комнаты моего отца, я хочу, чтобы она оставалась такой, какой была, когда он отбыл. Аналогичным образом, закрыть и запереть дверь. Не стоит беспокоиться о комнате, пока он не вернется. Я уверена, он не будет никого упрекать за то, что его владения остались нетронутыми. В нижних залах есть помещение, которое он иногда использовал как рабочий кабинет. Я имею в виду не кабинет управляющего поместьем, а ту комнату, которая смотрит на сиреневые кусты. Я также желаю, чтобы она была заперта и нетронута.

Думаю, мы уже обсуждали комнату, которую моя мать использовала для шитья и чтения. Ее тоже надо оставить, как есть. Со всеми ее вещами. Я не хочу, чтобы их убирали.

До того, как наступит зима, мы с лордом Риддлом надеемся посетить Ивовый Лес, если это позволят наши планы.