Робин Хобб - Судьба Убийцы

Этими камнями опасно пользоваться.

Волк, откладывать мое возвращение еще опаснее, гораздо опаснее.

Я почувствовал его сомнения и страх стать их добычей. Я ходил по городу голодный, но не увидел таверны, где мне захотелось бы поесть. Все они не внушали доверия. Лучше я отправлюсь прямиком в город Элдерлингов, отыщу Скилл-колонну и покину это отвратительное место. Непривлекательность города была похожа на зловоние, висевшее в воздухе. В Кельсингре меня узнают. Там есть пища и хорошее отношение ко мне. А это место никогда не было знакомо с доброжелательностью.

Я остановился перевести дух и прислонился к стене конюшни. Отчаяние захлестнуло меня, как порыв ветра. Его сила была странно знакомой, как и гул в ушах.

Здесь они нас предали. Долгие годы они обманывали нас, притворяясь друзьями, а потом, когда на нас обрушились невзгоды и мы сбежали сюда, они нас перебили. Они покончили и с нами, и с драконами, и даже с морскими змеями.

На мгновение я их увидел. Элдерлинги бежали по улицам в поисках убежищ, которых не было. Они спаслись, когда пали их города, и пришли сюда, в отдаленное поселение, где воздух не был отравлен и пепел не засыпал все вокруг. Но когда они вышли из каменных порталов, их уже поджидали наемные солдаты, чтобы убить. Ибо Служители знали, что их города падут при землетрясениях, знали, что драконы и Элдерлинги сбегут сюда. Чтобы покончить с драконами, им нужно было покончить и с Элдерлингами.

И они это сделали.

Воспоминания о кровавом предательстве запечатались в камне памяти в городе Элдерлингов. Когда следующие поколения разобрали камни города, чтобы построить Фарнич, они забрали с собой ужас и предательство. Неудивительно, что жители Фарнича с такой ненавистью относятся к руинам черных камней. Чем ближе я подходил к разрушенным домам на склоне холма, тем сильнее и мрачнее были воспоминания. Во мне сплелись Скилл с Серебром, и я пробирался сквозь поток призраков. Мужчины и женщины плакали и кричали, дети лежали мертвыми или истекали кровью на улицах города. Я поднял стены, чтобы заглушить этот ужас.

Кельсингра источала воспоминания Элдерлингов о праздниках, ярмарках и счастливых временах. Здесь же камни пропитались кровью и смертью Элдерлингов, которые возвели из них город. Из поколения в поколение передавалось жуткое наследие страха и отчаяния. Все радостные и мирные воспоминания были залиты кровью.

Я не знал названия этого города Элдерлингов. Между камнями разрушенной мостовой пробивалась трава, но на мостовую пошло слишком много камней памяти. Улицы помнили, что они были улицами, и не давали траве прорасти. Повсюду я видел следы молота и зубила, умышленно разбитые на куски упавшие статуи, разрушенные фонтаны, рухнувшие стены зданий.

Где могла стоять колонна? В центре города, как в Кельсингре? На башне? На рыночной площади?

Я брел по пустынным улицам холмистого города, пробираясь сквозь волны кричащих призраков. Мотли вспархивала с моего плеча, делала круг и возвращалась. Когда-то это было прекрасное место роскошных дворцов и огороженных садов. Теперь город стал похож на мертвого оленя, кишащего червями, а все его величие и изящество запятнаны воспоминаниями о смерти, ненависти и предательстве. Только Уит говорил мне, что призраки не реальны.

Благодаря Уиту, я знал, что поблизости есть и реальные люди, они идут за мной. Из-за стараний крепко держать стены и сохранять разум я пренебрег маскировкой Скилла. Может, это просто любопытные юнцы следуют за странным чужеземцем, закутанным в простыню. Видели ли они мое помеченное Серебром лицо? Мотли над головой каркнула. Я проследил за тем, как она кружит. Вдруг она опустилась в пятно света на моем плече.

– Осторожно, – хрипло каркнула она. – Осторожно, Фитц.

Они приближались ко мне.

Я замер, дыша бесшумно, и призвал Уит, пытаясь определить, сколько их и где они. Что, по их мнению, у меня есть такого, чего им захотелось бы? Или это просто бандиты, которым нравится избивать путников? У меня не осталось сил, чтобы убегать, а тем более драться.

Оставьте меня! – отправил я в темноту мольбу, но наделенные Скиллом камни ослабили ее и заглушили. Мне нужно увидеть этих людей и заглянуть им в лица, чтобы достучаться до их разума. Они по-прежнему держались поодаль. Несомненно, они хорошо знали эти развалины. Возможно, они с детства бросали вызов этим миазмам страха и ненависти. Они продолжали скрываться. В сгущающихся сумерках я видел, как кто-то перебегает с места на место. Сколько их?

Четверо. Нет, пятеро – двое стоят очень близко друг к другу. Раздув ноздри, я уловил запах, но от моего человеческого носа было мало прока.

Они близко. Приготовься.

Мне больше ничего не оставалось. Найдя уцелевший участок стены, я прислонился к ней спиной, вытащил нож и сбросил с себя простыню. Может, мой вид заставит их передумать, но смогут ли они в сгущающейся темноте рассмотреть, как странно я выгляжу? Со сжавшимся сердцем я задался вопросом, что за люди по своей воле окунутся в атмосферу ненависти и крови. Наверняка недобрые люди. Я услышал приглушенный смешок и как на кого-то шикнули. Смех был женским. Вот, значит, что. Это охота, а не ограбление. А я, скорее всего, не первая добыча.

В стену рядом со мной ударился камень. Я уклонился, и ворона спорхнула с моего плеча. Я ее не винил – одного попадания достаточно, чтобы ее убить. Другой камень стукнулся у самой моей головы. Я замер, прислушиваясь. Следующий камень попал в бедро, и на этот раз на смех не стали шикать. Они оставались в укрытии, невидимые. Тихо засвистела праща, и камень сильно ударил мне в грудь. Я заслонил лицо рукой, но камень попал по губам, и что-то хрустнуло! Я ощутил во рту кровь, в ушах зазвенело.

Трус! – зарычал внутри меня Ночной Волк. – Убей их всех!

При жизни Ночного Волка мы были так тесно связаны Уитом, что я часто чувствовал себя больше волком, чем человеком. Его тело мертво, но что-то от него все эти годы жило во мне. Часть меня и не часть меня. С моих первых попыток овладеть магией Скилла с ним смешалась моя звериная магия – Уит. Гален пытался выбить его из меня, а другие, те, кто пробовали наставлять в Уите или в Скилле, порицали меня за то, что я, похоже, не могу разделить эти два вида магии. Когда Ночной Волк разъярял меня болью, используя Уит, к нему присоединился и мой Серебряный Скилл.

Я мельком увидел женщину, которая перебежала от разрушенной стены к зарослям ежевики. Я сосредоточил внимание на ней.

– Умри, – тихо сказал я, и она стала первой жертвой.

Она упала неожиданно и мягко, будто оглушенная, но мой Уит сказал, что она умерла. Сердце не бьется, дыхания нет.

Из глупости или из преданности, а возможно, из обоих побуждений, двое ее товарищей-мужчин бросились к ней. И правда, зачем таиться? Загнанный в угол человек не представляет опасности. Я поднял трясущуюся руку, покрытую Серебром, и указал на одного.