Робин Хобб - Судьба Убийцы

Но она отпустила поручни и поднырнула ему под руки, оказавшись в их кольце. Она склонила голову ему на плечо.

- Это потому что я низкого происхождения? - спросила она.

- Нет, - я видел, как трудно ему было убрать руки и отодвинуться. - Ты знаешь, что это не так.

- Мой возраст?

Ссутулив плечи, он оперся на поручни.

- Ты ненамного моложе меня. Спарк, пожалуйста. Я же сказал тебе. У меня есть долг перед отцом. Я не свободен…

Она прильнула к нему и поцеловала. Он повернул к ней лицо, позволив ее губам найти его губы. Он тихо, умоляюще застонал. Затем внезапно заключил ее в объятия, прижался к ней всем телом, подталкивая к поручням, и поцеловал крепче. Ее бледные руки легли ему на бедра, притягивая к себе. Она прервала поцелуй и, задыхаясь, сказала:

- Мне все равно. Мне нужно то, что у меня есть сейчас.

Я стоял, оцепенев.

Он снова поцеловал ее. Затем, с самообладанием, которому я позавидовал, положил руки ей на плечи и мягко отстранил от себя. И сказал охрипшим голосом:

- В моем роду уже достаточно бастардов, Спарк. Я не хочу делать еще одного. Не хочу разрушить доверие моего отца. Я обещал ему и боюсь, что эти слова были последними, которые он услышал от меня. Я должен пройти все это до конца. И я не стану рисковать, оставив ребенка без отца.

- Я знаю способы предотвратить...

Но он покачал головой

- Как ты будешь «предотвращать»? Как это было со мной? Нет. Ты говорила, что Янтарь сообщила тебе, что, скорее всего, они с Фитцем оба умрут. А так как меня послали, чтобы его защищать, это значит, что я умру раньше него. Мне будет стыдно, если ты останешься без защитника, хоть и надеюсь, что Пер будет рядом с тобой. Но я не оставлю тебя одну с ребенком.

- Скорее всего это я буду его защищать! – она попыталась взять его за руку, но он вцепился в поручни. Она довольствовалась тем, что накрыла его руку своей ладонью. - Возможно, я умру, защищая тебя, прежде чем ты умрешь, защищая Фитца, - пошутила она, но смешок ее был невесел.

Я тихонько отошел от них, меня душили слезы. Я не осознавал, что плачу, пока не стал задыхаться. Так много жизней исковеркано лишь потому, что мой отец уступил похоти. Или любви? Если бы Чейд не родился, если бы я не родился, - могли бы иные лица сыграть наши роли? Как часто Шут говорил мне, что жизнь – это огромное колесо, которое катится по накатанной колее, и что его задача – выбить колесо с этого пути и направить на лучший. Было ли это тем, свидетелем чего я оказался этой ночью? - Лант, отказывающийся продолжать традицию Видящих плодить горемычных бастардов? Я вернулся в уединение каюты, закрыл за собой дверь, снял плащ-бабочку и аккуратно положил его на место. Я пожалел, что не надевал его раньше. Я пожалел, что не знал того, что знаю теперь. Я положил плащ туда, где взял, решив, что больше не буду использовать его, и я знал, что солгал себе.

Теперь наш курс выбирал Совершенный, не обращая внимания на желания Альтии и Брэшена. Бингтаун был оставлен далеко позади, без захода в порт. Мы не выгрузили там груз и не пополнили запасы провизии и воды. Мы прошли вдоль изменчивой линии болотистых берегов и вошли в воды Пиратских островов. Некоторые были заселены, другие казались дикими и необитаемыми. Совершенному все это было безразлично. Нам оставалось с тоской смотреть ночью на огни крошечных портовых городков, где мы могли бы достать свежую воду и еду, но корабль не останавливался. Мы двигались так же неустанно, как и само море. И наши пайки становились все меньше.

- Мы пленники.

Шут, лежавший на нижней койке в нашей душной каюте, сел и повернулся ко мне.

- Ты говорил с Альтией и Брэшеном? Ты знаешь, почему они советовали нам не покидать каюту?

- Не с ними. В сложившихся обстоятельствах, я думаю, они очень терпимо к нам относятся. Это Совершенный взял нас в плен, - я понизил голос, с болью осознавая, что не могу сказать ничего, находясь внутри деревянного корпуса живого корабля, что не стало бы ему известным. Его теперь не заботят контракты и поставки Альтии и Брэшена. Как и наши удобства и безопасность. Он не заботится об этом. Его не беспокоит, что мы плохо подготовлены для этого путешествия, потому что не могли пополнить запасы в Бингтауне. Наши мизерные порции ничего не значат для него. Он идет сквозь ночь и шторм. Когда Альтия приказала рифить паруса, его так сильно качнуло, что ей пришлось отзывать матросов вниз.

- Он поймал течение, - сказал Шут. - Даже без парусов мы пронеслись бы через Пиратские острова к Джамелии, потом к Островам Пряностей и далее. Он это знает, и команда это знает.

- И команда обвиняет нас в сложившемся положении. Я медленно уселся на тесной верхней койке, осторожно пристроив голову под низким потолком каюты. Спускаюсь, - предупредил я Шута и слез с койки. Тело ныло от бездействия. - Мне не нравится, когда Лант и молодежь уходят так надолго. Хочу проверить их.

- Будь осторожен, - сказал он, будто мне было нужно предупреждение.

- Когда это я не был осторожен? – спросил я, и он поднял бровь.

- Погоди, я пойду с тобой, - он потянулся к юбкам Янтарь, которые валялись на полу. Ткань шелестела, когда он натягивал их на бедра.

- А нужно ли?

Он хмуро посмотрел на меня:

- Я знаю Альтию и Брэшена намного лучше тебя. Если возникнут проблемы, я лучше смогу решить их.

- Я имею в виду юбки. Тебе необходимо продолжать играть роль Янтарь?

Его лицо застыло. Он заговорил тише, опустив руки с юбками.

- Думаю, добавление любых сложных смыслов к тем, которые команда и капитаны должны осознать прямо сейчас, только усложнит нашу жизнь. Они знали меня как Янтарь, - ей я и должен остаться.

- Мне она не нравится, - резко сказал я.

Он усмехнулся.

- Неужели?

Я говорил искренне. Да. Мне не нравится, когда ты – Янтарь. Она…Она не тот человек, которого я бы выбрал в качестве друга. Она ... коварная. Каверзная.

Полуулыбка тронула его губы.

- А как Шут я разве никогда не был каверзным?

- Не так, - сказал я, но задался вопросом, не солгал ли я. Он на публике издевался надо мной, когда считал это обоснованно выгодным. Манипулировал мной, чтобы добиться желаемого. Но, как бы то ни было, я своего мнения о нем не изменил.

Он поднял голову:

- Я думал, это осталось в прошлом, – сказал он мягко.

Я ничего не ответил. Он посмотрел вниз, будто мог видеть свои руки, которыми застегивал пояс юбок.

– Самое лучшее, - это чтобы они продолжали воспринимать меня, как Янтарь. И если ты идешь искать остальных, мне лучше всего идти с тобой.

- Как хочешь,- сказал я напряженно. Затем по-детски добавил: - Но я не жду тебя. Я вышел из каюты, закрыв дверь не громко, но плотно. Гнев кипел в груди и клокотал в горле. Какое-то время я стоял в коридоре, убеждая себя, что дело лишь в продолжительном пребывании в тесном помещении, а вовсе не в злости, которую я испытываю к своему другу. Я глубоко вздохнул и вышел на палубу. Дул свежий ветер и светило солнце, бликуя серебром на воде. Некоторое время я стоял, позволяя глазам привыкнуть, и наслаждаясь ветром в лицо. После тесной каюты показалось, что передо мной распахнулся целый мир. Подернутые рябью воды, окружавшие нас, вдали были усеяны зелеными островами. Они внезапно вырастали из воды, будто грибы, пробившиеся сквозь лесную подстилку. Я глубоко вздохнул, проигнорировал угрюмый взгляд Корд, которая уставилась на меня, оторвавшись от работы, и отправился на поиски моих блуждающих подопечных.