Наталья Григорьева - Мир Диорисса. Дилогия (СИ)

— Жуть, какая, — передернулась она, глядя на кусок черной слизи, который плюхнулся на пол рядом со столом.

— Теперь еще одна диагностика, на случай если мы что-то пропустили, — провел руками над телом, помотал головой, — нет, все чисто. Сращиваю.

И снова нитями собирал то, что разрушил мифрилом. Сначала мышцы. Одну за другой, чтобы не пропустить ни одного волокна, затем жировую прослойку и, наконец, кожу.

— Ты как? — спросил я у Алатеи, подав ей руку и посадив на столе. Эль подала ей платье, брошенное у порога, которым она сразу прикрылась.

Женщина прислушалась к себе и неожиданно улыбнулась.

— Не болит, — с растерянной улыбкой сообщила она мне, — совсем не болит. Нигде.

— Это отлично, — кивнул я ей и подал руку помогая встать со стола. — Давай одевайся, и пойдем к твоим детям. Думаю, они будут рады.

Алатея поспешно натянула на себя платье, и внезапно схватив меня за руку, поцеловала мои пальцы.

— Благослови вас боги, — прошептала она.

Мы вышли все втроем из дома. Алатея шла впереди нас. Улыбаясь и светясь ярче солнца. К ней со всех ног кинулись ее, дети, вцепившись в юбку.

Мы вышли следом, и в связке из нитей я нес ее черную опухоль, которую показал собравшимся перед домом. Кстати, Эль была права, там действительно собралась вся деревня.

— Вот это было у нее в животе, — поднял я повыше черную кляксу, и все ахнули, отшатнувшись от омерзения. — Именно это вызывало боль. Именно из-за этого она не могла работать. И именно из-за этого она со дня на день умерла бы.

Алатея повернулась ко мне с выражением страха на лице.

— Да, счет шел уже на дни, — согласно кивнул я ей. — Но теперь ты полностью здорова. И с тобой все будет хорошо. А теперь ты, — указал я на мужчину. — Идешь с нами. Все остальные свободны, не надо нам мешать. Вы уже поняли, что тут ничего ужасного не происходит.

С ним, кстати, все было проще. На сенокосе, он попал под удар косы, и ему разворотило мышцы ноги. Не смертельно, но ходил он с большим трудом. На него мы потратили гораздо меньше времени, и отпустили восвояси.

— Ужинать будете? — спросил Дар, входя к нам и едва успев посторониться, ибо его чуть не сшиб с ног резвый излеченный.

— Будем, — кивнули мы с Эль. — А что, уже вечер? — я взъерошил свои безупречные волосы.

— Не задавайся, — хихикнула Эль, — и ничего они не безупречные, а самые обыкновенные. Просто белые, как снег. А вот уши, это другое дело.

— А что не так с ушами? — уставился на нас Дар.

— Да так, милая шутка, — отмахнулся я. — Ну что, идем?

Ужин нам устроили королевский. Точнее императорский. Пока мы занимались лечением, народ сообразил, что голодного будущего императора с главным стражем, и двух, не менее голодных эльфов, одной похлебкой не накормишь. И быстренько подсуетился. Прямо на улице выставили столы, которые сейчас ломились от разнообразной еды. Или они по-быстрому сбегали в трактир Кунгура, в чем я, впрочем, сомневался, вспомнив тамошнюю жуткую кашу. Или так же быстро сбегали на охоту. Но три четверти выставленных на столе блюд было жареной дичью. А вот и хорошо. Совсем не дело, когда мы голодные. Нас кормить надо. Тогда мы будем добрыми.

Эль переживала за к'ярда, но, оказалось, о нем позаботился Дар. Он, не вдаваясь в подробности, выпросил у деревенских целое корыто мяса, и на пару с Корином оттащил его Разбойнику. На вопрос жителей, а почему, собственно, такой красивый и статный конь питается сырым мясом (морок то ему не снимали), Дар пожал плечами и пояснил что это специально выведенная порода имперских охотничьих коней. Думаю, скоро об этом событии тут сложат легенды, судя по ошарашенным взглядам местных жителей.

Кстати, нас с Эль совсем перестали бояться. И ко мне то и дело на колени порывался залезть то один, то другой ребенок, которые весело играли неподалеку от накрытых столов. Корин их шутливо пугал, заставляя отстать от меня, и рассказывал им сказки, о том какой на самом деле страшный, и как я ем детей. Малышня хихикала и не верила ни единому слову. А Эль задумчиво смотрела на меня, и тут я уловил маленький кусочек ее мысли, в котором она прикидывала, какой из меня получится отец. Я резко покраснел. Я и не думал, что меня можно этим смутить, а вот, поди, ж ты.

Когда ужин завершился, на улице уже стояла глухая ночь. Нас проводили в уже знакомый дом, и мы провалились в сон, едва успев договориться, утром трогаться в путь.

Корин.

Я поднял своих ребят на рассвете. Наскоро перекусив, мы двинулись дальше, в сторону эльфийской границы. Нас провожали всей деревней. Дар, перед отъездом отозвал в сторону вновь избранного старосту, и дал ему какие-то указания. Судя по тому, как тот заулыбался, видимо что-то хорошее. И хотя мы невольно ополовинили жителей деревни, отбивая ту злосчастную атаку, ненависти к нам не питали. Напротив, на их лицах светилась надежда на лучшую жизнь. На Даррела и Лана вообще смотрели как на богов.

Проехав с лигу, Лан остановил свою кобылку и повернулся к нам.

— Теперь давайте думать, как быть дальше.

Мы спешились, отпустили поводья, чтобы лошади смогли пастись, пока мы устраивали внеочередной совет.

— Я так понял, — сказал я, — что граница закрыта. Ты в таверне упомянул про эльфийские мороки. В принципе я твой план одобряю, но есть одно НО. Я не говорю на эльфийском вообще. Даррел и Эль кое-как.

Эль согласно кивнула.

— Мы сможем понять, что нам говорят, но свободно изъясняться не получится, ты сам понимаешь.

— Понимаю, — согласился Лан. — Я весь вчерашний день, пока мы были заняты в этой деревне, размышлял, как нам поступить. Родился у меня один план. На первый взгляд идеальный. Слушайте, а потом подкорректируем, если что.

Мы согласно покивали.

— Значит так. На себя я накину морок взрослого эльфа. Не мне вам объяснять, что я с рождения жил в Авентарионе. Логично предположить, что именно я смогу сыграть подобную роль как положено. С мороком Эль, меня не узнает даже мой собственный отец. Потому что ее мороки сильнее, чем у него. Говорю на всякий случай, если кто еще не в курсе.

Я озадаченно покачал головой. Этого я не знал.

— Вас мы сделаем эльфами — подростками. Есть у нас такой затык в законодательстве. Как бы объяснить попонятнее, — Лан задумался, — вот смотрите. Растет ребенок. В пределах своего Дома он может общаться с окружающими его родственниками совершенно спокойно. Но за его пределами, на него как бы наложен обет молчания. Он не имеет права разговаривать с эльфами, принадлежащими к чужим Домам. И к нему никто не имеет права обратиться с каким-либо вопросом. А даже если кто-то нарушил это правило и о чем-то спросил, он обязан молчать.