Артем Савин - Цитадель души моей (СИ)

Успел я в какой-то момент назад взгляд бросить - и насчёт Эйнара успокоиться. Поскольку его лошадь хоть и лежала лежмя в луже собственной крови посреди дороги, но лежала не одна - чуть поодаль билась в агонии другая, а еще дальше и, почему-то, в стороне от дороги, северянин разбирался с двумя спешенными разбойниками.

Есть еще один расхожий миф про егерей - что они от болта арбалетного уворачиваться способны. Брехня. Болт, особенно поначалу, с такой скоростью летит, что его и глазом-то проводить невозможно, не то, что увернуться. А вот проследить, куда направлено остриё болта перед выстрелом, поймать по выражению глаз стрелка момент, когда он тетиву спускает - и увернуться, уйти в сторону от линии прицеливания - вполне реально. Или даже плоскость меча под эту линию подставить - но это уже сильно наудачу и в расчёте на арбалет хороший (у плохого разброс может оказаться намного больше ширины гладиуса). Тут арбалеты даже на быстрый взгляд издалека дерьмово выглядели, но деваться было некуда - двое врагов заново снарядиться успели, когда я уже в трёх шагах был. И выстрелили - одновременно. От одного болта я увернулся, а второй пришлось на меч принять. Получилось! Благо, близко они были - пасов с пяти я бы на такой фокус и за все блага мира не решился бы. Дернулся в руке меч, болт, взъерошив мне волосы у виска, ушёл куда-то вверх, и третий разбойник, увидев такое, уронил уже почти вложенный болт и принялся лихорадочно нашаривать новый, а четвёртый вообще драпака дал в сторону болота. Пришлось потом беглеца из арбалета достреливать - третий как раз успел снарядить его к моменту своей смерти.

Встал, в колени руками упершись, отдышался. Смотрю на Эйнара, и что-то не нравится он мне. Противник у него только один остался и даже отсюда мне видно, какой из него боец - дури много, сноровки мало - мечом машет, как дубинкой и чудо еще, что сам себе ничего не отхватил. Бойцу уровня Эйнара на такое недоразумение даже отвлекаться сильно не полагается - не больше, чем на то, чтобы комара прихлопнуть. Однако ж впечатление такое, что норманн из последних сил держится, еле успевая отбивать суматошные и беспорядочные удары противника - об атаке и не помышляет.

Похоже, отдохнуть не получится. Подобрав с земли свой меч (некогда было в ножны вкладывать, беглец уже в шаге от первых кустов был) и, заорав "Барра!", бросился к сражающимся. Сам не знаю, что это на меня нашло - я про боевой клич - от этого дела (как и от многих других бесполезных и вредных привычек) нас, зеленых новобранцев, в первом году отучали. Стоило кому из тренирующихся в пылу учебной схватки выкрикнуть какое-нибудь "Во славу Империи!", как лейтенант тут же вытаскивал его на плац, ставил на четвереньки и гонял пинками по кругу - причём наказуемый при каждом пинке должен был орать всё то же "Во славу Империи!". Быстро отучает, да. Так что я и сам не понял, с чего это вдруг во мне всплыло? Может с того, что это у меня - первая в жизни серьезная драка с хоть как-то, но организованной, группой людей? Опять же, не скажу, что вопль мой бесполезным оказался - разбойник меня заметил, занервничал, отвлёкся на мгновение, чем Эйнар и воспользовался, с такой силой свой гладиус противнику в плечо врубив, что, наверное, пополам бы его развалил, не отломись меч у самой рукояти, в грудной клетке застряв. Противнику, разумеется, и этого более чем хватило - завалился набок, даже пискнуть не успев.

Ровно.

Вот только Эйнар, постояв секунду у тела поверженного разбойника, вдруг опустился на колени, а потом упал плашмя на спину, как подрубленное дерево, мне даже некоторое содрогание земли под ногами почудилось.

Подбежал я, уже примерно представляя, что увижу. Встал над лежащим норманном, вздохнул. Борода вся от крови красная, кровь изо рта ручьем струится, два болта из груди торчат и один - по самый хвостик утопший - в животе. Не жилец. Любого одного из этих болтов хватило бы, а трёх - так и подавно. А он еще и сражаться умудрялся с такими ранениями. Жаль, хороший боец был. Был? Кровь изо рта толчками идёт, значит, сердце еще бьется - надолго ли? Я присел рядом, пальцами лба Эйнара коснулся. Открыл он глаза, посмотрел на меня помутневшим взглядом. Выплюнул кровь, прохрипел что-то, надувая ртом кровавые пузыри.

- Мне жаль, - сказал я, - что так вышло. Как у вас принято хоронить воинов?

- Не... трать время. Лучше... просьба у меня есть... сделаешь?

Я не колебался ни секунды.

- Конечно.

Эйнар выдохнул, закрыл глаза. Помолчал. Я уже начал опасаться, что он больше ничего не скажет.

- Во мне... - булькнул, прочистил рот, сплюнув кровь, - в животе камни...

- Что!? - не сдержался я. Мотнул головой, - ничего. Прости, слушаю.

- Маленькие, округлые, плоские - не ошибешься... знаки на них нацарапаны...

Замолчал, тяжело дыша и собираясь с силами.

- В Орхузе... найди людей конунга, скажи... Эйнар Акулья Кожа Оттару привет передаёт. Тебя отведут к нему, отдашь ему камни. Только ему, прямо в руки... Сделаешь?

Я подумал немного.

- Ты их проглотил, когда тебя взяли?

- Да, - булькнул он.

Так я и думал.

- Эйнар, дружище, - мягко сказал я, - уже почти два месяца прошло. Они вышли давно.

Эйнар задергался, закашлял, плюясь кровью и фыркая. Только через пару секунд я понял, что он смеётся.

- Когда они выходили, - выдохнул он, - я их обратно глотал... Так сделаешь?

- Обещаю.

- Хорошо.

Эйнар закрыл глаза и более их уже не открывал. Кровь еще некоторое время текла у него изо рта, потом перестала. Я встал, подошёл к трупу разбойника - еще подбегая, я приметил у него на бедре неплохой нож - вытащил, попробовал ногтем на остроту и вернулся к Эйнару.

- Ну и задал ты мне работёнку, - пробормотал я, приседая, - чтоб я еще раз на такое подписался.

XII. Anguis in herba.

Одна лошадь в драке уцелела - удрала, напуганная, в лес; там я её и нашёл - зацепившуюся поводом за куст, уже успокоившуюся и успевшую этот куст порядком объесть. Её-то я сейчас и нахлёстывал, заставляя держать галоп четвёртый час подряд - очень мне нужно было открытое пространство между Секваной и Лигером затемно проскочить, да за одну ночь. Ага, обратно я еду. Поначалу даже теми же тропами скакал, которыми мы вчера - еще вместе с Эйнаром - пробирались. А потом свернул восточнее - оно хоть к Гене ближе (а стало быть, места там люднее и для меня опаснее), зато там до Лигера путь намного короче выходит. Можно и за ночь проскакать, если лошадь не беречь.

Зачем я назад подался? Потому что самое позднее завтра вечером капитан знать будет, где я нахожусь и куда движусь. Скрыть следы последней драки никак невозможно - если б там только людей трупы лежали, еще куда ни шло, но что с четыремя дохлыми лошадьми делать? Да и то неважно - пока я, всю известную мне нечисть поминая, с Эйнаром возился, от деревни на дороге я уже раза три движение какое-то наблюдал. Так что задерживаться дольше необходимого я и на секунду не стал - убедился, что ничего лишнего в Эйнаровских кишках не осталось, руки наскоро вытер и побежал в сторону близкого леса - лошадь искать. Нашёл. Но продолжать путь дальше - и мысли не возникло. От Секваны, до которой мы самую малость с Эйнаром не доехали, до границ Империи четыре дня верхом. Это если ехать по дорогам, да на каждой станции лошадей менять. А так, как я еду - недели полторы минимум. Сегодня-завтра информация об утреннем происшествии до ликторов местных дойдет, голубю отсюда до Бурдигала лететь один день, да еще чуть побольше - из столицы до Бонны. Так что на третий день, я думаю, всё население северной Бельгики в несколько рядов вдоль Рены выстроится, меня поджидая. Может, я и преувеличиваю, но, думается, ненамного - не из патриотизма же разбойнки, прошлым вечером нас заметившие, за вчерашний день вперёд нас вырвались и засаду устроили. Сдаётся мне, не поскупился Родус, за наши головы цену назначая.