Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)

В тишине и покое клонило в сон, но сейчас был самый разгар дня. Стоило ли выйти прогуляться? Вот уж бредовая идейка. И всё-таки уже через пару мгновений я переступала порог мастерской. День выдался пасмурный, вот-вот польёт, воздух пропитала влага, но сама земля была ещё сухой. Как пойдут ливни, почва обратится в грязное месиво и придётся перемещаться по расставленным тут и там доскам до самой главной улицы, хорошо хоть я редко куда-то выхожу.

Лежка, наверняка, отправилась к продуктовым лавкам. А это направо. Пойти ли туда же, чтобы столкнуться с ней? Нет, лучше схожу в противоположную сторону. Здесь в нескольких домах от моего закоулка, располагалась лавка швеи Вигуш. Швея находилась в вечном поиске моделей, так она их называла, для своих нарядов. И после расставания с тем мужчиной, совсем перестала радоваться жизни.

Изнутри швейной лавки раздался громкий стук от падения чего-то тяжёлого, а затем звон, похожий на разбитое стекло или не просто похожий, а точно ведь стекло.

― Никчёмная кривоногая жирная кобыла! ― пронзительный рассерженный крик заставил меня поёжиться.

Наружу выскочила девушка, вся красная от негодования. В наполовину натянутой на грудь рубахе, она бросила враждебный взгляд в сторону хлопнувшей двери и плюнула на гладкие деревянные ступеньки, удалившись с гордо поднятой головой. Аккуратно обойдя смачный плевок, я толкнула дверь, зайдя внутрь.

Первое, что попалось на глаза это разбитая в дребезги стеклянная ваза, затем развалившийся на части табурет. Кусочки стекла врезались в лоскутный ковёр, и Вигуш, опустившись на коленки, аккуратно их собирала, складывая в деревянную мисочку. В остальном обстановка мало изменилась. Бесчисленное количество вешалок с висящими на них нарядами, и манекены вроде тех, что использовала я, заказав у одной мастерицы по совету Вигуш. Правда в этот раз её манекены стояли обнажённые, а на них самих разноцветным мелом были жирно обведены и надписаны все обличённые «несовершенства». Начиная от лишних кусков на животе в области рёбер, заканчивая слишком большой по размеру грудью.

― Помочь? ― поинтересовалась я, опускаясь рядом со швеёй.

Вигуш, ещё полностью не отошедшая от произошедшего, бросила в мою сторону раздражённо-обозлённый взгляд и лишь неопределённо повела плечами. Сочтя это за согласие, я принялась за дело. Поняв, что непрошенная помощница никуда не ушла, отторгнутая её недружелюбием, Вигуш начала ворчать:

― Невыносимо каждый день видеть их лоснящиеся сальные рожи и эту тупую уверенность в собственном совершенстве. Ты бы слышала, что эта убогая сказала, когда я попросила втянуть её жирное пузо, ― она стала передразнивать голос девушки, превратив свой в писклявый и противный на слух. ― «Зачем мне это делать? Мой живот совершенно нормальный. Ты для кого шьёшь свою одежду? Для людей? Вот и учитывай мои реальные размеры, а не свои сумасшедшие фантазии.»

Я отчётливо увидела, как у Вигуш задёргался левый глаз, настолько близко было её лицо от моего.

― Я не могу так работать, ― стиснула зубы швея, поднимаясь на ноги, после того, как мы собрали все осколки. ― Этот мужчина, Арчи, он был великолепен. Каждая чёрточка, каждая косточка и линия. В нём не было ничего лишнего, ― лицо озарял свет, пока она это говорила. ― А все эти недоделанные ему и в подмётки не годятся. Это как работать с холщовым мешком, после того как познала тонкий хлопок. Интересно, а все мужские экземпляры такие?

Выпав на некоторое время из реальности, Вигуш так и стояла, уставившись невидящим взглядом в потолок. Я решила вернуть её обратно на бренную землю:

― Вряд ли. Ведь женщины тоже отличаются друг от друга. Единого стандарта нет.

― Какое разочарование, ― расстроенно пробормотала Вигуш и переключила внимание на поломанную табуретку.

Нелегко ей будет в дальнейшем, вот о чём я думала, покидая швейную лавку. Хоть Вигуш и была странноватой, но в одном мы были похожи ― в беззаветной одержимости любимым делом.

Несмотря на свою протяжённость и густонаселённость, Перекрёсток всё никак не мог обзавестись статусом города. Поселению не хватало организованности, какой могли бы похвастаться Эхо и Быстроречье. Иногда это меня удручало. У нас даже не было городской площади, только колодец, вокруг которого чаще всего и собирался народ, чтобы обменяться сплетнями или объявить что-нибудь важное. Особенно актуальный в жару, когда мучала жажда.

Но нынче жара спала, и за водой приходили лишь по бытовой нужде. Целая очередь с вёдрами стояла там и сейчас. Конечно, в Перекрёстке имелось ещё несколько колодцев, но не настолько популярных как этот, меньше размером, располагающихся не в самом центре главной улицы, а в глубине извилистых улочек. Лежку я всегда посылала только к этим колодцам.

Когда очередь становилась слишком длинной, она начинала образовывать спираль. Некоторые притаскивали целые пустые бочки на колёсиках, потому ждать приходилось долго, но никто не жаловалась. Женщины увлекались разговорами и не замечали, как угасал день. Давненько я сама не ходила за водой. Интересно, какая нынче горячая тема для обсуждений?

Незнакомая женщина в очереди пристально глядела в мою сторону, а заметив мой ответный взгляд поманила рукой.

― Чем могу помочь? ― вежливо поинтересовалась я.

― Постоишь в очереди вместо меня, если не трудно, а то моя младшая дочка проснулась. Я уложу и быстренько ворочусь.

― О, с радостью помогу.

Всучив мне пару деревянных вёдер с железными ободками, мать побежала дальше по улице. А я пристроилась на её место, развесив уши.

― Какие нынче вести из Жемчужины? ― поинтересовалась женщина, стоящая неподалёку от меня, у своей соседки.

― Да какие могут быть вести? Четверть домов опустела, работа не ладиться, хотя некоторые напротив уходят в неё с головой. Многие потеряли родных и любимых.

― Ужасная штука этот ураган, ― покачала головой третья женщина.

Две первые взглянули на неё с недоумением:

― Что за ураган?

― Как это? ― у третьей расширились глаза от удивления. ― Тот, что унёс жительниц в море.

― Она из этих, ― шепнула первая второй. Мрачно переглянувшись, женщины замолчали.

Я подумала, какой силы должен быть ураган, чтобы снести всё поселение и насколько разумным, чтобы тронуть лишь людей, не разрушив дома. Даже для меня это казалось невозможным.

Мысли оборвал звон алюминиевых ложек, хаотично бьющихся о котелки и кастрюльки. На очередь надвигалась целая толпа недовольных. Старые, молодые, подростки, нашлось место и маленьким детям, увлёкшимся вслед за необычайным зрелищем. Подростки и издавали непереносимую какофонию звуков. Но сразу же перестали, стоило толпе остановится. Вперёд вышла высокая, смурная на вид женщина лет сорока.