Джон Толкин - Две крепости

Хоббиты повернули назад. Голоса энтов по-прежнему поднимались и опускались. Солнце стояло уже достаточно высоко, чтобы заглянуть через изгородь. Оно сверкало в вершинах деревьев и озаряло северную сторону долины холодным желтым светом. Там хоббиты увидели маленький сверкающий источник. Они пошли по краю большой чаши у подножия вечнозеленой изгороди — приятно было снова идти, никуда не торопясь и ощущая подошвами прохладную траву, — и поднялись к воде. Немного попили — вода была чистой, холодной, резкой — и сели на поросший мхом камень, следя за игрой солнечных пятен на траве и за тенями облаков, пробегающими по дну лощины. А бормотание энтов продолжалось. Хоббиты очутились в очень странном месте, вне их мира и далеко от всего, что с ними случилось. Их охватило огромное желание увидеть лица и услышать голоса своих товарищей, особенно Фродо, Сэма и Скорохода.

Наконец энты умолкли, и хоббиты увидели, что к ним в сопровождении какого-то своего сородича направляется Древобородый.

— Хм, хум, это опять я, — сказал Древобородый. — Вы устали или чувствуете нетерпение, а? Боюсь, что вам еще рано чувствовать нетерпение. Мы закончили первый этап. Но я должен еще кое-что объяснить тем, кто живет далеко от Исенгарда, и тем, кого я не успел повидать до Мута. После этого мы будем решать, что делать. Однако принятие решения потребует обдумывания многих фактов и событий. Бесполезно отрицать то, что мы задержимся здесь на некоторое время, может быть на несколько дней. Поэтому я привел вам товарища. У него поблизости дом. Его эльфийское имя — Брегалад. Он говорит, что уже принял решение и ему не нужно оставаться на Муте. Хм, ха, он среди нас самый торопливый энт. Вы пойдете с ним. До свидания!

Древобородый повернулся и ушел.

Брегалад некоторое время рассматривал хоббитов, а они смотрели на него, ожидая, когда он проявит признаки торопливости. Он был высок и казался одним из самых молодых энтов. Кожа на руках и ногах у него была гладкая и ровная, губы — ярко-красные, волосы — серые. Он мог наклоняться и раскачиваться, как молодое дерево на ветру. Наконец он заговорил, и голос его оказался выше и яснее, чем у Древобородого.

— Ха, хм, мои друзья, давайте прогуляемся, — пригласил он. — Я Брегалад, или, по-вашему, Быстролуч. Но это, конечно, лишь уменьшенное имя. Так зовут меня с тех пор, как я ответил «да» раньше, чем старший энт закончил свой вопрос. И пью я быстро, и ухожу, когда остальные еще мочат свои бороды.

Он протянул хоббитам две руки с длинными пальцами. Весь день они шли с ним по лесу, распевая и смеясь, потому что Быстролуч охотно и часто смеялся. Он смеялся, когда солнце пробивалось из-за облаков, смеялся, когда подходили к ручью или речке — здесь он наклонялся и смачивал голову и ноги водой. Иногда он смеялся при шелесте и шепоте деревьев. Увидев рябину, он останавливался, протянув руки, и пел, и кланялся при этом.

К вечеру он привел их к энтскому дому. Это был всего лишь поросший мхом камень на зеленом берегу ручья. Вокруг него кольцом росли рябины и, как во всех энтских домах, протекал журчащий ручей. Они еще поговорили, пока тьма не опустилась на лес. Вдалеке по-прежнему слышались голоса энтов на Энтмуте. Но теперь голоса казались более глубокими и торопливыми. Время от времени поднимался один молодой голос — тогда остальные замолкали. Рядом с ними Брегалад мягко, почти шепотом, говорил на их языке. Хоббиты узнали, что он из племени Древокожего и что земля, где он жил, опустошена. Это отчасти объяснило хоббитам его «торопливость».

— В моем доме росли рябины, — тихо и печально сказал Брегалад, — рябины, которые завязались, когда я был ребенком, много лет назад, в спокойном мире. Самые старые из них были посажены энтами, чтобы доставлять удовольствие энтским женщинам. Но женщины смотрели на них, улыбаясь, и говорили, что фруктовые деревья в саду цветут красивее. А эти рябины всё росли и росли, пока листва их не стала подобной зеленому холму, а их ягоды осенью — обильны и красны. Птицы селились на них. Я люблю птиц, даже когда они поднимают гомон. А рябины хватает на всех. Но птицы проявляли враждебность и жадность: клевали деревья, бросали ягоды на землю и не ели их. Потом пришли орки с топорами и срубили мои деревья. Когда я пришел и звал их прекрасными их именами, они не задрожали в ответ, они не слышали меня и не отвечали — они умерли.

Хоббиты уснули под мягкие звуки его песни, которая, казалось, на многих языках оплакивала гибель любимых деревьев.

Следующий день они тоже провели в обществе Брегалада и не отходили далеко от его «дома». Большую часть времени проспали. Ветер стал холоднее, а облака толще и ниже, солнце светило реже, а вдали все поднимались и опускались голоса энтов на Муте, иногда громко и напористо, иногда тихо и печально, иногда быстро, иногда медленно и торжественно, как погребальная песнь. Пришла вторая ночь, а беседа энтов продолжалась под бегущими облаками и тусклыми звездами.

Мрачный и ветреный, начался третий день. На восходе солнца голоса энтов неожиданно зазвучали громче, потом утихли. По мере того как расцветало утро, ветер улегся и воздух наполнился ожиданием. Хоббиты видели, что Брегалад внимательно прислушивается, хотя они сами энтских голосов почти не различали.

Наступил полдень, и солнце, двигаясь на запад к горам, посылало длинные желтые лучи через просветы в облаках. Внезапно хоббиты почувствовали, что все необычно затихло, весь лес замер в напряженном молчании. Умолкли и голоса энтов. Что бы это значило? Брегалад стоял прямо и напряженно, глядя на север, в сторону Дерндингла.

И тут донесся звонкий громкий возглас: «Ра-хум-ра!» Деревья задрожали и наклонились, как будто в них ударил шквал. Вновь наступило молчание, потом началась торжественная маршевая музыка, гром барабанов, а над ним высокие и сильные голоса:

Это шли энты, все ближе и громче звучала их песня:

Брегалад подхватил хоббитов и двинулся прочь от своего дома.

Вскоре они увидели приближающуюся линию: большими шагами по склону навстречу им двигались энты. Впереди шел Древобородый, затем, по два в ряд, более пятидесяти его сородичей, отбивая такт руками. Когда они подошли ближе, стал виден блеск их глаз.