Сергей Калашников - Чистилище (СИ)

Джастин неловко соскочил с деревянной балки. Вогнал в ладонь несколько заноз, но даже не заметил этого. Сомнения в реальности недавней встречи в пещере - отпали окончательно.

На верхней площадке первой северной башни было удивительно тепло, несмотря на моросящий с самого утра дождь. Мелкие, назойливые капли будто зависали в воздухе, создавая полупрозрачную пелену и забираясь во все складки одежды. Но из-за полного отсутствия ветра совершенно не холодили. Такие безветренные дни выпадали не чаще пары раз в месяц. Прямо над отвесной, серой скалой - можно было заметить бледную радугу, будто соскальзывающую с крутого обрыва. Джастин сидел на влажном каменном парапете, положив арбалет на колени и рассуждал. Мать в далеком детстве рассказывала ему, что радуга - это огромный, древний змей, опоясывающий всю землю. И если мужчина коснется его хвоста, то сможет исцелиться от любого недуга, а женщина - начнет рожать исключительно мальчиков. Почему все именно так мать, разумеется, ответить не могла, но каждый раз любовалась мягким течением переливающихся цветов с искренним удовольствием. А один старый аптекарь в Ниме как-то случайно обмолвился, что мистифицировать банальное преломление света, как и прочие обыденные явления - на руку только ярмарочным шарлатанам. И почтенным жрецам, добавил он ядовито улыбнувшись. После этот самый аптекарь проиграл в кости маленькую хрустальную пирамидку. И как не старался выменять ее обратно на картофельный самогон - Джастин ни в какую не соглашался. Представляя как обрадуется мать, когда он привезет ей настоящую чешуйку небесного змея, каждый раз проявляющуюся под лучами солнца. А через месяц, подхватив мерзкую заразу в грязном перевалочном лагере - он был вынужден обменять хрустальную безделушку на средство от кровавого поноса. И по иронии судьбы завшивленный, воняющий кислой капустой старик, развозивший на двухколесной тележке разные снадобья, тоже верил в легенду о небесном змее. И потирая полированные, блестящие грани перешедшей к нему пирамидки - довольно бормотал что-то о жене и долгожданных сыновьях.

Джастин тяжело вздохнул. Вовсе не потому, что его так занимали воспоминания. Положив руку на живот, он в снова постарался переключить внимание с острой рези в пустом желудке, на какие-нибудь отвлеченные рассуждения.

С момента той необычной ночной встречи прошло четыре дня. Четыре долгих, серых, голодных дня. Среди немногих развлечений можно было упомянуть только странные, не всегда понятные проповеди Бенджамина. Джастин стал вспоминать подробности, запомнившиеся мысли и изречения здоровяка. И сам не заметил, как задремал.

Мимо пронесся светлый, полупрозрачный силуэт. Паря прямо над стеной, перелетая от одной башни к другой - словно заглядывал в каждую бойницу. Движениями, напоминающими рывки рыбы под водой, резко перемещался на десятки шагов, затем замирал и снова устремлялся куда-нибудь в сторону. Как будто в поисках кого-то. Джастин опустил глаза. Среди вороха грязной соломы что-то блеснуло. Порыв сырого, холодного ветра закружил мусор вокруг. Раскидывая и перемешивая все, что мог поднять. Из-под соломы показались десятки острых, заржавленных зубов, вырастающих из брусчатки внутреннего двора образуя круг. Капкан. И тот блеск - сколотая грань одного из обломанных шипов. Джастин отпрянул. Сзади клацнуло. Порыжевшие, стальные клыки не достали до ноги с пол дюйма. Осмотревшись, он увидел десятки еле видимых соцветий ржавых лепестков, коварно выглядывающих из-под слежавшейся соломы. Что-то коротко свистнуло прямо над ухом. Инстинктивно пригнувшись, Джастин на мгновение зажмурил глаза. Когда открыл - кругом была ночь. Тесные, длинные коридоры. Низкий, сводчатый потолок нависает прямо над головой. Из ниши в стене вылетела рука с тусклым лезвием, зажатым в кулаке. Клинок соскользнул с металлической пластинки бригантины, пропарывая толстую кожаную основу и впиваясь глубоко в плечо. Боли не было. Но был страх. Было бессилие. Не заслониться от нового удара. Не ударить в ответ. Руки тяжелы и неуклюжи, ноги оказываются ступать вперед, тело не повинуется. Джастин с силой зажмурил глаза.

Открыв - оказался на вершине воющей башни. Спиной к нему, оперевшись руками о каменный парапет стоял капитан. Он тяжело дышал. Массивные наплечники гномьих лат поднимались и опускались под истлевшей, разодранной мантией. У его ног лежал окровавленный топор. В правой руке, обмотав предплечье, виднелась связка пеньковых веревок, свисавших далеко вниз.

- Нет! Права! На милосердие! - заорал Ботрайт своим жутким голосом.

Огромная стая ворон крича и хлопая крыльями черным водопадом обрушилась из низких грозовых туч. Блеснувший влажным отсветом клюв - впился в глазное яблоко. Мир вокруг лопнул, словно расколотая яичная скорлупа.

В звенящей пустоте всплыло бледное пятно. Удлиняясь и подергиваясь приблизилось, превращаясь в развевающееся на ветру, треугольное знамя. Золотые колосья на белом поле. Где-то внизу нарастал, усиливаясь и переливаясь сотнями резких звуков, знакомый гул. Будто огромные волны осколков накатывались на каменные глыбы. В нос шибанул удушливый, едкий дух горящей смолы. С тошнотворными, сладковатыми нотками человечины. Пальца до боли врезались в острый выступ стены. Держаться, держаться из последних сил. Пусть даже зубами. Запястье обхватила огромная, сильная рука. Потянула вверх. Под ногами снова почувствовался твердый монолит стены. Мощная, светлая фигура расшвыривала серых латников, пытающихся свалить штандарт со знаменем Хертсема. Джастин кинулся на помощь. Оттолкнул одного, обхватил за шею другого, принялся душить. Медленно, точно под водой затряс противника стараясь приложить головой о камень. Но пальцы слушались все хуже, сильная по началу хватка разжалась, одерживая верх, враг отвел в сторону руку с узким ножом. Тонкое, стальное жало скользнуло меж ребер, обжигая холодом и снова погружая во тьму.

Сквозь сжатые веки пробивались яркие лучи безжалостно палящего солнца. Темные дорожки сосудов зеленоватыми прожилками пересекали красный, засвеченный фон. С резким вдохом Джастин распахнул глаза. И сразу попытался отпрянуть назад, тщетно вжимаясь затылком в горячий камень. Прямо перед его лицом, в хищной, безумной улыбке распахнулась огромная пасть. Крепкие зубы зависли в дюйме от горла, послышался разочарованный вздох. И сутулая, будто подсвеченная изнутри тварь, резко дернулась в сторону, погружая тупую морду в разорванное брюхо павшего бойца. С отвратительным чавканьем и хрустом в широкой пасти исчезла рука в латной рукавице. Тварь мотнула мордой, содрогнулась в утробном, рвотном позыве. С влажным кашлем и потоками желчи выплевывая мешанину костных осколков, погнутые металлические куски и мокрую, скомканную тряпку. Джастин вгляделся, ему удалось различить белые и синие полосы на пожеванной материи. А огромный зверь шел дальше по полю боя. Двинув мордой очередное искореженное, обожжённое тело, довольно заурчал. Поставил тяжелую лапу на голову солдата. Тонкий, отчаянный вопль оборвался коротким хрустом раздавленного черепа. Зверь схватил тело зубами, встряхнул головой словно гигантский пес, отрывая сразу пол туловища. Пошел дальше. Джастин с трудом поднялся, опираясь на древко окровавленной алебарды. Видя полные ужаса глаза раненого бойца, к которому приближалась тварь, попытался закричать. Из отекшего горла вырвался только еле слышный хрип, переходящий в сухой, болезненный кашель. Подался вперед. Шаг, еще шаг. Споткнувшись о распростертое тело потерял равновесие.