Ирина Северная - Там, где холод и ветер (СИ)

— Хейз! Как здорово видеть тебя! — восклицала подруга с искренней радостью.

Мы обнялись и расцеловались, потом отстранились, разглядывая друг друга. Патриция выглядит безупречно, чего не скажешь обо мне.

— Боже, как ты обросла! — Пэтти с изумленным неодобрением, написанным на ее прелестном лице, потрогала мои заплетенные в свободную французскую косу патлы, достигающие пояса джинсов.

— Боже мой, Пэт! А ты все еще ездишь на этой… — как бы парировала я, и запнулась, пытаясь подобрать подходящее слово, — диковинке.

— Диковинка меня не подводит. Её легко припарковать. Она жрет мало бензина, и я плачу крошечный налог, — невозмутимо ответила Пэтти, закрывая багажник, куда поместился только один мой чемодан. Второй мы с трудом запихнули на заднее сиденье в салон.

Еще один парадокс. Пэтти словно специально окружала себя чем-то неуклюжим (машина, муж), чтобы выгодно оттенить свою собственную природную привлекательность. А Патриция бесспорно хороша: чуть ниже среднего роста, стройная, с подтянутой фигурой, ухоженными, всегда идеально причесанными светлыми волосами, достигающими плеч, и сливочно-белой кожей без изъянов. Одетая в бледно-голубые узкие джинсы и коротенькую кожаную курточку ярко-желтого цвета (не иначе под цвет своего авто!), цветущая и благоухающая свежестью, Пэтти выглядела не больше, чем на двадцать.

— А где остальные твои вещи? — удивленно спросила она. — Это что, все твое добро?

— Книги едут следом, должны прибыть на днях, — ответила я, усаживаясь в машину, и чувствуя себя так, как, наверное, чувствовал бы себя бисквит, который запихнули в жестянку.

— Книги? И все?! — всплеснула руками Пэтти, занимая водительское место. Потом увидев выражение моего лица, поморщилась и уже совсем серьезно спросила. — Что, все и, правда, настолько паршиво?

— Не знаю, наверное, бывает паршивей, но мне это трудно представить, — ответила я. — Квартиру мы с Марком продали, чтобы расплатиться с долгами и адвокатами. Делить нам было нечего, а сама я ничего не нажила. Все мое богатство — это три ящика книг, еще один ящик с разным барахлом и кольцо, подаренное бывшим мужем, которое мне теперь совсем ни к чему.

— Зато у тебя есть место, куда ты можешь вернуться и где тебе безумно рады, — уверенно заявила Пэтти, накрывая мою, вяло лежащую на коленях руку своей теплой мягкой ладонью. — И я уже нашла покупателя для твоей квартиры. К тому же он готов не только купить квартиру, но и может предложить тебе небольшой домик в ближайшем пригороде. Что существенно облегчает сделку, и не нужно будет искать разные варианты, — радостно заявила моя подруга, выруливая на мокрое шоссе.

— Час от часу не легче! Уже и квартира почти продана и я уже практически живу в новом домике! — невольно вырвалось у меня. — Прости, Пэтти, все происходит слишком быстро. Я совсем не готова к такому шквалу перемен, которые на меня обрушились. Ты же знаешь, я консерватор по сути своей. Прикипаю к чему-то, не отковырнешь. Если только с кровью и мясом.

Я вздохнула, чувствуя, как начинают дрожать губы, а глаза заполняются слезами.

— Ладно, — проговорила я, немного взяв себя в руки. — Что за домик?

— Чудесный небольшой коттедж, с садиком и прочими прелестными мелочами. Не новый, но в хорошем состоянии. У тебя останется еще куча денег, чтобы купить себе машину, сделать косметический ремонт и оставить небольшой резерв для проживания, — торопливо заговорила Пэтти.

— Угу, ясно, — промямлила я. — Ты сама — то этот чудесный домик видела?

— Нет, сама я там не была, — чуть смутившись, осторожно ответила Пэтти. — Но мы не будем спешить, Хейзи. Ты пока устраивайся, отдохни, приди в себя, а потом мы все обговорим и решим. Я познакомлю тебя с покупателем, и мы съездим посмотреть коттедж, когда будешь готова.

Я вяло кивнула головой и пожала плечами. Сказать мне было совершенно нечего. Я уже чувствовала, что практически живу в этом чужом мне «чудесном маленьком домике с садиком», который заранее стал мне ненавистен.

— Прости, что обрушила на тебя все это вот так сразу, — сказала Пэтти. — Прошу дать мне шанс исправиться и устроить для тебя небольшую вечеринку.

— Какую еще вечеринку?! — испуганно подскочила я на сиденье. — Не хочу никаких вечеринок… Никого не хочу.

— Даже меня и Брайана? — обиженно надулась Пэтти. — Только ты, я, Брайан, пиво и рагу из баранины. Просто посидим, выпьем, поговорим ни о чем. Хейзи, ну дай нам возможность побыть сегодня с тобой! Мы так тебя ждали и так рады, что ты вернулась! Ой, прости дорогая, я снова сморозила глупость! — воскликнула Пэтти, ударив руками по рулю. — Я не в том смысле, что ты вот так вернулась, а в том, что рады видеть тебя и…

— Да поняла я все, успокойся, — я невольно улыбнулась, вдруг осознав, насколько неоднозначна моя ситуация. Ведь если кто-то рад моему возвращению, то произошедшее со мной уже нельзя назвать полным крахом.

— Ладно, давайте хорошенько надеремся, а заодно поможете мне осознать, что я не в пустыне, а вся жизнь моя — не мираж, — искренне ответила я. — Спасибо тебе и Брайану, рада, что вы у меня есть.

Мы ехали по улицам моего родного городка, и я понимала, что ничего здесь уже не считаю своим, родным и знакомым. Придется привыкать ко всему снова, и не факт, что у меня это получится.

Глава 2

Глава 2

Неделя пролетела, словно один день. Я отмыла и отчистила квартиру, которая пустовала семь лет. Не особо испытывая восторг от этого занятия, уговаривала себя, что таким образом скоротаю время и смогу обдумать предстоящие дела, при этом занимаясь хоть чем-то полезным. Все равно квартиру придется показывать потенциальным покупателям, так пусть она будет в более приглядном виде.

Пришли мои коробки с книгами и кое-какими вещами, и я собралась, было, распаковать их, да вспомнила, что расставлять что-то и раскладывать здесь нет смысла. Ведь очень скоро, возможно, мне придется убраться из этой квартиры, прихватив с собой всю видавшую виды обстановку, состоящую из дивана, потертого кожаного кресла с высокой спинкой, громоздкого журнального столика и огромного антикварного шкафа, вмещающего в себя самое невероятное количество вещей. В детстве, гостя у бабушки, я обожала прятаться в нем и часами сидела внутри, с упоением разглядывая при свете фонарика старые альбомы с фотографиями и открытками, вырезками из газет и журналов.

Во второй комнате квартиры, спальне, стояла большая старая кровать с изголовьем, обитым потускневшим атласом, круглый прикроватный столик и большой комод с перекошенными, постоянно застревающими ящиками. Я хотела расположиться в спальне, когда приехала, но, полежав на кровати и вдохнув странный, запах, исходящий от этих старых вещей, особенно из недр комода, перебралась в гостиную и обосновалась на диване.