Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

– КТО ПОСМЕЛ МЕНЯ ТРЕВОЖИТЬ?

Подобное порождает подобное. Вцепившись в руль, королевский адмирал осмелился ответить, потрясая кулаком и взревывая, чтобы перекричать свист ветра:

– Я посмел, старый козел! И если тебе угодно, чтобы твой драный черный кабан правил Альбой, ты меня пропустишь!

Загрохотал смех, и морское лицом выросло в три раза выше нашей грот-мачты, отчего отважный Русс показался ничтожно малым.

– ЭТО НЕ ТВОЯ МЕЧТА, МОРЕХОД! ЧЕМ ЗАПЛАТИШЬ?

– Назови свою цену! – проревел адмирал, железной хваткой сжимая штурвал. Нос корабля зарылся в волны, но Русс не сходил с курса, выкрикивая непокорные слова: – Просто назови цену, ты, старый козел! Я отдам все, что потребуешь!

Судно поднялось на гребень волны и, как на ладони, понеслось к разверзнувшейся в небе огромной пасти, черной и бездонной. Хозяин Проливов смеялся, готовясь поглотить нас всех разом, и смех его грохотал пуще горной лавины.

«Это конец», – подумала я, зажмуриваясь.

И тут почувствовала, что Жослен больше не закрывает меня своим телом от ударов стихии.

– Песня! – его голос прозвучал резко, громко и уверенно. Он схватил меня за плечо и заставил выпрямиться, несмотря на бешеную качку. – Мы дадим тебе песню, какую ты никогда не слышал, о повелитель Проливов! – выкрикнул кассилианец в нависшее над нами зыбящееся лицо. – Песню!

– Какую еще песню? – отчаянно спросила я, когда корабль вновь вознесся на гребень волны. Дождь немилосердно хлестал Жослена по щекам, его волосы промокли и свисали как водоросли, но он по-прежнему крепко удерживал меня на месте. В пелене дождя мне казалось, будто мы с ним последние смертные, еще не канувшие в бездну. – Жослен, какую песню?

Он что-то сказал в ответ; я не расслышала слов, тут же подхваченных и унесенных ветром. Но мыслимые и немыслимые тяготы, что нам довелось пережить, научили нас понимать друг друга, даже не слыша. Я легко прочитала ответ Жослена по губам.

Селение Гюнтера.

Идея показалась мне дурацкой, но перед лицом смерти разумничать не приходится, и я затянула песню, которую переняла у женщин из селения Гюнтера, Хедвиг и остальных: песню об ожидании и тоске, о погибшем молодым красивом тенне, омытом кровью и скорбью, о севе и сборе урожая, о рано наступающей старости и об огне в очаге, обещающем жизнь, пока дом заметен снегом.

Я не Телезис де Морне, чей голос очаровывает всех и каждого. Но у меня есть дар к языкам, которому помог раскрыться Делоне. Скальдийские песни, прежде никем не записанные, я затвердила наизусть, выскребая слова опаленной палочкой на доске. Домашние песни варварок, не удостоенные вниманием ученых мужей. И сейчас я, надсаживаясь, пела эти песни, хотя ветер срывал слова с моих губ, пела для Хозяина Проливов, чье ужасное огромное лицо плыло по воде.

Он слушал, и море постепенно успокаивалось, а жуткие черты мало-помалу расплескивались на отдельные волны.

Я пела, пока шторм утихал и волны толкались в борта, а Жослен крепко держал меня, не давая шататься. Пела до хрипоты. Набившиеся в трюм матросы начали потихоньку выбираться на палубу. Я охрипшим голосом завела хороводную о малых детушках и молодой еловой поросли, и тут Квинтилий Русс встряхнулся и крикнул:

– Ты принимаешь нашу жертву?

Море заплескалось, и на поверхности вновь выступило лицо, довольное и умиротворенное, но кошмарно огромное! Рот-водоворот мог заглотить весь наш корабль целиком.

– ДА-А-А, – прошелестел ужасный голос. – МОЖЕТЕ ПРОЙТИ.

И Хозяин Проливов окончательно исчез.

Отзыв стихии обрушился на нас как последний удар, а потом море снова стало спокойным: волны мерно прокатывались навстречу, с запада дул ветерок. Тучи рассеялись – еще даже не стемнело. Я глубоко вдохнула и выдохнула. Горло не на шутку саднило.

– Это все? – хрипло спросила я Квинтилия Русса, обмякнув в надежных руках Жослена.

– Ага, все, – подтвердил адмирал. Его голубые глаза рыскали во все стороны, словно не веря тому, что видели. Русс задержал опасливый взгляд на мне. – Значит, Делоне таки научил тебя, как утихомирить Старшего Брата?

В ответ я невольно хихикнула и прошептала:

– Нет, не Делоне меня научил, это были песни скальдийских женщин, чьи мужья и братья собираются нас всех убить.

А потом сомлела.

Очнулась я в темной каюте, лежа в раскачивающемся гамаке, как в колыбели. Мрак разгоняла единственная лампа с мерцающим тусклым огоньком. Рядом с ней на стуле дремал знакомый силуэт.

– Гиацинт, – прошептала я.

Он тут же вскинул голову, и в темноте сверкнули белые зубы.

– Думала, я смылся?

– Не была уверена. – Я попыталась сесть, но не сумела и рухнула обратно в гамак. – Видела, как одного матроса смыло за борт.

– Четверых, – тихо внес поправку Гиацинт, больше не улыбаясь. – И погибло бы еще больше, если бы Жан Маршан не заставил каждого принайтовиться к какой-нибудь опоре.

– Значит, ты это видел. – Я все еще хрипела. Да уж, орать песни, перекрикивая море, – то еще испытание.

Гиацинт кивнул – едва различимое движение в густой тени.

– Видел.

– Где Жослен?

– На палубе. – Тсыган зевнул. – Пошел посмотреть на звезды и определиться, куда нас занесло. К счастью, его больше не тошнит.

Я засмеялась, но тут же перестала. Смех царапал горло.

– Мы все обязаны ему жизнью.

– Ему? Но это же ты пела. – Гиацинт с любопытством уставился на меня.

– По его подсказке. Это он вспомнил про песни из селения Гюнтера… – Я утомленно откинулась на подушку. – Никогда не думала, что буду за что бы то ни было благодарна скальдам.

– Лишних знаний не бывает, – отозвался Гиацинт, повторяя слова Делоне, многократно слышанные от меня. – Даже то, что ты переняла у варваров, может оказаться полезным. Даже дромонд . – Он встал, отведя волосы, поцеловал меня в лоб и задул лампу. – Спи.

Рассвет следующего дня выдался спокойным и ясным, словно Хозяин Проливов извинялся за вчерашний шторм. Ночью мы повернули на север, огибая южное побережье Альбы, и теперь справа по борту виднелись далекие размытые очертания зеленых берегов.

– Где будем высаживаться? – спросила я у Квинтилия Русса.

Мы с адмиралом стояли рядом на палубе. Ветер трепал полы моей накидки, но казался тише, чем вчера, и не таким пронизывающе-холодным. Я уже почти полностью оправилась после вчерашних испытаний и в тысячный раз воздала хвалу Благословенному Элуа за свою способность быстро исцеляться.

– Хороший вопрос, – сухо ответил адмирал. Он выглядел осунувшимся и усталым: поспал-то, наверное, всего ничего, поскольку доверил управление судном кормчему только после того, как окончательно убедился, что опасность миновала. Могучей рукой он махнул в сторону берега. – До Альбы, при всей ее труднодоступности, мы таки добрались. А вот где сейчас искать низложенного круарха Исандры – загадка не из простых.