Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

Чувствуя себя немного по-дурацки, я подчинилась. Друстан бросил на адмирала долгий взгляд и отошел на корму, откуда принялся вглядываться в море, словно надеясь высмотреть оставшийся далеко позади флот. Не сомневаюсь, если он мог бы пожертвовать жизнью в обмен на безопасность своих людей, он бы это сделал. Но Русс был прав: прежде всего следовало выяснить, зачем Хозяин Проливов нас сюда привел.

– Что-нибудь видишь? – спросила я Гиацинта, пока весла шлепали по воде, приближая судно к мысу.

Тсыган с загадочной улыбкой посмотрел на обрывистые скалы и на широкие ступени.

– Я вижу остров, – пробормотал он. – А что видишь ты, Федра но Делоне?

С ответом я не нашлась. Вскоре корабль поравнялся с причалом, и Квинтилий Русс приказал бросить якорь. Трап перекинули на берег, но никто из нас не стал делать поспешных шагов. Мы стояли на палубе, ожидая, что скажут незнакомцы в мантиях.

Второй из них тоже опустил капюшон: мужчина в летах, седоволосый.

– Ступайте за мной, избранцы, коих Хозяин желает лицезреть, – произнес он на том же старинном диалекте, что и сопутствующий ему юноша. Я покосилась на Друстана – тот хмурился, не понимая, о чем речь. Старик принялся указывать пальцем: – Ты, ты, ты. И вот ты.

Друстан, Русс, я… и Гиацинт.

Жослен шагнул вперед, его скрещенные кинжалы сверкнули, когда он отвесил ритуальный кассилианский поклон.

– Куда идет она, туда иду и я, – тихо сказал он. – Я дал в том клятву во имя Кассиэля.

– Понука тебе здесь не поможет, – слегка улыбнулся ему служитель помоложе. Мотнул темной головой в сторону моря, и оно разом взволновалось, закачав наш корабль. – Сейчас твои попутчики целы и невредимы на берегах Первой Сестры. Обречешь ли их не на живот, а на смерть?

Я быстро-быстро перевела, и Друстан, оценив ситуацию, схватил Жослена за руку.

– Мой народ, мои люди, ты же слышал, сейчас они в безопасности, брат. Прошу, не делай ничего, что может пойти им во вред.

Жослен не отпускал кинжалов, пока я переводила ему слова Друстана, костяшки пальцев заметно побелели.

– До вечных мук и дальше, – произнес кассилианец с жутким выражением лица. – Я поклялся, Федра.

Жизни трех с лишним тысяч пиктов и почти всех матросов Русса висели на волоске.

– Жослен, – прошептала я, – я скорее убью тебя или себя, чем позволю кому-то еще умереть из-за твоих обетов. Клянусь.

Он страдальчески посмотрел на меня; не знаю, что бы он ответил, но тут старший из прислужников Хозяина Проливов поднял руку и заговорил:

– Сей отрок принес обет Спутнику Элуа, – обратился он к младшему, который послушно склонил голову. – Пусть его идет.

Друстан внимательно следил за ними, водя взглядом с одного на другого. После моего перевода круарх кивнул и отпустил руку Жослена.

– Гилдас проводит избранцев к Господину, – сказал младший. – А я присмотрю за остальными. Усталь да оторопь довлеют над вами, путники. Здесь вы обретете отдохновение и умирение.

Я снова перевела для Друстана, и он, кивнув, успокоил своих людей. На том и порешили.

«Значит, у Хозяина Проливов есть слуги, причем смертные, – думала я, пока мы топали по трапу, а эхо наших шагов разносилось по воде. – Присуще ли им его умение повелевать морем, или они всего лишь говорят от его имени? Речь водяной головы каждый слышал на своем родном языке, эти же люди изъясняются на староангелийском».

Вот о чем я размышляла, шагая, шагая, шагая по каменным ступеням. Гилдас шел впереди, Русс и Друстан – за ним. Из-за увечной ноги круарх взбирался по лестнице медленнее здорового мужчины, мне было нетрудно от него не отставать. Жослен держался рядом со мной, словно высоченный кассилианский репей, а Гиацинт тащился сзади. Я оглянулась с ним поговорить, но его непроницаемое лицо дало понять, что не стоит. Снизу доносился ободряющий гомон высадки на берег: цоканье лошадиных копыт по камням и десятки возгласов на разных языках.

Мы взбирались и взбирались все выше и выше, чуть ли не к небу. На самой вершине горы еще с моря я заметила колоннаду, похожую на храм. От причала направо уходила широкая пологая тропа, но нам пришлось карабкаться наверх по косогору, и в конце пути нас ждали самые трудные ступеньки – крутые и узкие, из белоснежного мрамора. Отнюдь не отличаясь изнеженностью, я задышала часто и прерывисто. И позавидовала людям и лошадям, свернувшим на боковую тропу. Русс тоже запыхался, Гиацинт втягивал воздух с присвистом, Друстан же шел вперед с мрачной решимостью, не выказывая признаков усталости, хотя наверняка страдал сильнее любого из нас.

Жослен… Жослен был кассилианцем. Помнится, после многомильной пробежки по рыхлому снегу за лошадью тенна Гюнтера у него еще оставались силы на ненависть. Я стряхнула его руку, когда он попытался поддержать меня под локоть, помогая одолеть подъем.

А седовласый Гилдас даже не запыхался.

Наконец мы добрались до храма.

Видимо, такова моя судьба – иметь возможность любоваться потрясающими видами редкой красоты лишь будучи настолько утомленной, что ничего уже не интересно. Вот и на вершине этого одинокого острова, где колонны из белого мрамора устремлялись в открытое безграничное небо, словно отчаянная молитва к неотзывчивому божеству, я жалко согнулась, пытаясь отдышаться, и, не глядя по сторонам, во все глаза уставилась на одинокую мужскую фигуру посреди храма.

Он был высоким, облаченным в серую мантию, похожую на мантии встретивших нас прислужников, но иную, то и дело менявшую цвет под солнечными лучами. Продувной ветер не колыхал его одежд и не трепал длинные неприбранные волосы, которые на первый взгляд показались мне седыми, но мигом потемнели, едва на солнце набежали облака. Он стоял спиной к нам, а перед ним в самой середине прямоугольного помоста на треноге покоилась широченная и неглубокая бронзовая чаша с водой.

– Идите же, – поторопил нас Гилдас, и мы поспешили за ним по гладким мраморным плитам.

Высокий человек развернулся и посмотрел на нас зелеными, как водоросли, глазами. Лицо его в обрамлении седых прядей выглядело одновременно и дряхлым, и исполненным силы. Оно было белым как перламутр и таким же переливчатым, словно застывшие струи течения откуда-то из океанских глубин.

Перед глазами всплыло гигантское лицо из вод, ужасное и могущественное.

Всего лишь иллюзия. Просто пугало, порожденное живым разумом и властной рукой. А вот это… вот это и был настоящий Хозяин Проливов.

– Милорд, – прошептала я и опустилась на колени.

Друстан маб Нектхана, прихрамывая, сделал еще два шага вперед и посмотрел в глаза Хозяину Проливов. Сильный ветер рвал полы его алого плаща.

– Повелитель вод, – спокойно сказал круарх, – вы дали обещание. Вы обещали пропустить нас через Проливы, когда Черный Кабан воцарится в Альбе. Почему же вы сбили нас с курса и привели сюда?