Евгений Мельников - Возвращаясь на Землю

Он не знал, что могло быть больнее…. При виде изувеченных тел, буквально смешанных с ржавчиной, он чувствовал, как неведомая внутренняя сила медленно выворачивала его наизнанку. Самое страшное: он не мог отвести глаз, эта грязная, мертвая картина притягивала его, точно пропасть, из которой гулкими отголосками доносились крики сгинувших в ней людей. Крики становились все громче, они возвращались из ниоткуда и безжалостно давили на него, поедали заживо и тянули за собой. Они были похожи на дремотный кошмар, который нельзя прекратить, потому что нельзя проснуться. Это не сон, это явь, которая страшнее ночного кошмара, небывалый страх – не перед тем, что могло случиться в будущем, а перед тем, что уже случилось.

Силы еще оставались, где-то глубоко, в последней невыжатой капле жизни, мимолетное желание сделать шаг, затем второй и перейти на бег; едва Алексей поднял стопу, страх накатил волной и сбил его с ног. Он упал на колено, как подстреленный на ходу солдат, затем опустил второе и уперся руками в песок. Он не кричал, потому что боялся слиться в своем крике с теми, кто безжалостно давил на его разум, все плотнее прижимая его к холодному железному окислу.

Он больше не мог говорить с собой – страшно думать, страшно говорить, страшно поднять глаза. И все же он старался… “Почему?” – Было его последней мыслью, и опять нещадная ненависть – к людям и к себе; слезы на стекло скафандра…, кричать не было сил. Нервные нити в голове, казалось, готовы были порваться в любую секунду, каждое прожитое мгновение становилось агонией, даже уйти в себя было невозможно – адское пламя пылало изнутри еще сильнее. Два мира – внутренний и внешний – столкнулись, словно лед и пламя, готовясь испариться при плотном соприкосновении.

Алексей поднял глаза и этим подвел себя к граничной точке. В голове осталась лишь одна больная паническая мысль: убить человека…

А крики, меж тем, становились все громче и все ближе, он держался крепко за голову, чтобы скрыться от них, но это было невозможно – они были внутри, в микросфере его скафандра скопилась вся земная злость, которую нельзя было выпустить наружу. Он схватился за шлем еще сильнее, руки судорожно искали переключатель клапана, семеня дрожащими пальцами по поверхности стекла и материи. Больше ничто не останавливало его на пути к самоуничтожению. Он боялся смерти, как и прежде, но жаждал вырваться из этого плена преисподней, где его душу съедали заживо полчища демонов, пламя затмило его разум, скрыв границы между чувствами и действиями. Дьявол, как и Бог, существует – здесь, в его сознании.

Алексей больше не ждал смерти, как заветного момента истины – он просто схватился за маленький переключатель, словно утопающий за ветку, и открыл выход воздуху. Зловещее шипение раздалось из-под шлема, когда газ рванул струей, динамики разразились тревожным электронным писком, он звучал подобно горнам Иерихона, леденящим душу предвестникам смерти. Все произошло за какие-то десятые доли секунды…, давление упало в девять раз, голова Алексея превратилась в баллон сжиженного газа, который готов был лопнуть в любой момент, из носа с силой брызнула кровь, окрасив стекло у шейного ободка. Всего одно мгновение, и его не станет…. И тут случилось нечто странное, вполне закономерное, но для него неожиданное. Он непроизвольно закрыл клапан и сморщился от боли, его кожа была натянута, словно на барабане, давление восстановилось за пару секунд, веки его резко распахнулись, зрачки сузились до ничтожных размеров, и, не издав ни звука, он широко раскрыл рот и сделал резкий, глубокий вдох. Воздух надавил на грудную клетку изнутри до треска, так, что казалось, он вот-вот разорвет ее.

В первую минуту он не успел понять ни того, что сделал, ни того, что случилось с ним. Произошедшее было похоже на быструю перезагрузку компьютера: его сознание включилось заново, предсмертный болевой шок стер подчистую все его депрессивное безумие. Алексей посмотрел на свои руки так, будто увидел их впервые, тут он понял, что родился в третий раз. Больше не было ненависти к себе, не было отчаяния и даже злости, все ушло куда-то на время, будто бы в далекое прошлое, и ему вновь хотелось жить, как раньше.

“Боже ты мой”, - он снова мог мыслить, говорить, двигаться и даже бороться. Он прошел вперед, не оборачиваясь, чтобы не видеть усыпанного фрагментами тел поля, и устремил взгляд к вершине медно-серебристо-черной пирамиды. Силы, которую он вдруг ощутил в себе, и второго дыхания было достаточно, чтобы пройти до конца этот полный потерь и страданий путь. И снова к горлу подступила твердо-горькая пробка из слез, Алексей заново осознал и прочувствовал все, что произошло с его друзьями; на этот раз он мужественно сдавил переживания в кулаке и приготовился двигаться дальше. Но голос первого пилота его остановил…

- Плутов, как слышишь? – Он дрожал на пределе нервного срыва, но не рвал связок, с трудом сохраняя спокойствие. – Алексей, ответь.

- Прием. – Алексей боялся повергнуть его в болезненное ожидание и поэтому ответил сразу.

- Индикаторы Брэя и Вонга показывают нули. Подтверди.

Алексей не мог думать о том, как помягче сообщить ужасную весть, поэтому ответил прямо:

- Их больше нет. – Он не услышал ни удара по приборной панели, ни слезного крика Ляо из уголка кабины, куда он забилась в панике, он не видел, как Мария крепко прижимала ее к своей груди – и поэтому не впадал в истерику, не вырывался из скафандра, он постепенно направлял себя к той цели, которую преследовал изначально, направляясь на красную планету.

Андрей долго и усиленно принимал в себя тяжелые факты, после чего обратился к Алексею:

- Возвращайся на Кристи и поднимайся на борт.

- Я не могу. – Такого ответа подполковник явно не ожидал.

- Что такое? Ты ранен?

- Нет, я должен дойти до конца.

- Это невозможно, ты один. Возвращайся на корабль, это приказ.

- Нет, Андрей, прости. – Алексей взял направление к пирамиде и сделал шаг вперед.

- Ты не понял, лейтенант? Я приказал развернуться.

- Нет.

- У тебя кислорода на пятьдесят минут, куда тебе идти? – Андрей не мог стерпеть такого неповиновения и готов был выйти из себя.

Алексей остановился с озадаченным, взволнованным взглядом и поднял запястье, стрелка прибора близилась к началу шкалы. Похоже, другого выхода и в правду не было, он должен был вернуться и лететь на Землю. Он обернулся и увидел окровавленную песчаную площадку с зачерненной воронкой и тремя изувеченными телами. Он по-настоящему хотел сделать шаг назад по этой уже пройденной им тропе, но не мог. Жуткая неприязнь и отвращение удерживали его, выставив непреодолимую преграду. Дорога домой лежала посреди трупов его товарищей; предпочесть ее никем не пройденной тропе, где, быть может, таилась разгадка…? Сомнительный выбор. Оба варианта могли стоить ему жизни, и это заставляло всерьез задуматься.