Оливия Гильц - Он идет за мной

Шло время, я сидела в размышлениях, что же могло произойти, кто убил моего брата, вскакивая с места каждый раз, когда из палаты кто-то выходил.

Через примерно пять часов ожидания, вышел врач.

— Она очнулась, и зовет Вас. Можете пройти, только оденьте халат.

В палате стояло шесть коек. Четыре из них были завешены, в самой дальней лежал мужчина, он был подключен к аппарату искусственного дыхания. Мама лежала сразу напротив выхода.

Слезы, которые я обещала не показывать, при виде ее, все же потекли по лицу. Стоя у кровати, я смотрела, как мама дышит через кислородную маску, и гладила ее по волосам.

— Мамочка, я здесь.

Мама нашла мою руку и крепко сжав начала повторять мое имя.

— Да мама — это я, со мной все хорошо. Я рядом. — Мама улыбнулась мне, самой спокойно и умиротворенной улыбкой и единственная слеза скатилась по ее лицу. Спустя мгновение дыхание прекратилось, взгляд стал пустым, и умиротворенная улыбка навсегда застыла на ее лице. Я услышала пищащий звук аппарата и невольный крик отчаянья разорвал тишину больницы.

— Мамааа. — Тут подбежал врач и оттолкнув меня от кровати стал раздавать указания.

— Сестра электрошок срочно. И кто-нибудь выведите ее из палаты!

— Мамаа — Я никогда не думала, что могу так кричать. Голосом будто не своим, наполненным отчаянья и страдания, я звала своего единственного, держащего меня на этой земле, человека.

— Мама… — Меня взяли под руки две медсестры и потащили в сторону выхода. Я стала сопротивляться, и на помощь им пришел один из врачей. Они вытащили меня в коридор и усадили на скамейке. Пока доктор стоял и смотрел, чтобы я не сорвалась с места, одна из медсестер принесла стакан с водой и успокоительное лекарство. Как только врач убедился, что я перестала сопротивляться, он отпустил медсестру и сам вернулся в палату. Меня трясло, даже когда начало действовать лекарство, боль не прошла и истерия никуда не делась, она перешла, куда-то глубже и там обосновавшись, ждала своего часа.

Прошло еще минут пять, и из палаты вышел доктор. Без раздумий он направился прямо ко мне, что ни сулило ничего хорошего.

— Она была очень слаба, сердце не выдержало. Примите мои соболезнования.

Время в этот миг остановилось. Сердце сдавило, я упала на колени и согнувшись пополам дала свободу поглотившей меня истерии. Меня не могли успокоить больше часа. Я билась в конвульсиях, требовала дать мне увидеть мою маму. Даже загибала бред о том, что она еще жива, и они меня обманывали. В конце концов, мне поставили укол со снотворным и я уснула.

Проснулась я, лежа на кровати в одной из палат. Рядом сидела медсестра и мирно посапывала. Аккуратно, чтобы не разбудить ее, я выбралась из одеяла, и захватив свою одежду с кресла, вышла из палаты.

— Далеко собрались? — Рядом со входом в палату стоял темноволосый мужчина в белом халате.

— Что простите?

— Татьяна, я как ваш лечащий врач настоятельно рекомендую вернуться в палату. Вам сейчас необходим покой.

Я, все так же стоя в больничной рубашке, и с вещами в руках, отрицательно помотала головой.

— Простите доктор, мне нужно идти.

— Куда вам нужно идти? — Прекрасно осознавая, что как только я произнесу эти слова, то признаю, что смирилась с потерей, я все же сказала:

— Мне нужно идти готовиться к похоронам. Я должна достойно проводить в последний путь свою семью. — Доктор, внимательно посмотрел мне в глаза. Он сделал заметку у себя в блокноте и проходя мимо, тихо произнес: — Женский туалет прямо по коридору и налево. — Я кивнула. И направилась в указанную доктором сторону. Я не нашла свой чемодан, возможно он остался в палате.

Переодевшись, я первым делом направилась к себе домой. Возле подъезда меня окликнула Лидия Васильевна, соседка сверху. Она шла с авоськой в руках и увидев меня, была чем-то напугана.

— Танечка, здравствуй. Таня что с мамой? Я краем глаза видела, как ее увозили на скорой. Спустилась вниз и чуть сама инфаркт не схватила, вся ж квартира в крови.

— Здравствуйте, Лидия Васильевна. Она умерла.

— Ох, ты господи. Какой кошмар. Господи прости ее душу грешную. Женщина стала молиться и кланяться, а я не дожидаясь ее, вошла в подъезд.

Возле квартиры я стояла около пяти минут, не решаясь войти. Но когда послышались шаги соседки, чтобы избежать лишних вопросов, я открыла дверь и юркнула в квартиру. Включив свет, передо мной предстала поистине ужасная картина. В коридоре, одна стена была на половину вымазана кровью человеческой рукой. На полу до комнаты были запекшиеся лужицы крови, Сама комната больше напоминала скотобойню. Везде где только можно были пятна крови, ковер был полностью алого цвета. Руки затряслись и пробежав в ванную меня вырвало. Через пару минут, я все-таки взяла себя в руки и желая поскорее убраться из этого проклятого места, отправилась в ближайший отдел полиции.

Как мне сообщили в регистратуре, дело моего брата вел, некий Пленчук Валентин Павлович. Его можно было найти в кабинете 204, что на втором этаже, с лестницы на право. Этот капитан оказался крайне неприятным человеком, с лишними шестьюдесятью килограммами и скверным характером. Он с ходу заявил, что я полная дура, которая отпустила мать одну на поезде. Якобы из-за меня ее сердце и не выдержало, а не из-за того что вся квартира была утоплена в крови ее сына.

— На счет вашего брата, могу с уверенностью заявить, что это было самоубийство. — У меня даже челюсть отвисла от удивления.

— Капитан, простите, вы вообще видели место происшествия? Как человек мог сделать такое сам с собой.

— Следствие это сейчас выясняет, но вот заключение экспертов. Отпечатки пальцев на всех трех ножах, которыми был заколот ваш брат, принадлежат ему. И так же в квартире, кроме отпечатков пальцев вашего брата ничего не обнаружено.

— Послушайте, это просто какой-то бред!

— Попрошу ни повышать голос в моем кабинете дамочка. Что думаете, мы тут пальцем в носу ковыряемся, пока вы корчите из себя Шерлока.

— При чем тут это, капитан? Прошу объясните, как такое могло произойти с моим братом? — Капитан внимательно на меня посмотрел, поставил кружку с кофе на стол, и встал (не без усилий) со своего места. Подойдя ко мне, он присел на край стола и, проведя рукой по моей щеке, произнес:

— Не забивай свою миленькую головку, всякими глупостями, оставь эту работу для нас. — Я отдернула его жирную руку от своего лица и с ненавистью в голосе произнесла.

— Мой брат, не глупость. — В этот момент, полицейский поменялся в лице и с дикими воплями стал бегать по кабинету. Оказалось, что чашка с горячим кофе опрокинулась и пролила все содержимое на стол, задев и задницу капитана.

Про себя злорадствуя, я поблагодарила его за помощь, и вышла.