Вера Камша - Довод Королей

– Да.

– Я не побегу. Это судьба. Да, я спас эту несчастную стерву, хотя всю жизнь ее ненавидел и презирал. Ради Филиппа и его детей. Если б нас не схватили на месте, я сумел бы остановить это безумие своими силами, никто ничего бы не узнал, но когда все раскрылось, другого выхода не было. Заполучи Генеральные Штаты Элеонору Вилльо, они бы ее не выпустили. Клавдий, Рогге, Эжени, этот полудурок-комендант, все они сдали бы ее с потрохами. Даже собственный сын и брат. Тебе бы пришлось или смотреть на ее казнь, а потом что-то объяснять детям, или отменить свое же решение, а отказ короля от своего слова – дурное начало царствования. А так все в порядке. Зачинщики наказаны, выборные чувствуют себя защитниками закона и справедливости, дети Филиппа не станут полными сиротами, хотя чем скорее ты разлучишь с Эллой хотя бы мальчишек, тем лучше для них.

– Гастон... Прости, у меня слова как-то не говорятся... Ты можешь уехать в Гвару...

– Ты бы еще предложил мне в антонианцы постричься. Нет, жизнь кончена, а доживать я не хочу. Мне и так слишком часто то Жоффруа, то Кло с девочкой снятся. Найди их, если сможешь.

– Найду. Не сомневайся. Что ты хочешь еще? Если это в моих силах, я исполню.

– Ты и так обещал больше, чем я мог надеяться. Разве что... Мне не хотелось бы, чтобы моя голова украшала Новый Мост.

– Этого не будет. Тебя похоронят в Койле. Голов на мосту вообще больше не будет, равно как и казней на площади. Люди не должны умирать под улюлюканье уличных подонков.

– Сандер, – глаза Койлы подозрительно сверкнули, – о таком я даже не осмелился просить.

– Отец говорил со мной по-настоящему всего два раза. Он мне рассказал, как его везли по улице Святого Мишеля и что он пережил... Он хотел запретить публичные казни, но не успел. Это сделал я. Казнить теперь станут на Арсенальном дворе, и при этом будет только стража, клирики, родичи (если захотят и если с этим согласятся осужденные) и свидетели из числа выборных и Совета нобилей. Судьи должны быть с осужденными до конца.

– Когда ты это решил?

– Вчера. Указ уже подписан.

– Значит, мне больше не о чем тебя просить, Сандер. Разве что поберечь себя. Постарайся защитить себя и свою корону. Другие заговорщики могут оказаться умнее и удачливей. Чем скорее свернешь голову Клавдию и этой мрази Рогге, тем лучше. Против них все средства хороши.

– Вряд ли все, – вздохнул Сандер, – но я буду осторожен.

Нэо Рамиэрль

Лльяма заворчала, пустив облачко багровых искр, которые Роман механически погасил. Волчонка права – пора прощаться. Нет худа без добра, если бы они сначала не ушли, а потом не вернулись, Аддар не примирился бы с Эльрагиллом, а Тэноллиан и Ильгэйбэ рано или поздно прикончили бы и отца, и сына, и кто знает, к чему бы это привело Луциану. Эльф с сожалением взглянул на Аддари, он знал его не так уж и долго, но Солнечный принц стал его другом. Когда-то Уанн сказал, что разведчик должен быть один, если хочет чего-то добиться. Маг-одиночка был прав и не прав.

С тех пор, как Рамиэрль впустил в свое сердце сначала дружбу, а потом любовь, ему пришлось несладко, но вряд ли он смог сделать то, что сделал, руководствуясь одним лишь рассудком. Лльяма опять вякнула, похоже, она все понимает. Ну, не понимает, конечно, но чувствует. Жаль, ему некого расспросить об этих огненных тварях, разве что Дракона, если тот соизволит вновь объявиться на их пути. Рамиэрль готов был поклясться, что порождение Тьмы распознает его настроение раньше, чем он сам. Нэо с усмешкой поглядел на свою приятельницу – и почему только он вообразил, что это девочка? Занятно было бы узнать, чем Огни Глубин отличаются друг от друга и откуда они берутся... Если он встретит Жана-Флорентина, тот наверняка выдаст на сей счет стройную теорию, но к жабу им идти и идти... И отправляться нужно немедленно, хоть и жаль прерывать беседу Аддари и Эльрагилла, ну да они еще наговорятся.

Волчонка опять все поняла и на сей раз пустила искры как следует, Рамиэрль поспешил их погасить, но такой выдох не мог остаться незамеченным.

– Она права, – улыбнулся Нэо в ответ на встревоженный взгляд Солнечного владыки, – нам пора. Сейчас нас никто не увидит.

– Пора?

– Я говорил тебе. Мы уходим в Бездну. Я и Норгэрель.

– Но почему?! Теперь вам ничего не грозит. Я созову Светлый Совет, мы пошлем вестника к Престолу Силы.

– Нам не нужен Престол Силы. Эльрагилл, Арцей вряд ли поможет нам вернуться в Тарру. Мы должны найти Ангеса и Адену, пусть даже во Тьме, хотя у нас есть намек на то, что Тьма нам не враждебна. Ты сам убедился, что Свет не всегда Добро, думаю, и Тьма не только Зло. Ангес хотел спасти Тарру, он должен нам помочь или хотя бы что-то посоветовать.

– Но в Бездне нет жизни.

– Откуда ты знаешь? Вам так сказали, но могли и солгать. Оттуда не возвращаются, это так, но трудно вернуться через закрытые двери, да и не всегда хочется. Отпусти нас.

– Хорошо, – Эльрагилл встал, опираясь на руку сына, – я в долгу перед вами, хотя хотел бы расплатиться иначе. Идемте.

Они вновь прошли чередой дивных залов, исполненных светлого величия. Янтарный чертог был пуст и покоен, словно в нем никогда не шел бой. Талисман тускло мерцал на своей колонне. Когда дверь распахнулась, в золотой глубине вспыхнула и погасла искра – шар узнал владыку и успокоился. Эльрагилл медленно подошел к камню и положил руку на гладкую поверхность, под которой заклубились солнечные вихри. Сначала Талисман поделился силой с самим Эльрагиллом, лицо которого утратило землистый оттенок и вновь стало прекрасным и молодым, а затем волны теплого света захлестнули и остальных.

Лльяма пискнула и вовсе запуталась в ногах Рамиэрля, но все остальные, даже неистовый Альмик, откровенно блаженствовали, вбирая в себя силу Света. Прощальное благословение, – подумал Рамиэрль, – их пребывание в Луциане было, мягко говоря, мало приятным, но расставание вышло добрым и сулящим надежду.

Эльрагилл, грустно взглянув на уходящих, отошел от шара и начал творить заклинание. Рамиэрль узнавал элементы волшбы и угадывал, чем и как они отзовутся. Вот в воздухе воспарил золотой костер, вот он растянулся в стену, изогнулся наподобие подковы, а напротив него проступила темная точка, которая стала расти, превращаясь в некое подобие ока, заполненного Тьмой. Нет, не Тьмой! Там в глубинах горели темно-красные костры, и их отсвет немного разгонял кажущийся неприглядным мрак. Волчонка бросилась вперед, но, добежав до провала, кинулась назад к Роману, обежала его пару раз, издала что-то, очень смахивающее на подскуливание, подпрыгнула и вновь понеслась к черно-красному окну. Рамиэрлю стало смешно и грустно наблюдать, как тварюшка хочет домой, но не решается его оставить.