Ксюша Ангел - Я - хищная. Ваниль и карамель

— Не верю в однолюбов, — упрямо заявила Алиса. — Мужчины по природе полигамны. А жена не шкаф — подвинется. Я хочу в скади, и я буду скади, вот увидишь. Ты знаешь, я всегда добиваюсь своего!

Сидя там, на подоконнике, вынужденная прятаться и таиться в собственном доме, я поняла: у Мирослава нет шансов. А с Алисой этой мы не подружимся никогда.

Впрочем, у меня вообще не выходит дружбы с защитницами.

Я была рада, когда они все уехали. Нет, возвращение Мирослава, конечно, замечательная новость, и на душе стало легче оттого, что с ним все хорошо, но Алиса — его гостья, и он забрал ее с собой. Как и ее притязания на Эрика.

Эрик остался. Только мой. И мы, наконец, вспомнили, что совсем недавно поженились. Поиски таинственного охотника за силой неимоверно отвлекают от романтических мыслей.

— Ты очень активная сегодня. — Эрик улыбнулся, закидывая руки за голову. Я сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, и жевала булку. Активность стремительно поглощает силы, нервная обстановка — тем более. — Москва пошла тебе на пользу. Только вот как-то быстро ты Теплова выставила. Мне казалось, ты волновалась за него.

— Волновалась, — мрачно кивнула я. аппетит пропал, и я положила булку на тарелку. — И соскучилась. Я же не знала, что он вернется… с подругой.

— Тебе не понравилась Алиса?

Удивление. Судя по всему, искреннее. Зачем Эрику врать и играть со мной в игры?

— Не понравилась, — честно ответила я. — Я слышала, как она говорила… ну… о тебе.

— Обо мне?

— Ты ее так чем-то впечатлил, что она тут же захотела за тебя замуж. Тебе, наверное, лестно, но…

Эрик расхохотался, и мои слова утонули в его раскатистом смехе. Щеки обожгло обидой, я нахмурилась и отодвинулась к краю. Смеяться он перестал, но глаза улыбались, и я уже пожалела, что сказала.

Что смешного в том, что я ревную? Сам совсем еще недавно…

— Глупости какие, — сказал он и протянул мне руку. — Иди ко мне.

— Может, для тебя это и глупости, — обиженно бросила я, но знак примирения приняла, и через секунду Эрик уже обнимал меня, а я прятала лицо у него на груди. — Законы хищных всегда были против женщин, а Алиса наверняка сильная соперница, и я…

— Она тебе не соперница, — оборвал он. — Если бы я обращал внимание на каждую женщину, которая хотела за меня замуж, мы бы никогда не познакомились. Я бы не искал пророчиц, не спускался на нижние слои, женился бы пять раз и оброс бытом лет десять назад. Но я здесь, с тобой. — Его большой палец скользнул по тыльной стороне моей ладони, поднимаясь вверх и повторяя завитки брачного рисунка.

— И это должно меня успокоить?

— Должно. У меня был выбор, и я его сделал. Законы хищных ничего не значат, если тебе нужен только один человек. — Он поцеловал меня в макушку и довольно добавил: — Но я рад, что ты ревнуешь. Теперь ты сможешь меня понять.

— Тебя понять? — удивилась я. Подняла на него взгляд, чтобы проверить, что не шутит.

Не шутил. Смешинки из глаз исчезли, сами глаза потемнели и опасно прищурились.

— Кое-кто не умеет проигрывать. Совершенно.

— Кое-кто — это…

— Влад, — кивнул он. — Я прекрасно понимаю, зачем он приехал к андвари.

— Разве вы не договорились? Охотник опасен для всех, не так ли?

— Так, — подтвердил Эрик. — Резонно было бы остаться с атли и оберегать сестру, в которой твоя кровь. Но он поехал в Москву.

— Ты не прав. В Москве жила Ира, а она…

— Жена?

— Именно.

— И живет в Москве со жрецом другого племени? Живет с другим мужчиной, Полина! Этот брак очень похож на фарс.

— Ира уехала со мной после истории с Гердой. Поддержала меня. Если бы не она, я бы никогда не выкарабкалась!

— Чтобы поддержать тебя, ей понадобилось крутить роман с андвари? Ты слишком несерьезно относишься к браку, Полина.

— Причем тут я? Какое мне дело, женат ли Влад, если ты мой муж?

— Я не о том. — Он поморщился, и на лице его мелькнула тень недовольства. — Брак хищных нельзя разорвать. Только смерть ставит точку, даже отречение не стирает печать с жилы.

— Разве муж не имеет права отречься от жены?

— Возможно, в этом виновато твое воспитание, Полина, ты не росла среди хищных. Да, муж имеет право отречься от жены, но чтобы отречься, ему нужна веская причина, и он должен доказать эту причину на совете. В любом случае, окончательное решение принимает вождь. Женщина не может искать варианты после венчания. Не имеет права пускать других мужчин в свою жизнь.

— Даже если венчание — ошибка? — возмутилась я. — Если муж вел себя как… как…

— Даже если так. Нельзя гневить богов. Херсир прогневил, и они послали Хаука.

— Никто уже не верит в богов, Эрик. И в Первых. Это просто легенды…

— Вот как? Легенды? — Он приподнялся на локте и внимательно заглянул мне в глаза. От взгляда этого, пронзительного, осуждающего, стало не по себе.

— Многие считают, что…

Его ладонь коснулась моей жилы, и я замолчала.

— То, что случилось между нами у источника — навсегда. Это не просто союз двух людей. Ты отдала себя мне. Полностью. Призвав в свидетели Первых и богов.

В глазах темно. Или то темно в комнате? Не осталось запахов и звуков — лишь голос Эрика и его прикосновения.

Жила горит и отзывается на них, хотя он даже не делится кеном. Влияет? Определенно. Но нет, не так, как вождь влияет — я помнила это прекрасно, ведь именно так Влад поставил печать.

Я не являюсь исполнением воли Эрика. Я — сам Эрик. Часть его, продолжение, и мне не нужен дар, чтобы читать его мысли.

Злится. Печален. И рад, что сейчас он может делать это со мной.

Словно в подтверждение этих моих мыслей он шепчет:

— Я могу управлять твоим телом. Могу доставить удовольствие…

Внутри все взрывается, и я разлетаюсь мириадами сверкающих осколков по окутывающей нас темноте.

— Могу причинить боль…

Жила натянулась и дернулась, тело будто в кипяток опустили. Боль длилась всего мгновение — не думаю, что Эрик хотел делать по-настоящему больно — но была такой сильной, что я невольно вскрикнула.

— Могу управлять тобой, — шепот обжигает ухо, и тепло дыхания Эрика спускается по шее воздушными волнами. — Потому что ты позволила. И они были свидетелями этого…

Перед глазами возникают образы. Мужчина и женщина. Она — высокая и стройная, темные волосы до талии блестят шелком. Глубокие, темные глаза. На плечи наброшена лисья шкура.

И мужчина.

Русоволосый. Глаза голубые и светлые смотрят прямо на меня. Губы кривятся в саркастичной улыбке. Над правой бровью, чуть ближе к виску — белесый шрам. Кожаные штаны испачканы морской солью. А на груди — тот же амулет, что оберегает меня. Амулет Арендрейта.

Я знаю его, он снился мне однажды. Давно. В ночь после посвящения.