Ксюша Ангел - Я - хищная. Ваниль и карамель

Херсир.

— Нельзя врать Первым, Полина, — откуда-то издалека слышится голос Эрика. Знаю, он говорит о венчании, но понимаю, что тут, в темноте, в лицах пригрезившихся мне Первых есть что-то еще.

Что-то важное.

Но момент был и схлынул, лица Херсира и Лив смазались, расплылись, затерлись темнотой, и мысль ускользнула от меня юрким ужом.

Я на кровати в нашей спальне. Смотрю на исчерченный лепнинами потолок и стараюсь отдышаться. Хватаю губами воздух — жадно, как приникает к воде путник в пустыне. Пальцы сжимают гладкие простыни, стараясь удержать тело в реальности.

— Венчание объединяет. — Голос Эрика гулок и отбивается пульсом в висках. — Даже если муж отрекается от жены, она остается женой. Навсегда.

Злость — отличный способ удержаться, и я заставляю себя разозлиться. Неважно, на кого — на Эрика, на саму себя, на видение Херсира и Лив.

— Ты сказал… вождь принимает… решение… — Слова выходят рывками, натужно, но я все равно выталкиваю их. Колючие. Острые. — Если ты захочешь отречься от меня… кто будет… решать?

Эрик отпрянул, будто не слова я плеснула ему в лицо, а кислоту. Едкую, жгучую, которая, соприкасаясь с кожей, оставляет ожоги.

— Зачем ты это сказала?

Прозрачные глаза смотрели с укором. Только вот на меня это не подействовало, ведь еще несколько минут назад он упрекал меня в том, чего я не совершала.

— У вождя безграничная власть. Кто помешает тебе избавиться от меня, если захочешь? — Я поднялась на локтях, а пальцы все еще сжимали шелк простыней. — Неважно, что думают боги, Эрик. Или Первые. Даже если они есть. Венчание — таинство для двоих. Если чувства уходят, ничто не будет иметь значения. Любые клятвы станут ненужными. Я вышла за тебя, потому что хотела усилить то, что между нами было. Укрепить. Мне не нужно доказывать богам, что я тебя люблю. И тебе не нужно.

Он молчал, поэтому я села и взяла его за руку.

— Неважно, что сделала Ира, не так ли? Ты боишься, что так сделаю я?

— Не сделаешь, — покачал головой. И в шепоте шелестяще скользнула угроза. — А если вдруг… — Холодные губы коснулись моего лба, а руки крепко сжали плечи. Жила все еще помнила прикосновения этих рук — наслаждение и боль. И нить, связывающая нас с Эриком, казалось, звенела в воздухе. — Я не Влад и чту законы.

Наверное, он хотел меня предостеречь. Или даже напугать — иногда в моем Эрике просыпался другой, тот, из прошлого, которого он просил меня бояться. Я старалась привыкнуть к нему. К внезапным вспышкам злости — иногда не в действиях даже, а во взгляде, что заставлял глаза резко темнеть и щуриться. По напряженной позе, лицу с выражением деланного безразличия, которое Эрику совершенно не шло. По фразам, звучащим двусмысленно.

Я привыкала и больше не боялась.

— Не сделаю, — шепнула ему на ухо и обняла за шею. — Потому что сама не хочу.

Мне нужна была эта возможность — выбирать самой. Оставаться в какой-то мере хозяйкой своей жизни. В мире хищных для женщины это непросто, но мне хотелось оставить частичку той себя, которая была до посвящения в атли. Давно. Много лет назад.

— Как Макаров стал вождем?

Я уже почти задремала, когда Эрик спросил это. Сам

Эрик, похоже, даже не думал спать. А ведь устал и надо бы силы пополнить. Но нет, лежит, думает о чем-то своем и, наверное, пытается вычислить убийцу.

— Почему ты спрашиваешь? Его подозреваешь, что ли?

Эрик пожал плечами.

— Я должен принимать во внимание всех. И учитывать каждую мелочь.

— Филипп не смог бы, — уверенно сказала я. — Не потому, что не захотел бы, просто кишка тонка.

— Возможно, но проверить не помешает. Так что там, с перерождением из жреца в вождя?

— Ну, там было все… сложно.

Я зевнула и поплотнее закуталась в одеяло. Окно Эрик оставил приоткрытым, а в камине едва теплились угли.

Эрику нравился открытый огонь. Центральное отопление скади включали ближе к зиме, и всю осень в доме пахло дымом, а в многочисленных каминах трещали, сгорая, дрова.

Прошлое давалось мне с трудом. Возвращаясь, оно хваталось за меня костлявыми пальцами и царапало острыми когтями.

Прошлое всегда имеет цепочку последовательностей. Мотивы-крючки цепляются за вязаную ткань бытия.

Филипп ушел почти сразу после поединка. Я помнила тот день отчетливо, словно это было вчера.

— Однажды я убила колдуна, — сказала я Эрику, который терпеливо ждал моего рассказа. — Я говорила тебе. Тан был…

— Одержим, — подсказал он.

Пожалуй. А еще умен. И почему-то попался.

— Я убила его ритуальным ножом.

Весьма прозаичный ритуал.

У каждого племени хищных есть такой нож. Обычно его делает жрец, и он передается из поколения в поколение, с каждым годом наполняясь силой от проведенных ритуалов. Кроту, например, дает клинку хороший заряд.

Тот нож был иным — его создал Ирвин, темный колдун. А Эрик забрал себе, как трофей.

— Потом началась война, и Лара… Она выложилась однажды, была при смерти, а Филипп сказал, что сможет ее спасти. Ему бы чуть-чуть темного кена Тана. Самую малость, чтобы помочь Ларе. Я не смогла отказать. Доверилась. А потом он отрекся и сбежал, не оставив во мне ни капли.

— Солгал, — кивнул Эрик, что-то про себя отмечая.

— Солгал, — согласилась я. — Но прямо против Альрика он не выступил бы никогда. И против тебя не выступит.

— Тот, кто провернул все это, хитер, Полина. С Альриком он напрямую не дрался, ставлю на кровную связь и магию.

— Кровная связь и Альрик? — удивилась я. — Ему же дофига лет!

— Это не значит, что у него не осталось потомков. Это очень древний и мощный ритуал, и действует он на всех без исключения.

— Знаю. Видела пару раз. Да и Тан использовал на поединке.

— Это было очень опасно — идти против колдуна. Ты могла умереть.

Я пожала плечами.

— Тан мечтал быть вождем атли, а никто из атли его не хотел. Был поединок, и Влад…

— Проиграл?

Интерес. Любопытство, которое он пытается скрыть, но не получается. Мне не хочется скрывать, потому отвечаю:

— Они оба играли грязно. На кону слишком многое было.

— И ты нарушила закон? Вмешалась?

— Лишь на словах. Просила Влада присягнуть. Не ждала, что послушает, но не хотела упускать шанс. Он присягнул. Затем остальные, и я в том числе.

— А потом ты сорвалась, верно? Убила колдуна, а Влад спустил с рук нарушение закона?

— Я ничего не нарушала. Я была в своем праве разрушить проклятие. Отличная лазейка для того, кто хочет безнаказанно убить вождя.

— Проклятие?

Он отстранился, заглянул в глаза.

— Проклятие вождя и пророчицы, — вздохнула я. — Давнее, тысячелетнее заклинание.

— Я что-то слышал. Они должны драться на смерть или что-то в этом роде, да?

— Я не уверена, что проклятие существовало, — ответила я мрачно. — Влад никогда не верил… В легенде говорилось: оно разрушится лишь тогда, когда один из них убьет другого. Никто из атли не хотел присягать Тану, но никто не мог причинить ему вред. Никто, кроме меня.