Дженис Харди - Преобразователь

Едва держась на ногах, я закрывалась от его криков мыслями о Тали.

* * *

Джеатар прижал к моему лбу влажную тряпку, пока Морелл вытирал мою рвоту в зале. Я чуть не попала на его обувь, спеша к двери, но лучше от этого не было. Джеатар донес меня до дивана, когда я опустошила желудок, я лежала, но комната все равно кружилась.

— Лучше стало? — спросил он с тревогой на лице. Морелл зыркнул на меня, но ему было лучше, значит, где-то было немного пинвиума для помощи ему.

— Немного, — крики рыбака прекратились. Я пыталась удержать немного боли, но она лилась по мне, как река Сиден, я не могла ее остановить. Я едва выжила, а ему теперь с этим мучиться. Святая Сэя, прошу, пусть он выживет. — Что с ним будет?

— Зертаник приказал отнести его домой. О нем позаботятся.

— Он не сможет долго терпеть такую боль. Даже если пинвиума мало, заберите из него немного, прошу. Там все хуже, чем мы думали. Он не выдержит, — желудок сжался.

— Тише, — он положил ладонь на мое плечо, но я заметила сомнения в его глазах. Он быстро это скрыл. — Через день или два прибудет пинвиум, и мы купим у него боль.

— Как можно быть уверенным, что поставки доберутся сюда? — он не мог ничего обещать, пока Верлатта в осаде.

Джеатар посмотрел на дверь Зертаника.

— Он следит за этим. Не переживай, рыбак будет в порядке.

Не будет. Кто мог выдержать такую боль? Ею можно было убить ребенка, а то и взрослого. Я закрыла глаза, но от этого только четче вспомнила его боль. Я снова открыла их. Это все ради Тали. Я выстою, если буду помнить это.

— Он спросил о Тали?

— Уверен, он этим займется.

— Когда вы будете что-то знать?

— Из Лиги сейчас приходит мало информации. Может, уйдет день или два, чтобы что-то услышать.

Доживет ли рыбак? Что я наделала?

Дверь открылась, вышли богачи, девочка спала на руках матери. Отец полез в карман и бросил пригоршню монет мне на грудь. Я вздрогнула, но они не горели. А должны были после того, как я их заслужила.

Десять оппа.

Я села, монеты съехали на колени.

— Вы говорили пятьдесят.

— Ты не помогла ей ради нас, ты делала это ради того человека и себя. Повезло, что я тебе хоть что-то дал, — они вышли из здания и хлопнули дверью.

Джеатар недовольно нахмурился.

— Они должны были заплатить вдвойне, — пробормотал он.

— Мне нужно уходить, — вдруг блузка показалась мне тесной, мешающей дышать. Я быстро спрятала монеты в карманы, не желая больше касаться их без надобности. — Найдите меня, как только услышите о Тали.

— Где ты будешь?

Я замешкалась. У меня уже не было дома. Сдержит ли он обещание или обманет, как эти басэери?

— Я найду. Я буду приходить сюда каждый день.

Он оглянулся на дверь.

— Нет, сюда не приходи. Отправишь послание, и я тебя где-то встречу. Сама выберешь место.

— Хорошо. Мне нужно идти.

— Можешь отдохнуть дольше.

— Я не могу оставаться здесь.

Зертаник появился, когда я пошла к двери.

— Милая, вела ты себя плохо. Те люди предложили хорошую цену за услуги, что можешь оказать только ты, а ты ужасно с ними обошлась. Надеюсь, больше это не повторится.

Джеатар кашлянул.

— Сэр, не думаю, что нам стоит…

— Не неси ерунды.

Сердце колотилось в моей груди.

— Я не буду больше такое делать.

— Подумай о деньгах.

— Ага, целых десять оппа, — папа говорил, что клиенты были сделками, и я продала свою силу по дешевке.

Он нахмурился и разгладил рукава.

— Они обиделись, когда ты отказалась помочь. Если бы ты была сговорчивее, уверен, они заплатили бы больше.

Я схватилась за ручку двери, но он перехватил мою руку и остановил.

— У нас есть другие клиенты, и они хорошо заплатят.

— Нет.

— Ты больше не будешь голодать. И сможешь найти себе место с ванной.

Я вспомнила старый дом. Свою комнату, две ванны, столовую, кухню и комнату для чтения у огня. Задний двор, маленький, но наш. Без Тали и семьи? Нет смысла.

Как можно было глупо подумать, что это было настоящее исцеление? Настоящие целители не ранят людей. Никогда. Кровь зашумела в ушах, но не могла заглушить крики в моей голове.

— Я больше никогда не буду этого делать.

— О, уверен, что будешь, дорогая. Не сомневаюсь, — он улыбнулся, будто знал то, чего не знала я.

Я вырвала руку из хватки и толкнула дверь, а потом побежала так быстро, как могла на дрожащих ногах.

СЕМЬ

Я смогла пересечь мост, а потом врезалась в стену. Улица кружилась, и я сползла на землю.

Что-то холодное коснулось моей головы. Я подняла голову, привычный вечерний дождь стучал по моему лбу. Дождь. Крокодильи слезы святой Сэи.

А если рыбак не продержится до прибытия пинвиума? А если он умрет? А если я убила его? Я не могла дышать.

Я зажмурилась. Он молил меня сделать это. Он знал риск, он хотел это сделать, чтобы спасти семью.

Но я толком не спорила.

Я зажала руками уши. Я спорила. Я сказала, что это неправильно. Отказалась. Они не слушали. И он просил меня!

Стоило ли это того?

Чтобы найти Тали? Да! Я всхлипнула, вытерла нос мокрым рукавом. Джеатар сказал, что поставка пинвиума в пути. Рыбак потом будет в порядке. Все получат то, чего хотели. Никто никого не заставлял.

Но и выбора не было.

Я отогнала мысль. Он меня просил. Они меня просили.

Холод окатил меня, потом жар, потом тьма. Опять холод, что-то твердое прижалось к ноге и плечу. Я открыла глаза. Мир встал на бок.

Нет. Я упала на бок. Обморок? Я еще не падала в обморок, даже от голода. Я села, тело затекло, кожа была липкой. На меня капал дождь, покалывая.

Люди смотрели на меня, проходя мимо, кто с жалостью, кто с отвращением. Женщина пошла в мою сторону с тревогой на морщинистом лице, но трое солдат басэери пересекли мост, и она поспешила прочь, опустив голову. Солдаты на меня и не взглянули.

Никто не собирался помогать мне встать, тем более, спасать Тали. Точно не солдаты, как и не мой народ. Все слишком боялись, что их заметят, боялись выделиться, хоть и пустяком. Людей, которых замечали, ранили. Люди, что возмущались, пропадали. Так все тут было.

Мы слышали такие же истории от тех, кто сбежал из Сорилля до того, как герцог сжег его дотла, и все понимали, что будет, когда герцог разберется в Верлаттой.

Я пару раз глубоко вдохнула, все стало четче. Я смогу и сама. Я найду Тали, и вместе мы спасем рыбака. Я поднялась на ноги и пошла к Святилищу. Я почти добралась, когда ладонь легла мне на плечо.

Я закричала и обернулась, готовясь увидеть солдат или кого хуже.

Айлин вскрикнула и отдернула руки.

— Святые, Ниа! Я же говорила тебе не высовываться.

— Айлин, я ужасный человек, — я прижалась к ней, плача в ее уже мокрую одежду.

— Нет. Что случилось? — она отвернулась и сморщила носик. — Тебя тошнило?

Я закрыла рот и кивнула.