Таня Фрей - Хранители. Единственная (СИ)

Она осторожно проследила за его реакцией. Увидела, как чуть дёрнулись его желваки. Но он остался твёрд и не стал показывать тех эмоций, которые ему нанесли её слова. А они ведь действительно повлияли на него. Не положительно.

– Прости меня, – прошептала Сандра и взяла его за руку. Тот не стал вырываться. На её удивление.

– Тебе не за что извиняться, – ответил он.

На самом деле, действительно не за что было. Вот только всё равно она чувствовала укол вины. Она чувствовала его постоянно, когда была рядом с Кастором. И это была своеобразная пытка, конечно, ни в коем случае не походившая на ту, которую довелось пережить ему.

– Дам тебе лишь один совет, – сказал он. – Не делай то, чего делаешь не хочешь.

– Уж постараюсь, – грустно усмехнувшись, ответила девушка.

Кастор ещё немного подумал о чём-то. Мысли наверняка были невесёлые. По крайней мере, так читалось у него на лице. И Сандре становилось от этого не по себе.

Он ведь снова страдал.

– Я так полагаю, мне стоит вернуться в Штаб, – наконец, выдал он.

Она сначала обомлела. В Штабе ведь Коллендж! Коллендж хотела его убить! Ему нельзя было возвращаться!

Но сказала она совсем другое.

– Да, так, наверное, будет лучше, – ответила Сандра с горечью на языке.

И поверила своим словам. Если в своё время Аманда сказала, что не собирается убивать Сандру, то вдруг она не собиралась убивать и Кастора? Вдруг она вовсе не преследовала эту цель? Вдруг действительно вернуться в Штаб было лучшим выходом из сложившейся ситуации?

Кастор вновь уселся на кушетку, взял с тумбочки толстую книгу с надписями на кириллице. Что именно за произведение это было, Сандре узнать не удалось. Проведя рукой по обложке, он уложил её в сумку, а потом одним движением застегнул молнию. Встал, закинул её ремень себе на плечо.

– Ещё увидимся, – утвердил он и пропустил девушку к выходу. Последний раз посмотрел на свою палату.

Он покидал её, покидал связанные с этим местом воспоминания. Но воспоминания, к его сожалению, не собирались покидать его.

Он не мог так просто забыть то, что здесь произошло. Потому что эти события были для него чрезвычайно важны.

***

Когда Маркус только переступил порог своей квартиры днём ранее, на него сразу обрушился отец со своими вопросами.

– Ты в своём уме? Где ты проводишь всё время? Почему тебя постоянно нет дома? С кем ты пьёшь? Или ты и вовсе принимаешь? Что с тобой вообще творится, чёрт тебя подери, последнее время?!

Он был в ярости. Мать же стояла в дверях гостиной и не смела пророните ни слова. Маркуса это раздражало, потому что он знал: та несогласна с отцом. Так почему же она ни разу не выступила со своим мнением?

– Не спеши с выводами, отец, – только и сказал он и направился в свою комнату. Однако мистер Миллс схватил его за ворот рубашки и заставил остановиться.

– Ты мне ещё указывать будешь, что мне делать? Большое спасибо, я очень нуждаюсь в твоих советах, сопляк! – закричал он.

– Николас! – не выдержав, воскликнула мать. – Оставь сына в покое!

– Я не собираюсь оставлять его в покое! Он позорит нашу семью! Ты о нём вообще знаешь хоть что-либо? Ты знаешь, что с ним происходит?

– Да, в отличие от тебя! – крикнула она. Маркус вздрогнул. Уж кто-кто, а она вряд ли вообще была в курсе всех дел. Но, видимо, она решила принять его сторону. И это его изумило и порадовало.

– И что ты мне теперь скажешь в его защиту?

– Что твой сын вырос! Что твоему сыну есть, кого любить! И что я разрешаю ему проводить время с ней!

А байка про девушку, как оказалось, пошла, как горячие пирожки. Вот только была ли она теперь всего лишь байкой?

– Я, наверное, ещё должен сказать спасибо, что не с каким-нибудь ‘ним’? – словно бык, взревел Николас Миллс. – Что мне толку с какой-то девушки? Ты знаешь, кто она такая? Ты её видела хоть раз? Как её зовут, из какой она семьи, тебе всё это известно?

– Ты совсем с ума сошёл со своей предвыборной кампанией, – тихо заметила мать.

– Предвыборной кампанией? – удивлённо переспросил Маркус. Уж о чём он впервые слышал, так это о предвыборной кампании отца. Конечно, тот был политиком, и всё такое, но… Этого он как-то не ожидал.

– Твой отец баллотируется в Президенты боро Бруклин, – возвестила мать и обратилась к отцу: – Ну что же ты молчишь, поведай сыну радостную весть! Расскажи, что да как!

– Не собираюсь я ему ничего рассказывать! Гуляет с какой-нибудь девчонкой из малоимущей семьи, а я ещё…

Договорить ему не удалось. Просто Маркус быстро ринулся к нему и изо всей силы вмазал ему по лицу. Удар зазвенел в наступившей тишине.

Николас прижал ладонь к щеке и ошеломлённо посмотрел на сына. Он был в шоке: никогда бы не подумал, что Маркус осмелится его ударить. А он ударил.

– Ещё одно подобное слово в сторону Сандры, и я за себя не ручаюсь, – жёстко сказал он, пригрозив отцу пальцем, а потом развернулся и зашёл в свою комнату, хлопнув дверью и закрыв её на ключ.

Его раздражал тот факт, что его отца интересовала только финансовая и социальная сторона любой проблемы. Он не видел в людях людей, он видел в них рабочую силу и мешки с деньгами. Из этого и вырастали все его неудачи и провалы, которых, правда, пока что не было так много, как могло бы быть.

Маркус подошёл к своему рабочему столу и взял с него рамку со вставленной в неё фотографией двухлетней давности. На ней они были с Сандрой в парке аттракционов. Ещё счастливые, радостные, весёлые. Ни о чём не подозревающие.

Вернее, это она ни о чём не подозревала. А он – подозревал. И даже, наверное, знал. Знал о Хранителях, знал, что Сандра с ними связана и рано или поздно к ним примкнёт. В семнадцать с лишним лет, именно в конце мая. И он ждал этого момента, будто бы он что-то резко мог поменять.

Он мог. И он поменял.

***

– Вы просили принести большой белый лист, и вот…

– Спасибо, – оборвала Сотрудницу на полуслове Миранда, забрала у неё из рук ватман и закрыла перед её носом дверь своей комнаты. Подошла к столу, взяла чёрный маркер, уселась.

Идея родилась у неё утром, когда она поняла, что какие бы трудности у неё не возникали с мятежниками из-за проблем с её братом, а те наверняка за неё беспокоились. Искали её. Если же не искали, то, по крайней мере, думали, где она.

Поэтому ей было необходимо сообщить, что она остаётся в Штабе под чутким прицелом Аманды Коллендж. Что теперь ей и шагу лишнего не сделать, не то что продолжать деятельность в роли мятежницы. Она буквально стала заложницей Штаба. Застряла здесь. Как в тюрьме.

В своё время Сандра удивилась словам о том, что Штаб – это тюрьма. Что ж, если бы сейчас она видела Миранда, то удивление у неё бы вмиг исчезло. Потому что теперь по-другому этот подземный комплекс по отношению к ней назвать было нельзя.