Илона Эндрюс - Магический ожог

Удар сбил меня с ног. Я упала на плечо и проехалась на нём по асфальту, перестав чувствовать спину.

Я вскочила на ноги и перевернулась прямо в тот момент, когда хвост просвистел над головой. Огромная нога приближалась ко мне и ступила на то место, где секунду назад была моя голова. Угад заревел от огорчения, сеть вен на шее вздулась. Как много мест, куда можно воткнуть меч. Если бы только противник был пониже…

Ещё один удар ногой по асфальту. Я отскочила назад.

Угад замахнулся на меня. Я стояла смирно. Чего только ни сделаешь, чтобы добраться до цели. Конечность, размером с лопату, сомкнулась на мне, зажав руку, державшую меч, и подняла вверх на уровень поросячьих глазок гиганта. Мои кости хрустнули в знак протеста.

Я увидела лицо монстра. Его тусклые глаза под запутанной массой татуировок на лбу сейчас горели жестоким ликованием. Татуировки…

Зубчатые линии, нарисованные на его черепе, неожиданно обрели смысл, вливаясь в слово Силы. Моя голова начала страшно болеть, и мир утонул в яркой пламенной вспышке. Я не могла дышать, даже крикнуть, и ничего не чувствовала. Загнанная в ловушку боли, я боролась с словом. Я должна подчинить его себе, иначе оно выжжет мой мозг. Мне придется произнести его.

— Osanda.

Как же больно.

Я умираю.

Реальность обрушилась на меня. Монстр упал на колени, острые белые частички сломанной кости прорезались через порванную мышцу. Угад застонал, и этот звук был полон изумления и боли.

Склонись. Слово приказывало цели склониться. А я надеялась на «сожри дерьмо и сдохни».

Угад не отпускал меня, а тряс до тех пор, пока у него не закончились силы. Но по сравнению с болью от слова Силы, его железная хватка была просто комариным укусом.

Забудь про сравнения, Кейт, — сначала уничтожь, а потом сравнивай.

Переложив Убийцу в левую руку, резанула поперек толстой шеи Угада, обнажив под подбородком второй рот. Оттуда хлынула красно-серая кровь. Пасть монстра раскрылась в последнем беззвучном крике, Угад отпустил меня, упал и превратился в лужу, едва достигнув земли. Маслянистая жидкость окатила меня с ног до головы. От контакта с чужеродной магии начало жечь губы.

Отплевываясь, я пыталась стряхнуть жидкость, чтобы открыть глаза, но эффект был противоположный: ещё больше этой липкой фигни попало на лицо. Я почувствовала на губах вкус собственной крови. Нос. Вот дерьмо. Я полезла за платком в карман, иначе пришлось бы сжечь здесь всё, чтобы скрыть магию. Вытащив его, вытерла лицо и, наконец-то, смогла открыть глаза.

Кровосос лежал весь перебитый: грудь напоминала месиво из сломанных рёбер, а мокрый след от кусков того, что когда-то было сердцем, вёл прямо к Дереку, который, не двигаясь, лежал на спине.

Рива нависла над ним, стянув волосами горло оборотня. Между нами было больше сорока футов, и я не успела бы вовремя.

Из рта ривы послышался шёпот Пастыря:

— Сдавайся, или он умрёт.

Я бросила платок на землю и потянулась за метательным кинжалом, висевшем на ремне.

— Он умрёт! — прошипел Пастырь.

Я изо всех сил метнула нож. Он воткнулся прямо в голову ривы, и её глаз лопнул, как переспелый виноград. Удар отбросил существо назад, и я один за другим начала бросать в неё острые зубцы. Маленькие треугольные лезвия прокололи горло и щёки ривы. Она пошатнулась, уставилась на меня пустой глазницей и превратилась в воду.

Подбежав к Дереку, я приложила ухо к его груди. Сердце билось. Сильно, непрерывно.

Вся его голова была измазана вампирской кровью, и было сложно понять, ранен оборотень или нет.

— Дерек! Дерек!

Господи, кем бы ты ни был, я всё сделаю, только, пожалуйста, не дай ему умереть.

Его веки задёргались, громадный рот открылся. Дерек медленно поднялся и сел.

— Где болит?

Я чуть не ударила себя по лбу. Только лучшие из лучших оборотней могли говорить, находясь в звериной форме. Дерек не принадлежал к таковым.

— Висссде.

Слово было искажено, но узнаваемо.

— Везде?

Он кивнул.

— Парядок.

— С тобой всё хорошо?

Оборотень снова кивнул.

Мне хотелось плакать от облегчения. Моё тело стало настолько тяжёлым, словно было наполнено свинцом.

— Ты можешь говорить в промежуточной форме?

— Дааа. Фытаааюсь.

— Пытаешься. Это хорошо. — Я немного засмеялась. — Это очень хорошо.

Он усмехнулся. Кровавые ошметки мяса вампира торчали между кривыми клыками, мокрыми от слюны, и меня чуть не стошнило.

— Пойдем-ка отсюда, красавчик, пока не набежали члены Братства, а то в противном случае мы никогда не выберемся.

Я подобрала оброненный мною платок, отвязала лошадей, и мы направились вниз по улице, в то время как первые волны магии некромантов оповестил о прибытии вампиров-разведчиков.

Темнота впереди означала начало глотки. Я пригнулась, чтобы не задеть нёбо, и направилась дальше.

Позади чихнул Дерек.

— Всё-таки решил пойти с нами?

Снова чих.

— Я бы этого точно не пропустил.

Глотка медленно уходила вниз, её нижняя часть была заполнена мутной жидкостью. С длинных нитей, напоминающих водоросли и свисавших с потолка глотки-туннеля, что-то капало. Я надеялась, что это не желудочный сок: пахло ничем иным, как обычной озерной водой и немного — рыбой. Я вытащила метательный нож, нагнулась и окунула его кончик в жидкость: никакого изменения цвета. Потрогала мокрое лезвие: палец остался цел. Очень хорошо.

ДЕРЕК ДЕРЖАЛСЯ ЗА ЛЕВЫЙ БОК. ЛОШАДЬ ОТКАЗАЛАСЬ ЕГО ВЕЗТИ, и винить ее за это я не могла. Мне бы тоже не захотелось тащить на себе такую страшную, изгвазданную в крови нечисти, да еще и источающую волчий запах тушу. Но это существенно замедляло ход.

Через три квартала у какой-то старушки я реквизировала потрепанную тележку. Реквизировала — слишком громкое слово, я сверкнула значком и пообещала денег больше, чем имела в распоряжении. Поскольку мой меч еще был обнажен, а лицо и волосы украшала запекшаяся кровь, старушка поняла, что спорить со мной не в ее интересах, и сообщила, что я могу забрать тележку, если не причиню ей вреда.

Я сказала выставить счет в Орден, усадила Дерека в тележку, привязала лошадей и повезла эту пеструю упряжку в Орден.

Минут через пять Дерек уснул. Кожа треснула, и вскоре на его месте уже лежал огромный серый волк. Чтобы оставаться оборотнем требовалась огромной концентрации. Предоставленное же самому себе тело быстро превращалось либо в человека, либо в животное. Видимо, во время всплеска для животного облика требовалось меньше энергии. Беда оборотней: припадочные, фанатично преданные Стае, каждый раз после перенапряжения они нуждались в еде или сне.

Вообще-то мне тоже хотелось вздремнуть после схватки с обезумевшим древним вампиром. Дерек его прикончил. Сам. Без чьей-либо помощи, без магии, используя лишь когти, зубы и голую напористость. Изумительно. В моей тележке лежал следующий альфа. Есть надежда, что он не забудет меня, когда прорвется в высшую лигу.