Джон Толкин - Неоконченные предания Нуменора и Средиземья

– Жаль, что ты всегда рассуждаешь столь уверенно, не зная сути дела! – отрезал я. – Эти «деревенщины» обитают в Шире примерно четырнадцать столетий, и они многому научились за это время. Они имели дело с эльфами и гномами за тысячу лет до того, как в Эребор явился Смауг. Никого из них нельзя счесть богатым – в том смысле, какой вкладывали в это слово твои предки – однако в некоторых их жилищах попадаются вещи красивее тех, какими ты, Торин, можешь похвастаться здесь. У того хоббита, о котором я говорю, имеются золотые украшения, и ест он серебряными приборами, а вино пьет из хрустальных бокалов.

– А, ну вот теперь я понял, к чему ты клонишь, – сказал Балин. – Так он вор? Потому ты его и рекомендуешь?

Боюсь, что тут я потерял терпение и осторожность. В тот момент примириться с твердым убеждением гномов в том, что никто кроме них самих не может ни иметь, ни делать ничего «ценного», и что все красивые вещи, которые находятся в данный момент в чужих руках, на самом деле изготовлены гномами, а может быть, и просто когда-то у них украдены, было свыше моих сил.

– Вор? – со смехом переспросил я. – Ну да, почему бы и нет? Разумеется, опытный вор! Как же еще может хоббит раздобыть себе серебряную ложку? Я нарисую на его двери воровской знак, и вы ее легко найдете.

Охваченный гневом, я встал и сказал с жаром, который меня самого удивил:

– Ты должен найти эту дверь, Торин Дубощит! Я говорю это всерьез!

И внезапно я почувствовал, что дело действительно серьезное. Эта моя странная затея – не шутка. Она правильная. И ее нужно выполнить во что бы то ни стало. Гномам пора склонить свои упрямые головы.

– Слушайте меня, народ Дурина! – воскликнул я. – Если вы убедите этого хоббита отправиться с вами, вы победите. Если нет – потерпите поражение. Если же вы и пытаться не станете, я расстанусь с вами, и не получите вы от меня ни совета, ни помощи, покуда не падет на вас Тень!

Торин обернулся и посмотрел на меня с изумлением – что и неудивительно.

– Сильно сказано! – проворчал он. – Ладно, я пойду. Ты говорил сейчас так, будто на тебя снизошло предвидение. Хотя, возможно, ты просто окончательно свихнулся.

– Хорошо! – сказал я. – Но ты должен прийти к нему по доброй воле, а не в надежде выставить меня дураком. Тебе следует быть терпеливым, и не отступаться сразу же, если ни храбрость, ни жажда приключений, о которых я говорил тебе, не станут очевидны с первого взгляда. Он будет все отрицать. И он попытается пойти на попятный – но ты не должен допустить этого.

– Ну, торг ему не поможет, если ты об этом, – сказал Торин. – Я пообещаю ему справедливую награду за все, что он добудет, но не более того.

Я имел в виду совсем другое, но подумал, что говорить об этом бесполезно.

– И еще одно, – продолжил я. – Вам следует закончить ваши планы и сборы заранее. Приготовьте все. Добившись раз его согласия, вам нельзя давать ему время передумать. Вам необходимо будет сразу же отправиться из Шира на восток, в ваш поход.

– Похоже, он очень странное существо, этот твой вор, – сказал молодой гном по имени Фили (как я позднее узнал, он приходился Торину племянником). – Как его имя, или как он себя называет?

– У хоббитов в ходу их подлинные имена, – сказал я. – Единственное имя, которым он себя называет – Бильбо Бэггинс.

– Ну и имечко! – сказал Фили и рассмеялся.

– Ему оно кажется весьма почтенным, – сказал я. – И оно подходит холостяку средних лет, склонному к полноте и некоторой рыхлости. Пожалуй, сейчас его больше всего интересует еда. Поговаривают, что у него очень хорошая кладовка – а может, и не одна. По крайней мере, угостят вас как следует.

– Довольно! – сказал Торин. – Не дай я слова, я уже отказался бы идти. Я не намерен позволять дурачить себя. Потому что я также говорю серьезно. Очень серьезно, ибо сердце мое пылает у меня в груди.

Я пропустил его слова мимо ушей.

– Послушай, Торин, – сказал я. – Кончается апрель, наступила весна. Приготовь все как можно скорее. У меня есть еще одно дело, но через неделю я вернусь. А когда я приеду обратно, если все будет уже готово, я поскачу вперед и подготовлю почву. А на следующий день мы навестим его все вместе.

С этими словами я уехал: Торину, как и Бильбо, не стоило давать времени передумать. Остальное вам хорошо известно – со слов Бильбо. Если бы эту историю записывал я, она звучала бы несколько по-другому. Бильбо знал далеко не все – к примеру, он не подозревал, сколько усилий мне пришлось потратить, чтобы слухи о том, что с проезжего тракта в Байвотер свернул большой отряд гномов, не дошли до него раньше времени.

Во вторник, 25 апреля 2941 года, я зашел повидать Бильбо. Я более или менее знал, чего следует ожидать, однако должен признаться, что уверенность моя пошатнулась. Я увидел, что дело будет значительно более трудным, чем мне думалось. Однако я был упорен. На следующий день, в среду, 26 апреля, я привел Торина и его спутников в Бэг-Энд, – с превеликими трудностями, потому что Торин под конец снова уперся. И, разумеется, Бильбо совершенно потерял голову и вел себя как дурак. На самом деле, все с самого начала пошло для меня неудачно, и эта ерунда насчет «опытного вора», которую вбили себе в головы гномы, только ухудшила дело. По счастью, я сказал Торину, что нам следует заночевать в Бэг-Энде, потому что нам нужно время для того, чтобы обсудить дальнейшие действия. Это дало мне последний шанс. Если бы Торин ушел из Бэг-Энда до того, как мне удалось поговорить с ним наедине, весь мой план рухнул бы.

Можно видеть, что отдельные элементы этой беседы в более поздней версии вошли в спор Гэндальфа и Торина в Бэг-Энде.

С этого места позднейшая версия повествования практически дословно следует более раннему тексту. Поэтому последний здесь не приводится. Исключение составляет отрывок из конца текста. В более раннем варианте, когда Гэндальф закончил говорить, Фродо отмечает, что Гимли рассмеялся.

– И все же это звучит нелепо, – сказал он. – Даже теперь, когда все обернулось к лучшему. Конечно, я знал Торина. Жаль, что меня там не случилось, но во время твоего первого посещения я был в отъезде. А в поход меня не взяли – сказали, что слишком юн, хотя сам я полагал, что в свои шестьдесят два года я уже гожусь на любое дело. Ну да ладно, я рад, что теперь-то услышал всю историю. Если, конечно, это и вправду вся история. На самом деле, я думаю, что ты и теперь рассказал не все, что знаешь.

– Конечно, нет, – сказал Гэндальф.

И после этого Мериадок продолжает расспрашивать Гэндальфа о карте Траина и ключе. Отвечая на эти расспросы (большая часть ответа оставлена в более поздней версии, но в другом месте), Гэндальф говорит:

Я обнаружил Траина спустя девять лет после того, как он покинул свой народ. К тому времени он не менее пяти лет провел в подвалах Дол-Гулдура. Я не знаю ни того, как он сумел протянуть так долго, ни того, как удалось ему сохранить эти вещи в годы мучений. Думаю, что Темной Силе не требовалось от него ничего, кроме его Кольца, и, получив его, Враг перестал интересоваться судьбой сломленного пленника. Его просто бросили умирать в подвалах. Маленький недосмотр. Однако он решил исход войны. Такое часто случается.