Джон Толкин - Неоконченные предания Нуменора и Средиземья

Фразы «стремглав помчалась прочь» и «помчалась дальше» предполагают, что то место, где лежал Турин рядом с Глаурунгом, и край ущелья разделяло довольно значительное расстояние. Возможно, Дракон в агонии откатился довольно далеко от обрыва.

Ниже сам Турин перед смертью назвал это место «Кабед-Наэрамарт», и можно предположить, что позднейшее название возникло из предания о его последних словах.

Кажущееся противоречие, состоящее в том, что хотя сказано (и здесь, и в «Сильмариллионе», гл. 21, стр. 247), будто Брандир был последним человеком, который смотрел на Кабед-эн-Арас, к нему потом подходил и Турин, и эльфы, и те, кто воздвигал курган над Турином, наверно, можно объяснить, если понять слова «Нарн» в более узком смысле: Брандир последним «заглянул в то темное ущелье». На самом деле, отец собирался изменить повествование: Турин должен был покончить с собой не у Кабед-эн-Араса, а на кургане Финдуилас у Переправы Тейглина; но этот вариант так и не был написан.

Видимо, отсюда следует, что «Олений Прыжок» – первоначальное название этого места, и словосочетание «Кабед-эн-Арас» означает именно это.

В ИС, XI сказано, что в более позднем варианте «Нарн» это имя пишется «Дирхавал». Там же указано, что размер, которым слагались нарны, назывался «минламад тент/эстент», хотя в тексте НП ошибочно значится «минламед». – прим. переводчика.

ИС, XI: «Следует отметить, что некоторые имена в тексте „Гельмир и Арминас“ были исправлены при редактировании в угоду последовательности. На самом деле как в рукописи, так и в машинописном тексте Гельмир называет Ородрета „сыном Финрода“ – исправлено на „сын Финарфина“; „Иарваэт“ исправлено на „Агарваэн“ (более поздний вариант этого имени); а имя „Эледвен“ было взято из рукописи вместо „Эдельвен“, имеющегося в машинописном тексте». – прим. переводчика.

Описание маллорна очень похоже на то, которое дает своим спутникам Леголас на подходе к Лотлориэну («Братство Кольца», II, 6).

Меч королей Нуменора – не что иное, как Аранрут, меч Элу Тингола, владыки Дориата в Белерианде. Меч этот достался Эльросу в наследство от его матери Эльвинг. Остальными наследными сокровищами королевского дома были: кольцо Барахира, громадный боевой топор Туора, отца Эарендиля, и лук Брегора из дома Беора. Низвержение пережило только кольцо Барахира, отца Берена Однорукого, поскольку Тар-Элендиль отдал его своей дочери Сильмариэн, и оно хранилось в роду владык Андуние, последним из которых был Элендиль Верный, что спасся в Средиземье во время гибели Нуменора. – прим. автора.

О кольце Барахира рассказывается в «Сильмариллионе», в главе 19, а дальнейшая его история изложена в ВК, приложение А. О «громадном боевом топоре Туора» упоминаний в «Сильмариллионе» нет, однако о нем рассказывается в первоначальном варианте «Падения Гондолина» (1916–1917 гг.), где говорится, что в Гондолине Туор чаще носил боевой топор, чем меч, и что на языке гондолинцев топор этот назывался Драмборлег. В прилагаемом списке названий «Драмборлег» переводится как «Тяжкоострый»: «ибо он проламывал шлемы, подобно палице, и рассекал любые доспехи, подобно мечу».

Так у автора. Что имеется в виду, неясно. – прим. переводчика.

В «Описании Нуменора» он назван Тар-Менельдур Элентирмо («Звездочет»). См. также соответствующий раздел в главе «Род Эльроса».

Сейчас о том, какую роль предстояло Соронто сыграть в этой истории, можно только догадываться.

Как сказано в «Описании Нуменора», первым, в 600 году Второй эпохи, достиг берегов Средиземья Веантур (родившийся в 451 году). В «Повести лет» в приложении В к ВК под 600 годом значится следующее: «Первые корабли нуменорцев появляются у берегов».

В позднем филологическом эссе мы находим описание той первой встречи нуменорцев с людьми Эриадора: «Минуло шесть сотен лет с тех пор, как оставшиеся в живых атани [эдайн] уплыли за море в Нуменор, когда в Средиземье с Запада впервые вновь пришел корабль и поднялся по заливу Лун. Капитана и моряков радушно принял Гиль-галад; и так было положено начало дружбе и союзу нуменорцев с эльдар Линдона. Новости разлетелись быстро, и люди Эриадора исполнились изумления. Хотя в Первую эпоху они жили на востоке, слухи об ужасной войне „за Западными горами“ [т. е. за Эред-Луином] дошли и до них; однако в их памяти не сохранилось внятных преданий о той войне, и они полагали, будто все люди, жившие за горами, погибли или утонули во время великого буйства огня и нахлынувших морей. Однако, поскольку все еще говорилось промеж них, что те люди в незапамятные времена приходились им родней, они послали вестников к Гиль-галаду, дабы испросить у него позволения встретиться с мореходами, „возвратившимися из могилы в глубинах Моря“. Вот так случилось, что сошлись они на Башенных холмах; и на ту встречу с нуменорцами явились лишь двенадцать людей Эриадора, высоких духом и храбрых, ибо большая часть их народа опасалась, что пришельцы – опасные духи мертвых. Но едва двенадцать взглянули на мореходов, страх оставил их, хотя некоторое время они стояли молча, исполнясь благоговения: ибо хотя и сами они почитались могучими в своем народе, мореходы статью и облачением походили более на эльфийских владык, нежели на смертных людей. Однако не усомнились они в древнем родстве; также и мореходы взирали на людей Средиземья с радостным изумлением, ибо думали в Нуменоре, что оставшиеся в Средиземье происходят от злых людей, которых в последние дни войны Моргот призвал с востока. Но ныне видели нуменорцы лица, Тенью не отмеченные, и людей, которых, отправься они в Нуменор, никто не принял бы за чужаков, если закрыть глаза на одежду их и оружие. И тогда, нежданно прервав молчание, и нуменорцы, и люди Эриадора приветствовали друг друга на своих собственных наречиях, словно обращаясь к друзьям и родичам после долгой разлуки*. Сперва были они разочарованы, ибо ни одна из сторон не могла понять другую; но, сдружившись, они обнаружили, что в языках их немало общих слов, по-прежнему легко узнаваемых, а о значении иных можно догадаться, если вслушиваться со вниманием, и удавалось им беседовать, хотя и с запинками, на обыденные темы». В том же эссе объясняется, что эти люди жили возле Сумеречного озера, на Северных холмах и Непогодных холмах, а также в землях между ними, вплоть до Брендивайна, к западу от которого они часто странствовали, хотя и не селились там. Эти люди относились к эльфам дружелюбно, хотя и побаивались их; и страшились они моря и не соглашались даже взглянуть на него. Скорее всего, по происхождению они вели свой род от тех же корней, что и народы Беора и Хадора, только в Первую эпоху их предки остались за Синими горами и до Белерианда не дошли.